Адет некоторое время молчала, а потом погладила меня по волосам.
- Только я боюсь маленьких детей. Они кричат, и непонятно, что с ними делать...
- О! Не бойся, я умею обращаться с детьми. Мы всё лето у мамы обычно с младшими возились.
- А ещё рожать боюсь. Это больно.
- Если получится дочь, то нет. Ты будешь одурманена её амосой. Это будет как по волшебству. Если получится мальчик, то я тоже знаю, как роды облегчить. Я на медпрактике у троих роды принимал.
Она широко улыбнулась, а потом наклонилась и поцеловала меня в губы. Ёё прикосновения были солёные на вкус, как сухарики.
- Ты такой огромный, а такой робкий. Ты всех женщин боишься, или это я такая опасная на вид?
Она смеялась. Я, жмурясь, отвечал на её лёгкие поцелуи:
- Я ещё не подходил так близко... с женщинами.
Адет подняла удивлённый взгляд. Я пожал плечами:
- Мне всего 19, а даккарцы поздно взрослеют.
И снова потянулся к её губам.
Это было совсем другое. С Лией я отдавал, а здесь наоборот. В моих руках была хрупкая, маленькая женщина. Я одними ладонями мог обхватить её талию. Такая крохотная. Острые маленькие коленки, хрупкие плечики, миниатюрная грудь. При всём этом от неё как будто веяло этим чудом жизни. Маленькое непознаваемое существо, способное дарить жизнь, способное освещать мир любовью.
Я целовал её всю. Это было как посвящение в храме, прикосновение к чему-то запредельному. Она смеялась. Этот смех звучал небесной музыкой.
- Дэни, иди уже сюда. Сколько можно только целоваться?!
Она раздвинула маленькие коленки, и я со страхом смотрел на маленькую щелочку, там... Я не слишком большой? Адет хмыкнула и сама расстегнула на мне штаны. Я ещё раз посмотрел на бесстыдно торчавший орган:
- По-моему, не влезет.
Она рассмеялась, потянула меня к себе, маленькой ручкой направляя мой орган внутрь себя. От одного её прикосновения меня как током прошибло. Как откровением. Я со страхом смотрел ей в глаза, проникая внутрь. Боялся, что сейчас её лицо исказится в гримасе боли. Что я что-нибудь сделаю не так, обижу её или испугаю чем-нибудь. Но она закрыла глаза в блаженной улыбке, откидывая голову:
- Только не торопись. И поцелуи никто не отменял.
Она улыбалась. Маленькая женщина в моих руках принимала меня внутрь и улыбалась настоящим светом истинной жизни.
Венки:
Весть о гибели Доминанты, наконец, добралась до центральных каналов. Всё! Суани больше не существовало. Я мог вылезать из своего заточения. Я набрал телефон матери:
- Привет!
- Венки, слава богам! Мальчик мой, ты живой! Где ты? - мамин голос был взволнованный.
- Со мной всё хорошо. Я хотел бы приехать к вам. Только...
- Что такое?
- На мне стоит пара блоков. На меня нельзя воздействовать Ар.
Мама тяжело вздохнула.
- Конечно, солнце моё. К тебе и близко никто не подойдёт. Я позабочусь, чтобы ты был в безопасности.
Уже через шесть часов я был в доме отца в Клинках. Роджер крепко, по-мужски обнял меня:
- Почему ты так долго прятался?
- Не хотел, чтобы меня начали пытать по поводу остальных Суани. Я знал Доминанту в лицо, и никто бы не поверил, что я не знаю, где она находится.
Мама, улыбаясь, трепала меня по волосам:
- Мальчик мой, как ты похудел. Но живой, и это главное. Из всего остального мы найдём выход. Как ты себя чувствуешь?
Я усмехнулся:
- Паршиво. Чертовски паршиво.
Мама обняла меня. Она никогда не соблюдала правил, что не стоит так обнимать взрослых сыновей. Она всегда крепко прижимала меня к груди, желая успокоить.
- Бедный мой. Я ещё на том заседании совета поняла, что ты влюблён в неё. С такой яростью набросился на Великих. Бабке потом даже стыдно стало, и она отстранилась от обсуждения. В результате одна Перлиада никого убедить не смогла. Но фотографии мастера всё равно слил кто-то из своих. Энастения говорит, что это фотографии из её дома на Ажюрдае. С одного из первых советов, когда Морок ещё посещала официальный САП. Чужие к ним доступа не имели.
Да. Неолетанки, в этом смысле - раса, лишённая всякой чести и логики. Предательство часть их сущности. Обман - синоним мудрости. Единственные, кого они неспособны предать - это свою семью. Неолетанская философия считает семью частью ами, мужей продолжением её тела и души. А за себя-любимую неолетанки готовы драться. И жертвовать многим готовы. Даже быть жестокими и убивать. Великие потому и назывались Великими ами, что частью себя признавали ещё одного мужчину - весь Арнелет. Самого лживого и эгоистичного парня во вселенной. Огромный неолетанский род целиком. Морок была особенной в том, что, не объявляя себя Великой, сражалась за весь Арнелет сразу.
- Отец, я хотел бы увидеть Дэни. Он должен быть у дяди Архо. По крайней мере, я просил гиганта присмотреть за мальчишкой.
Отец усмехнулся:
- Да, он у Архо. И брат к нему даже меня со скрипом подпускает. А пауков наших вообще лесом послал.
- Правильно делает. На мальчишке тоже неизвестно сколько блоков наставлено. И вряд ли он сообразит, что говорить можно, а чего не стоит. Начнёт болтать и свернётся в конвульсиях. Что делать будете?
Мы уже собирались выходить, когда пришёл вызов по связи от Анжея. Я вышел в сад:
- Да, друг, я слушаю тебя.
- Что, совсем говорить не можешь?
- Я в Клинках, в доме отца.
- Ясно, тогда слушай. Приехал, наконец, Карл. Тот ещё тип, я тебе скажу, сразу видно: имперец. Привёз, наконец, докторов. У нас их, оказывается, два. Жутко увешанные регалиями бабы. Так вот, они осмотрели мастера.
Я замер.
- Короче, раны её решаемы. Карл заказал в Империи ещё какую-то технику. Под временными полями с копированием тканей и ещё какими-то наворотами, но зашьют.
Я облегчённо вздохнул:
- Рано радуешься. Кроме ран они нашли у мастера инфекцию. Очарование говорит, что о ней давно знали, и мастер даже ездила к доктору в Чашу судьбы по этому поводу. Доктора того Очарование тряханула, в результате выяснили вот что. Инфекция очень серьёзная. Лечат её только на Ажюрдае. Во все другие клиники препаратов не дают. Да и вот ещё, это не единственный случай, когда этой дрянью заражали мастеров Ар. Скорее всего, клиника Ажюрдаи плетёт свои интриги. Короче, мастер снова в безвременнике, пока не получим лекарство.
Юбля!
- Я тебя понял, друг. Постараюсь что-нибудь придумать, - юбля, проблемы просто каким-то нескончаемым потоком, - Да, друг, я сегодня одно странное письмо получил, от Сеги. Ты мальчишке мой телефон не давал?
- Нет, только свой. А что за письмо?
Письмо было короткое и совсем не связывалось в моём понимании с маленьким вампышем: "У меня есть важная информация для вас. Если можете, ответьте". Я переслал письмо Анжею.
- Знаешь что, командор, у меня есть способ выяснить местонахождение этого ангелочка и узнать, что к чему. Так что этот вопрос я возьму на себя, если не возражаешь.
Я согласился. По моим понятиям вампыш должен был сидеть в долине Атаквы, но если подумать, человек-кукла мог его вывести оттуда при каких-нибудь особых обстоятельствах, и тогда он может быть где угодно.
- Хорошо, друг, пусть будет так.
Дэни сильно изменился. Возмужал, что ли. Исчезла детская наивность в глазах. Появилась уверенность. Дядька хвастался, что парень вовсю работает в госпитале, а ещё сам попросился с приятелями Мэй заниматься фехтованием на мечах. А больше всего меня удивило то, что Дэни, парень которого Морок с таким трудом разводила на секс, завёл себе девушку. Миниатюрную такую, худенькую брюнеточку, лет 20 - 25. Не испуганная девственница, но и не развязная. К тому же на Дэни она поглядывала с каким-то особым женским собственничеством, очень занятно при этом краснея. Ну, совет им да любовь!
Мы сидели за столом. Архо разливал вино. Разговор был тяжёлый. Говорили о гибели Доминанты и Морок. Нужно было держать траур, не теряя присущего мне скептицизма:
- Отряду Доминанты просто не повезло. Я привык верить в мудрость богов. А в такие моменты волей неволей задумаешься об их желаниях. Не знаю... Доминанта была совсем молоденькая, и мужья очень браво ею манипулировали. Возможно, боги не пожелали оставлять силу Суани в таких руках.
Архо напротив меня был задумчив и мрачен. Я видел его рядом с Морок и понимал, что внутри его бушует боль.
- А Морок твоим богам чем не угодила?
Врать о смерти великой Суани, глядя в глаза, наполненные этой болью, было труднее всего. Но я врал. Потому что, чтобы Суани перестали искать, в этих глазах должна плескаться боль, или кто-нибудь обязательно догадается. Наверное, это во мне уже говорили Арнелетовские корни - Морок, при всех своих закидонах, уже была частью моего внутреннего понятия "дом и семья". Моего личного мира. Частью моего "я". А дядя Архо был просто родственником, хорошим парнем и старым другом отца.
- С Морок совсем другая история. Она готова была умереть очень давно. Её жизнь была даром для Арнелет. Но только в последних передрягах они потеряли право на этот дар.
А вот в этом не было лжи ни капли. Они предали её и потеряли право на её защиту. Я не злился на Арнелет, не потерял в него веру. Я всегда знал, что честь ему не знакома. Просто делить с ним Морок больше не хотел. Даккарцы вообще жуткие собственники в вопросе жён.
Сега:
Лорд снял для меня гостиницу в неприметном райончике порта. И пообещал, что через сутки за мной приедут его люди:
- А что ты хочешь, парень? Я предпочитаю жить подальше от официального Арнелет. Так безопасней. Не расстраивайся, отсыпайся.
Я и не расстроился. Это была красивая планета, и я, впервые с отъезда из дома, был свободен. Не принадлежал никому.
Я весь день сидел в номере, смотрел телевизор, играл на компьютере. Заказал себе на обед шоколад, кучу персиков и булочки с сахаром.
Ближе к вечеру в дверь постучали. Я спрыгнул с кровати и быстро открыл, ожидая увидеть уже знакомого мне официанта с ужином. На пороге стоял Анжей. Я обомлел: