Итак, мы видим, что ирландская основа cél (как в суффиксальной форме, так и в виде глагола), может кодировать и «знак, знамение» (в «Странствиях Энея»), и «предречение» (в «Разрушении Дома Да Дерга»). Подобное смешение семантики можно найти и в текстах, относящихся не к нарративной традиции. Так, например, в «Книге гимнов» (Liber Hymnorum, XI в.) слова в «Гимне святого Кольмана» – non in omine ‘не по знаку’ глоссируются лексемой cél (см. [Bernard and Atkinson 1898: 44]). В то же время в глоссах она же может уточнять и слово Augurium (cм. – глоссы к цитате из того же Вергилия [Stokes and Strachan 1903: 125]).
В данном случае можно отметить обратную реализацию распространенного метонимического перехода, строящегося по типу «действие» → «результат действия» (‘варенье’, ‘печенье’, см. [Апресян 1995: 196]). Семантический сдвиг от «знамения» к «предречению» представляется логичным, однако интересно, что мы видим и следующий шаг: нечто третье, представленное в саге «Воспитание в Доме Двух Чаш» – скорее «заклинание», что в общем тоже логично, но, как кажется, менее распространено («результат действия» → «действие, приводящее к этому результату»). Теоретически сам факт уточнения локальной семантики лексемы, обладающей, как мы видим, достаточно широким семантическим полем в рамках языка в целом, не представляется особенно перспективным. Так как, с одной стороны, мы имеем дело с разными текстами, относящимися к разным традициям и составленными разными компиляторами, имеющими собственные идиолекты. С другой, представленная семантическая размытость, возможно, как раз и отражает размытость концептуальную: сама идея получения и разгадывания «знака» оказывается неотделимой от идеи предречения уже как речевого акта[94], а также вербализации будущего и влияния на течение событий в целом. Реализацию той же модели семантической деривации, как можно предположить, мы имеем и с употреблением в реальных контекстах лексемы sén (а также формулы sén ┐soladh в целом).
Но вернемся к тексту нашей саги. Трактовка семантики лексемы sén как обозначения не столько результата («удача»), сколько действия, приводящего к данному результату, подтверждается и последующими словами, которые компилятор вкладывает в уста бога Мананнана:
┐ba dibirt dosum.i. in sen tangadar aingil o righ in rigtigh ┐o coimsidhteoir na cruinne ┐ in sen do sgaramarne flaitheas Fodla re Feraib Bolg ┐ in sen do sgradar mic Mileadh oireachas Erenn rinn fein aris [Duncan 1932: 190] – и будет это изгнанием для него, ибо это заговор, который увел ангелов от Царя и Правителя Мира, и заговор, которым мы отняли власть в Фодле[95]у Мужей Болг, и заговор, которым лишили Сыновья Миля правления Ирландией нас самих.
Сама древнеирландская лексема sén представляет собой латинское заимствование из signum ‘знак, приказ, знамение, признак, символ, значок, метка, штандарт и пр.’
Обращает на себя внимание также тот факт, что при переходе из классической (народной?) латыни в ирландский, а также в бриттские языки лексема претерпела достаточно важный семантический сдвиг. Так, в латыни signum имеет множество значений, среди которых можно выделить как «материальные», то есть обладающие конкретными и реальными денотатами, так и скорее «метафорические», опирающиеся скорее на сигнификат, то есть трактовку говорящим содержащейся в сообщении информации. Так, к первым можно отнести значения – ‘знак, отметка, клеймо; знак отличия, штандарт (воен.); сигнал; символ; печать, ярлык; фигура, изображение; созвездие и пр.’ К другой группе, которую П. Глэр называет «видимый знак чего-то, что имело место в прошлом» [Glaire 1968: 1760], относятся «знаки и признаки», трактовка которых действительно опирается на опыт говорящего, закрепленный в языке (ср. русск «знак болезни, усталости» и пр.). Мистического значения «знамение, предвестие, примета» латинское signum не имело, для передачи этих понятий (отметим – очень важных для римской культуры) использовались лексемы – augurium, omen, ostentum, ales, auspoculum, monitus, scaeva, а также ряд других, связанных со спецификой мантических практик (см. например об этом – [Dickie 2003: 156–162; Винничук 1988: 473–483; о заимствовании культуры предречений бриттами времен поздней Империи – см. Hutton 1991: 201–246]).
В латинских текстах, составленных уже в Ирландии, лексема signum употребляется скорее в метафорическом значении – «знак, символ», но прогностического оттенка не имеет. См., например, в описании епископом Тиреханом (VII в.) состязания святого Патрика с друидами:
Et ecce uir sanctus surrexit Patricius et eleuauit manum sinistram Deo caeli et maledixit magum, et cecidit mortuus in medio magorum eius, et exustus est ante faciem omnium in uindictae signum. [Bieler 1979: 156] – И тогда святой муж Патрикий поднялся и вознес левую руку к Богу небесному и проклял мага, тот же пал мертвым среди других магов и сожжен был среди них в знак его наказания.
Signum – это знак, примета, символ, воспринимаемый и чисто визуально, и даже ментально, но все же всегда post factum. Для собственно знамений и примет, повторяю, имеющих иную пропозицию, латынь имела свой запас синонимических рядов, бриттскими и гойдельскими языками по какой-то причине не востребованными (см. [LEIA-R, S, p. S: 84])[96].
По данным Словаря ирландского языка, в качестве основного и исходного значения у лексемы sén фиксируется – «знак, знамение». См., например, употребление в саге «Похищение быка из Куальнге» (Первая редакция – рук. «Книга Бурой Коровы»):
Doecmalta dano íarum ceithre cόiced Hérend co mbátar hí Crúachaib Aíi. Ocus bís teilcset a fáthi ┐a ndruíd ass sein co cend cόicthigis oc irnaidi seoin [O’Rahilly 1976: 1] – Собрались же тогда четыре пятины Ирландии, так что были они в Круахане Аи. И был запрет их пророков и их друидов выступать, пока не получат они знамения.
Ср. также из саги «Плаванье Майль Дуйна»:
Luid iarom i tir Corcomruadh do fiarfaighî seoin ┐ solaigi do druid bai ann, do tindscedal denma nόi [Stokes 1888: 458] – Пошли они тогда в Коркомруад просить знамения и удачи[97]у друида, который был там, чтобы строить корабль.
Аналогичных примеров можно встретить еще много, однако для нас представляют интерес не они, а употребления, в которых лексема sén имеет значение «заклинание», особенно в составе формулы sén ┐ soladh. Семантика второй лексемы, как можно предположить, отчасти синонимична первой, она восходит к композиту so-lith ‘добрая судьба, добрая доля, удача’. Однако сочетание «знамение и удача» неожиданным образом начинает означать совсем не это.
Так, например, пограничное значение «знамение – заклинание» предположительно можно постулировать для употребления формулы в саге «Похищение быка из Куальнге» (редакция в рук. «Лейнстерская книга»):
…ná léic dochum in Catha co tí nert don tseón ┐don tsolud coro éirgea grían i cléithib nimi… [O’Rahilly 1970: 128–129] – …не пускай их в сражение, доколе не явятся с полною силой знамения и знаки, да солнце не поднимется на небо (пер. С. Шкунаева).
Предложенный русский перевод представляется в данном случае удачным, однако этот же пример употребления формулы sén ┐ solad в словаре ирландского языка трактуется иначе: until the charm and spell begin to work (см. в электронном издании словаря – eDIL).
Переход от семантики «знамение» к «способ достижения знамения» – «вербализация будущего» был уже отмечен выше, так что, собственно, удивления он не вызывает. Странно другое: контекстуальный анализ показывает, что лексема sén ‘заклинание’ обычно кодирует не получение удачи и счастья, но напротив – изгнание и наказание противника. Квалификация формулы как элемента «изгоняющего заговора» (expulsion charm) дана в работе [Dahl Hambro 2019: 41], также посвященной анализу словесной магии в саге «Воспитание в Домах Двух Чаш», однако, как я понимаю, ее автор справедливо не предполагает функциональной универсальности данной заговорной формулы. Однако ее употребление в саге «Воспитание» находит, например, неожиданные параллели в среднеирландской компиляции «Разговоры старцев» (Acallam na Senόrach), относящейся к циклу Финна и в основном повествующей о том, как святой Патрик распространял новую веру среди героев Ирландии (наиболее полным считается текст из рук. «Книга Лисмора», XV в.). В рукописи нет деления на главы, однако текст логически распадается на отдельные эпизоды (см. – в издании [Stokes 1900]).
Один из них повествует о том, как в Ирландию к Финну и его воинам прибыли три брата с рыжими волосами, сидящие на рыжих псах. Они пришли мстить за своего отца, Уара, которого убил когда-то давно Кальте, воин фианы. Братья начинают разорять страну, однако Финну помогают обороняться внезапно появившиеся три сына короля Норвегии[98]. Именно их король Кормак просит найти средство, чтобы изгнать из Ирландии разбойников:
In fuighbed sib sén na solad ro díchuirfed na trí náimde út a hEirinn neoch ata ac milled Fiann Eirenn? [Stokes 1900: 172, l. 6231–32] – Не найдется ли у вас заговора и заклятия, чтобы изгнать из Ирландии этих трех врагов, которые хотят гибели ирландских фениев?
При этом Кормак ссылается на умение скандинавских пришельцев сражаться при помощи магии. Братьев заманивают на поляну якобы для решения спора о мести и возмещении ущерба за их отца, но когда они прибывают, им навстречу выходит Дув, сын короля Ируата и произносит заклинание, начинающееся словами: