— Конечно. Время найдется. — Зак тоже заметил реакцию сестры, но решил, что это ее проблема. — Только вы будете разочарованы. Большинство местных жителей не слишком часто думают о легендарной истории острова. Мы предоставляем это туристам, а сами просто живем здесь.
— Именно это меня и интересует. Паранормальное рядом с вами; тем не менее вы занимаетесь своими делами и налаживаете собственную жизнь.
— Мы нормальные люди, — мягко сказала Рипли.
— Вот именно. — Мак поднял бокал и спокойно посмотрел на Рипли. — Сила не меняет и не должна менять элементарные человеческие потребности. Дом, семья, любовь, материальная обеспеченность. Например, тесные родственные связи между Лулу и Майей основаны не на том, кем является Майя, а на том, какая она.
Он посмотрел на Зака.
— Я уверен, что вы женились на Нелл не потому, что она ведьма, или несмотря на это, а потому что она — это она.
— И потому, что она умеет готовить потрясающее жаркое по-новоанглийски, — усмехнулся Зак.
— Это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Сильное чувство укрепляет дар. Я тоже испытал сильнейшее чувство, когда впервые попробовал приготовленный Нелл суп, — подхватил Мак.
Зак хмыкнул и долил бокалы.
— Тогда хорошо, что я увидел ее первым.
— Фактор времени очень важен. Если бы Лулу приплыла на остров не вовремя, она не сыграла бы главную роль в воспитании Майи. А вы, Нелл, если бы не вошли в книжный магазин как раз тогда, когда уволилась бывшая повариха кафе, то не познакомились бы с Майей. А ведь это знакомство привело к вашему знакомству с Заком и Рипли, а опосредованно и со мной.
— Я не имею к этому никакого отношения. — Рипли не повышала голос, но в нем чувствовались колючки.
— Таков твой выбор, — с готовностью ответил Мак. — Выбор — еще один важный фактор. Кстати, раз уж ты не хочешь показать мне остров, то расскажи хотя бы про большой старинный дом в южной части. Пышно украшенный, большое крыльцо с фронтоном. Других таких я здесь не видел. Стоит над маленькой бухтой с очаровательным гротом.
— Дом Логанов, — бросила Рипли. — Эта семья, которой принадлежит гостиница.
— Он как будто пустой?
— Они там больше не живут. Время от времени сдают на лето. А что?
— Ну… Во-первых, место очень красивое. Во-вторых, мои приборы регистрируют там повышенную активность. — Он заметил, что Рипли быстро посмотрела на брата. — Я почти ничего не знаю о Логанах. Конечно, они тоже фигурируют в моем исследовании, но о них в поселке помалкивают. Сколько лет назад они уехали?
— Десять с лишним, — ответил Зак, видя, что сестра молчит. — Мистер Логан или его представитель иногда приезжают по делам, но всегда останавливаются в гостинице.
— Просто позор, что такой чудесный дом пустует. Там что, водятся привидения?
Услышав злобное бормотание сестры, Зак слегка усмехнулся.
— Насколько я знаю, нет.
— Жаль. — Мак не кривил душой. — А что вы знаете о гроте? Там мои приборы начинают просто сходить с ума.
— Грот как грот, — буркнула Рипли, раздосадованная тем, что у нее защемило сердце.
— Мы частенько болтались там, когда были мальчишками, — начал Зак. — Играли в пиратов и кладоискателей. А подростки превратили грот в место для свиданий… — Он осекся, неожиданно поняв, что к чему.
Сэм Логан и Майя. Когда-то они тоже были подростками и, несомненно, бывали в гроте. Зак посмотрел на Рипли и понял, что она все знала. И сейчас пыталась защитить личную жизнь подруги детства.
— Ничего удивительного, что ваши приборы регистрируют накопившиеся там гормоны, — весело ответил Зак. — Радость моя, не пора ли подать десерт?
Нелл поняла его с полуслова и поднялась.
— Сейчас принесу. Рипли, ты не поможешь мне?
— Конечно, помогу. — Расстроенная Рипли вышла из-за стола и отправилась на кухню.
— В чем дело? — решительно спросила Нелл. — Чем тебя не устраивает разговор о доме Логанов?
— Дом как дом, — неохотно ответила Рипли.
— Я ничего не смогу сделать, если буду находиться в неведении, — строго сказала Нелл.
Рипли сунула руки в карманы и стала хмуро расхаживать взад-вперед.
— Сэм и Майя… у них был роман.
— Прекрасно знаю. Он уехал и не вернулся. Это все еще не угасло.
— Нуда, ей чертовски скверно… — Рипли вздохнула, наклонилась и погладила кота Диего. — Они были любовниками. А мы с Майей… мы дружили. И знали друг про друга все. Когда она в первый раз была с Сэмом, это случилось там. Грот был одним из мест, где они встречались.
— Понятно.
— Это место все еще много значит для нее. Совсем ни к чему, чтобы какой-то чокнутый задавал глупые вопросы и мерил там энергию.
— Рипли, а тебе не приходит в голову, что, если бы Мак знал об этом, он не стал бы бередить больное место?
— Я не знаю, что о нем думать. — Рипли сердито выпрямилась. — Ест, болтает, а потом начинает вытягивать из тебя сведения прямо за столом… Нечего ему было приходить в гости и давить на тебя с Заком!
— Я не ощущаю никакого давления. — Нелл вынула из холодильника бостонский яблочный пирог с кремом. — Мне жаль, что это тебя сердит, но я буду говорить с Маком. Мне интересна его работа, и я хочу внести в нее свой вклад.
— Хочешь стать его лабораторной крысой?
— Я не чувствую себя крысой. Я не стыжусь собственной сущности и не боюсь своего дара. Больше не боюсь.
— По-твоему, я боюсь? — В Рипли вспыхнул гнев. — Чушь! Такая же чушь, как его идиотское исследование. Я просто не хочу иметь к этому никакого отношения и не хочу здесь находиться.
Она резко повернулась и толкнула заднюю дверь.
Рипли понимала, что нужно преодолеть гнев, пока не стало слишком поздно, пока она не сказала и не сделала того, о чем придется жалеть. «Это дело Нелл, — убеждала она себя, сбегая по лестнице, освещенной жемчужными лунными лучами. — Если Нелл бог знает почему хочется выставить себя на всеобщее обозрение, стать посмешищем и дать повод сплетням, она имеет на это полное право».
— Черта с два! — буркнула Рипли и пнула ногой песок.
Все, что скажет или сделает Нелл, будет иметь прямое отношение к ней, Рипли. От этого никуда не уйти. И не только потому, что они породнились, но и потому, что теперь они связаны одной веревочкой.
И сукин сын Макаллистер Бук знал это.
Он использовал ее, чтобы повлиять на Нелл, а Нелл — чтобы повлиять на нее, Рипли. Она сделала глупость, позволив Нелл в последние недели забыть о том, что нужно быть настороже. Глупость. А признаваться в собственной глупости Рипли ненавидела больше всего на свете.
Услышав позади лай, она повернулась. Из темноты вынырнула большая черная тень и бросилась на нее, опрокинув Рипли на песок.
— Черт побери, Люси!
— Тебе больно? Ты ушиблась? — Прибежавший следом Мак попытался поднять Рипли.
— Отстань от меня.
— Ты замерзла. С ума ты сошла, что ли? Убежала без пальто. Вот, держи.
Рипли шлепнула Мака по рукам, но он все же сунул ей жакет, который дала Нелл.
— Ладно, ты сделал свое ежедневное доброе дело. А теперь проваливай.
— Наверно, Нелл и Зак привыкли к твоим неожиданным вспышкам грубости. — Мак слышал собственный осуждающий тон, но упрямое выражение лица Рипли говорило, что она это заслужила. — Но лично я хотел бы услышать объяснение.
— Грубости? — Рипли изо всех сил оттолкнула его, заставив подняться на две ступеньки. — У тебя хватает наглости называть меня грубой после допроса, который ты устроил за обедом?
— Это была самая обыкновенная беседа. А теперь слушай. — Он держал Рипли за руки; тем временем Люси, которой хотелось поиграть, шныряла между ними. — Ты не хочешь говорить со мной о моей работе, и я тебя не принуждаю. Но это не значит, что я не должен говорить с другими людьми.
— Ты заарканил Нелл, прекрасно зная, что это имеет прямое отношение ко мне. Черт побери, ты разговаривал с Лулу и наверняка выспрашивал ее обо мне!
— Рипли… — Спокойствие, только спокойствие, сказал себе Мак. — Я никогда не обещал, что никому не буду задавать вопросов. Я не задавал их только тебе. Если ты хочешь как-то контролировать происходящее, поговори со мной. Иначе мне придется пользоваться информацией, полученной из вторых рук.
— Значит, все это было нужно только для того, чтобы припереть меня к стенке?
Мак был терпеливым человеком, но у всякого терпения есть границы.
— Ты прекрасно понимаешь, что это оскорбление для нас обоих. Так что перестань.
— я…
— Я испытываю к тебе сильное чувство. Оно осложняет мою работу, но я как-нибудь переживу. Не забудь, Рипли, ты только часть происходящего. Я все равно буду работать либо с тобой, либо без тебя. Выбирай.
— Я не хочу, чтобы меня использовали.
— А я не хочу быть жертвой твоих эмоциональных вспышек.
Он был прав, чертовски прав, и Рипли заколебалась.
— Я не желаю быть экспонатом кунсткамеры.
— Рипли… — Тон Мака смягчился. — Ты не экспонат. Ты чудо.
— Чудом я тоже не желаю быть. Неужели ты не можешь это понять?
— Могу. Я прекрасно знаю, что испытывает человек, на которого смотрят как на экспонат, как на чудо или на то и другое одновременно. Что мне тебе сказать? Ты такая, как есть, и другой быть не можешь.
Гнев исчез. Исчез бесследно. Мак ничего не выспрашивал, потому что и так все знал. По собственному опыту.
— Знаешь, я боялась, что ты не поймешь, и, кажется, напрасно. Потому что большой мозг — это тоже что-то вроде магии и вызывает любопытство. И как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Как ты умудряешься сохранять душевное равновесие, черт побери?
— Я не… Замолчи, Люси! — Мак, все еще не отпускавший Рипли, вздрогнул, когда зажатая между ними собака громко залаяла. Он поднял глаза и увидел то, что привлекло внимание Люси.
Женщина стояла на берегу, как и прежде. И смотрела на них. В лунном свете ее лицо казалось бледным; темные волосы растрепались на ветеру. Ее глаза горели в ночи, ярко-зеленые и очень грустные.