– Я увидела, что эта болезнь каким-то образом связана с тем, как я веду себя по отношению к сыну, и не только. Я увидела, что болезнь сына ведет меня к тому, чтобы я посмотрела на то, что происходит в моем внутреннем взаимодействии с моими родителями. Это было некое открытие. Ведь я всегда считала, что болезнь – это нечто, с чем следует бороться. Получается, что вся борьба в течение нескольких лет была с неким объектом, который находился вне меня, врагом, которого необходимо было победить. Но, посмотрев внутрь своего сердца, я увидела, что внутри ребенок через свою болезнь что-то делает и для меня.
– Хорошо, – ответил Мудрец. – Это уже важный шаг. Это уже то благословение, за которым ты приезжала. Это уже шаг, возможно, к тому чуду исцеления, которого ты ждешь.
– Да, ты знаешь, я почувствовала в этом некую силу. Ведь получается, столько лет я боролась не с тем, что снаружи, а с тем, что внутри. Внутри себя самой. У меня еще не появилось, а зарождается некое тонкое уважение к тому, что происходит с сыном. И знаешь, вчера позвонил мой муж. За все время моего отсутствия у сына ни разу не появлялись приступы удушья. Такого длительного промежутка без приступов еще не было. Я приехала не зря! Я получила то самое Благословение. И это тоже удивительно – ведь открылось оно внутри меня.
Мудрец и женщина еще долго обсуждали ее дальнейшие шаги, а потом она поспешила поделиться информацией со своими попутчицами.
Иногда люди приходят и называют некий симптом.
1-я категория – это работа с симптомом.
Что такое симптом? Это не диагноз, а какие-то, чаще всего болевые, ощущения. Например: болит голова, болит рука, нога, спина… К симптомам можно отнести еще такие вещи, как ком в горле, боль в грудной клетке, тянет руку, тянет ногу и т. д. и т. п.
Любой симптом, если он ярко выражен, должен быть обследован, должно быть выявлено какое-то заболевание, должна быть выявлена причина. Например, головная боль может быть признаком целого ряда заболеваний.
Если у симптома нет причины – прекрасно, с этим можно работать, но если у симптома есть какая-то причина, а человек не обследуется, то работать с этим нужно не мне, а врачу. У меня были случаи, когда человек был обследован, но благодаря моему медицинскому образованию я поняла, просто по симптомам, что речь идет о серьезном заболевании. Человек сказал, что обследовался, но обследование было сделано не до конца, необходимо было обследоваться дальше. По каким-то причинам врач этого не назначил, и, когда человек по моим рекомендациям пошел и обследовался, у него оказалось достаточно серьезное заболевание. Человек без медицинского образования это все может пропустить, и время может быть упущено, время для этого человека, возможно, уже измеряется не годами и месяцами, а днями. Поэтому человек с любым симптомом должен быть обследован.
Человек может ходить по тренингам, к нетрадиционным целителям, считая, что лечиться таблетками вредно и что врачи вредные и злые, но моя позиция принципиальна: я не буду работать с человеком, который говорит о каких-то симптомах, но при этом категорически против обследования.
Если симптом обследован и нет никаких диагнозов, можно смело работать, потому что, скорее всего, у него есть какая-то психосоматическая основа.
2-й вид ситуации – это когда есть сформулированный диагноз, но лечение не дало результатов.
Установлен диагноз, но лечение не дает желаемого результата – смело приступать к психотерапии. Есть еще целый ряд диагнозов, которые относят к психосоматике, например язвенная болезнь желудка, бронхиальная астма, нейродермит, ишемическая болезнь сердца – это те диагнозы, где помимо медикаментозной терапии требуется и психотерапия.
Только у нас, к сожалению, не принято направлять к психотерапевту, хотя уже есть продвинутые врачи, которые это используют.
Дальше, 3-й вид ситуации со здоровьем – это наличие тяжелого диагноза с определенным процентом вероятности летального исхода. Пациенты могут быть разные, у каждого свой диагноз, есть и диагнозы со стопроцентной летальностью, которые однозначно не поддаются лечению либо поддаются только очень дорогостоящему лечению за границей, на которое у человека нет средств.
Что хотят люди с этими диагнозами? Они хотят, чтобы болезнь отступила. Всегда ли это возможно? В большинстве случаев, скорее всего, это будет невозможно.
Прежде чем перейти к 4-му виду болезней, объясню еще некоторые тонкости по 3-му виду: этот вид болезней при тяжелом диагнозе надо принимать осторожно, надо поговорить с человеком, надо понять.
Работать с такими диагнозами, когда человек не знает этого диагноза, не знает, к чему он идет, – тоже бесполезная трата времени, потому что в расстановках все это будет видно, как ты ему будешь объяснять?
4-й вид ситуаций – это зависимости. Это вообще отдельная тема, потому что, чтобы зависимый человек пришел и сказал, что у него зависимость и что-то с этим надо делать, должна быть проделана колоссальная работа созависимых людей, рядом с ним находящихся. Бывает, что сам больной вдруг «прозрел» – после кризиса или потерь. Как правило, именно близкие хотят, чтобы он перестал употреблять алкоголь, наркотики, играть в азартные игры или еще что-то. В системе должен быть определенный процесс, который может привести к исцелению, а когда родственники приведут зависимого, с чувствами, что тот отравляет им всем жизнь, исправить ситуацию невозможно, объединяться с родственниками и бороться с больным бесполезно.
5-й тип – это психические заболевания. Они стоят чуть в стороне, потому что, не зная психиатрии, пропустить больного с психическим заболеванием очень легко. Не зная диагноза и просто работая с симптомами, ты можешь попасть в ловушку, потому что всем психически больным людям показана не только психотерапия, но и медикаментозное лечение. Также при работе с помощью расстановок могут быть обострения, кроме того, еще бывают сезонные обострения. И то, что это обострение есть, ты не поймешь, как и сам человек не поймет, что происходит, кроме того, что ему стало хуже.
В моей практике был такой опыт работы с молодой девушкой, которая только окончила школу. Мне достаточно было поговорить с ней лишь пять минут, чтобы понять, что у нее, скорее всего, шизофрения, о чем и писала ее мама. Так и вышло.
Они категорически не хотели идти к врачу, понимая, что это за диагноз и какие потребуются медикаменты, пытались лечить болезнь нетрадиционными методами.
Когда я поработала с мамой, мама увидела перемены в своем состоянии и в состоянии дочки, которые ей понравились, они пришли вместе, и мы работали с ними обеими.
Мама помимо наших занятий провела просто колоссальный объем самостоятельной работы по моим техникам. Она здорово владеет практиками. Правда, было время, когда я предупреждала маму, что может случиться ухудшение, и действительно был момент обострения. Но он прошел, потом все стало лучше и лучше… Сейчас мы работаем в этом направлении и постепенно, небольшими шагами, движемся.
Психических заболеваний масса: та же самая депрессия имеет четкие критерии и в нечеткой начальной стадии, и в последней стадии, самой тяжелой, где велик риск суицида.
Люди, которые покончили жизнь самоубийством именно по причине депрессии, как правило, совершают суицид тихо, спокойно, и никто не может их заранее заподозрить. Это не те люди, которые открыто говорят о том, что не хотят жить. Даже врачи могут упустить этот момент, поскольку надо быть внимательным к тому, чтобы увидеть признаки, которые проявляются на данном этапе не только на уровне психики, но и на уровне тела.
Все, кто занимаются нетрадиционным лечением, должны понимать, что есть их мера ответственности – не дай бог им влезать в чью-то жизнь и указывать человеку, что он должен лечиться только нетрадиционно. В моей практике были случаи, когда клиентки рассказывали, как они убеждали своих мужей, братьев, сестер при тяжелом заболевании выбрать нетрадиционный путь. И как этот нетрадиционный путь заканчивался потерей времени, а потом – летальным исходом. Эти женщины внесли свою лепту в такой исход своим настойчивым поведением. Решение должен всегда принимать сам человек. Не надо никому ничего доказывать в отношении здоровья, ты можешь рассказать про свои результаты, можешь рассказать про результаты других людей, которых ты знаешь. Можно рассказать о том, что есть альтернатива, на которую, возможно, понадобится время.
Естественно, тут есть переплетение, когда кто-то настаивает на нетрадиционном лечении, уходит время, операцию делают поздно, и человек умирает. Да, тот, кто вмешался, виноват: он или она повлияли. Видят ли они свою вину? Нет, это все вытесняется. Проще думать, что человек «не смог побороть болезнь», «не смог очиститься». Но на самом деле они серьезно повлияли на судьбу другого человека. Понятно, что есть там переплетение, но, если речь о переплетении, это не значит, что на человеке нет никакой ответственности.
Когда психолог или психотерапевт работает с человеком, у которого тяжелый диагноз, он однозначно встречается со смертью в расстановках. И всякие личные вопросы тут должны быть закрыты. У многих эта фигура в расстановках вызывает панику, на самом деле в ней нет ничего страшного, она тоже может являться ресурсной, и это не всегда означает, что человек умрет в реальной жизни.
С зависимыми я не работаю: если кто-то привел своего родственника, считая, что ему надо чем-то помочь, а сам зависимый так не считает. Работу надо начинать с созависимым, но, как правило, и он считает, что ему помощь не нужна, и даже возмутится такому предложению.
Я не считаю, что родственники должны решать, что лучше для зависимого больного. Зависимости тоже помогают, это – компенсация, которая помогает человеку жить с тем, что идет из его поля, и не всегда эта компенсация – что-то плохое. В расстановках иногда почему-то фигуры отцов-алкоголиков могут являться ресурсными для детей. Впрочем, это тоже отдельная, очень большая тема.