раданиями. Непосредственно перед появлением пота возникает волшебное ощущение: мы чувствуем, как из глубин души уходит напряжение, как оно покидает наше тело.
«Если дело утомляет тело, но умиротворяет сердце, делайте его», — сказал Сюнь-цзы. Есть причины, по которым западные философы обучаются борьбе и боксу, а восточные занимаются боевыми искусствами. Дело это непростое, и, если вы не будете в нем участвовать, вам хорошенько наваляют.
Суть не в заполнении хоть чем-нибудь свободных часов или отвлечении разума. Скорее, это стремление к цели, которая одновременно и является вызовом, и умиротворяет нас. Ученики замечали, что в минуты досуга Конфуций был «собран и одновременно полностью расслаблен». (О нем также говорили, что он хорошо умел делать «низкую» работу.) В этом и заключается идея — возможность осуществлять и воплощать спокойствие, но в другом контексте.
Именно в досуге, замечал Овидий, мы являем, какие мы люди. Собирая пазл, разучивая сложную пьесу на гитаре, затаившись тихим утром в укрытии с винтовкой или луком в ожидании оленя, разливая суп в ночлежке для бездомных. Наше тело занято, но наш разум открыт. Наше сердце тоже.
Конечно, досуг может легко превратиться в аварийный выход, но в этот момент он перестает быть досугом. Когда мы берем нечто умиротворяющее и превращаем в обязательное, у нас исчезает выбор.
В этом нет спокойствия.
Мы не желаем, чтобы увлечение стало работой, но вынуждены работать, чтобы иметь для него время. «Для меня, — писал в своих мемуарах президент США Ричард Никсон, — часто труднее не работать, чем работать». На работе мы загружены. Мы необходимы. У нас есть власть. Наша значимость признана. У нас есть конфликты, срочность и бесконечный поток отвлекающих событий. Никсон говорил, что такое постоянное однообразие было «абсолютно необходимо для оптимальной работы». Но была ли его работа действительно оптимальной? Или в этом и заключается проблема?
В своем увлечении мы существуем сами с собой. Мы присутствуем. Только мы, удочка и звук лески, входящей в воду. Только мы и ожидание, отказ от контроля. Только мы и карточки со словами для изучения иностранного языка. И это смущение от того, что мы делаем что-то плохо, поскольку являемся новичками, но одновременно и крепнущая уверенность в себе.
Никто не заставляет нас это делать. Мы можем бросить, если начнутся проблемы, мы можем срезать углы и обмануть (себя), не опасаясь ответной реакции. На кону в качестве мотивации не стоят деньги, мы не получим наград или подтверждения своей правоты — только опыт. Трудно проводить досуг хорошо: присутствовать, быть открытым, добродетельным, подключенным. Мы не можем позволить себе, чтобы хобби превратилось в работу или еще во что-то доминирующее.
Мы должны быть дисциплинированны в дисциплине и умеренны в умеренности.
Жизнь должна находиться близ состояния равновесия, а не метаться от одного полюса к другому. Слишком много людей чередуют работу, переедание, телевизор, видеоигры или просто валяются на диване, задаваясь вопросом, почему им скучно. Хаос жизни ведет к хаосу планирования выходных.
Сидеть наедине с холстом? Пойти в книжный клуб? После обеда кататься на велосипеде? Рубить деревья? У кого есть время?
Если время было у Черчилля и Гладстона, то оно есть и у вас.
Не пострадает ли моя работа, если я сделаю шаг от нее?
Сенека указывал, с какой готовностью мы рискуем в своей карьере ради неопределенной выгоды, но при этом боимся рискнуть ради минутки времени для досуга.
Не надо чувствовать себя виноватым за то, что вы не работаете. Это не трата — это инвестиция. Помощь в устремлениях, у которых нет цели, — и в этом их цель.
Досуг — это вознаграждение за работу, которую мы делаем. Когда мы думаем об идеальном человеке Возрождения, мы видим активного и занятого, но одновременно удовлетворенного и уравновешенного индивидуума. Познать себя — роскошь успеха. Если вы находите удовлетворение и радость в преследовании высоких целей, значит, вы заслуживаете их. Они для вас — берите.
Находите время. Будьте дисциплинированными. Вы заслуживаете этого. Вам нужно это.
От этого зависит ваше спокойствие.
Остерегайтесь бегства от жизни
Куда, несчастный, скроюсь я, бежав
От ярости безмерной и от мук
Безмерного отчаянья? Везде
В Аду я буду. Ад — я сам[124].
Джон Фанте, автор романа «Спроси у пыли»[125], переживал ужасное разочарование. Роман провалился; Фанте хотелось бежать. Он мечтал отправиться в путь, бросив городок и штат, разбившие его сердце, но сделать этого не мог. Фанте был то слишком беден, то слишком успешен как сценарист: и то и другое не позволяло бросить Голливуд. К тому же он был женат, и ему приходилось содержать семью.
С годами он нашел способы приглушить боль. Часами он резался в пинбол (пристрастие было таким сильным, что Уильям Сароян отразил его в пьесе «Лучшие годы вашей жизни»). Часами пил в голливудских барах с Фрэнсисом Фицджеральдом и Уильямом Фолкнером. На поле для гольфа он проводил столько времени, что его терпеливая жена Джойс превратилась во «вдову гольфиста».
Фанте стремился не к восстановлению, не к отдыху — он удирал от реальной жизни. По его собственным словам, Фанте растранжирил десятилетия на игру в гольф, чтение и выпивку — иными словами, не на литературу. Это ему казалось лучше, чем снова и снова получать отказы. Это было легче, чем сидеть одному в комнате, сражаясь с демонами, что в первую очередь и делало его тексты прекрасными.
Разница между досугом и эскапизмом — бегством от реальной жизни — заключается в намерениях. Путешествия — это прекрасно, но разве нет грустинки в истории Джонни Кэша? Его брак распался, музыка стала более трафаретной и менее законченной, а сам он, сойдя с трапа в аэропорту Лос-Анджелеса в конце долгой дороги, не отправился домой, к семье, а подошел к стойке и попросил билет. «Куда?» — «А куда отправляется следующий самолет?»
Отчаяние и беспокойство идут рядом.
Проблема заключается в том, что вы не можете удрать от отчаяния. Вы не можете убежать со своим телом от проблем, которые размещаются в разуме и душе. Вы не можете улизнуть от своего выбора — можете только исправить его, сделав другой, лучший выбор.
Нет ничего плохого в хорошем отпуске (особенно если его цель — уединение и спокойствие) или в партии в гольф, как нет ничего плохого в том, чтобы пропустить кружку пива для снятия напряжения. Черчилль любил путешествовать и наслаждался шампанским, но отвратительно играл в гольф.
Слишком часто ожесточенные и несчастные люди полагают, что бегство от жизни — буквальное или химическое — является благом. Конечно, суета путешествия, ощущения от серфинга или измененное сознание наркомана могут ослабить напряжение, возникшее в наших жизнях. Возможно, вы даже получите при этом несколько милых картинок и немного псевдоглубины, которая впечатлит ваших друзей.
Но что будет, когда это пройдет? Что останется?
Президент Никсон, пока жил в Белом доме, посмотрел около пятисот фильмов. Мы знаем, от какой темноты он бежал. Пристрастия Тайгера Вудса, несомненно, частично были вызваны желанием удрать от боли, испытанной в детстве. Но каждый раз, прыгая в личный самолет, летящий в Вегас, он обрекал себя на дальнейшую боль, так как не открывался ни жене, ни отцу, пока тот был жив. Каждый раз Джон Фанте, ударяя клюшкой по мячу, а не пальцами по клавишам пишущей машинки, отправляясь в бар вместо дома, возможно, ощущал временное спасение, но доставалось оно слишком дорогой ценой.
Когда вы что-то откладываете на потом, копятся проценты. А счет рано или поздно все равно предъявят к оплате, и тогда будет труднее, чем сейчас.
Единственный, от кого вы не сможете убежать, это вы сами.
Об этом известно любому, кто путешествовал достаточно долго. В какой-то момент становится ясно: мы берем в дорогу больше багажа, чем помещается в рюкзаках и чемоданах.
Эссеист и лектор Ральф Эмерсон путешествовал по Англии, Италии, Франции, Мальте и Швейцарии, а также исколесил Америку. Он указывал: люди, создававшие те объекты, на которые любят глазеть туристы, сами не путешествовали. Вы не совершите великого, порхая вокруг. Нужно застрять на месте — как земная ось. Те, кто думает, что решения всех проблем найдутся вдали от дома (во время разглядывания Колизея или покрытой мхом статуи Будды), сказал Эмерсон, приносят руины в руины. Куда бы они ни ехали, что бы они ни делали, за ними следует их печальное «я».
Билет на самолет, таблетка или «травка» — это тяжелый, но вовсе не сокращенный путь. Искомое появится только в том случае, если вы работаете, если испытываете себя настоящим самосознанием и терпением.
Вам нужно быть достаточно спокойным для понимания того, что реально происходит. Вам нужно дать отстояться мутной воде. Это невозможно, если вы мчитесь из одного места в другое, плотно забиваете свое расписание любой приходящей на ум деятельностью — лишь бы не провести хотя бы миг наедине с собственными мыслями.
В IV веке до нашей эры китайский философ-конфуцианец Мэн-цзы говорил о том, как близок Путь, хотя люди ищут его в том, что далеко. Через несколько веков Марк Аврелий указывал, что нам не надо уходить от всего — нужно всего лишь заглянуть внутрь: «…нигде человек не уединяется тише и покойнее, чем у себя в душе»[126].
Когда мы в следующий раз почувствуем желание удрать, отправиться путешествовать или с головой погрузиться в работу, нам нужно поймать себя. Не бронируйте по интернету авиабилет — лучше пройдитесь пешком. Не одуряйте себя наркотиками — поищите уединение и тишину. Это гораздо более простые, доступные и надежные стратегии для достижения спокойствия, с которым мы родились. Путешествуйте сердцем и разумом, дайте телу остаться в покое. «И пусть кратким и основополагающим будет то, что, едва выйдя навстречу, всю ее [душу] омоет и отпустит тебя уже не сетующим на то, к чему ты возвращаешься»