Он польстит ее самолюбию. Расскажет, как шел по ее следу через всю страну, опросил десятки людей, на которых и с которыми она работала. «Да, и не забыть воззвать к ее чувству сострадания, долга перед другими женщинами, которые также оказались жертвами насилия», — подумал он, постучав по странице блокнота.
«Светоч надежды, — быстро написал он. — Яркий образец смелости. Единство женщин. Некоторым побег кажется слишком пугающим или слишком непосильным выбором. (Подтвердить статистическими сведениями о жертвах супружеского насилия, убежищах для женщин и убийствах жен. Выбрать подходящего семейного психотерапевта и расспросить его о наиболее частых случаях, методах лечения и результатах. Взять интервью у других выживших? Насильников? Возможные сравнения и подтверждения.)».
Довольный тем, что его мысли приобрели былую беглость, Хардинг начал есть.
«Гипотеза о том, что жертвами насилия чаще становятся женщины, в семьях которых насилие считалось нормой. Похоже, что у Элен Ремингтон (она же Нелл Ченнинг-Тодд) такого прошлого нет. (Продолжить исследование детства. Получить статистические данные об удельном весе среди жертв насилия тех, кто не сталкивался с ним в родительских семьях.) И все же цикл агрессивности должен иметь начало. Судя по всему, этот цикл начался и закончился Ивеном Ремингтоном».
Хардинг продолжал писать, но его внимание постепенно слабело. Наконец пальцы репортера впились в ручку, а ручка — в бумагу.
«СУКА! ШЛЮХА! СЖЕЧЬ ВЕДЬМУ!
МОЯМОЯМОЯМОЯМОЯМОЯ!
КРОВЬ. СМЕРТЬ. МЕСТЬ.
AЗ ВОЗДАМ, AЗ ВОЗДАМ, AЗ ВОЗДАМ».
Он быстро листал страницы, задыхался и судорожно писал какие-то слова почерком, который ничем не напоминал его собственный и опалял бумагу.
«ОНИ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ. ВСЕ ОНИ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ. А Я БУДУ ЖИТЬ СНОВА».
Когда Хардинг снова пришел в себя, его блокнот был аккуратно закрыт, ручка лежала в стороне. Он беспечно пил кофе, смотрел в окно и планировал, что сделать за день.
Наверно, стоило бы совершить долгую пешую прогулку, подышать свежим воздухом. Полюбоваться на местные достопримечательности, поближе взглянуть на коттедж, где жила Нелл, когда впервые прибыла на остров.
Видимо, настало время лично осмотреть рощу, где в ту ночь вел свою погоню Ивен Ремингтон.
Сытый Хардинг отложил заполненный блокнот и взял новый. Потом сунул блокнот в один карман пальто, маленький диктофон в другой и отправился работать.
Начисто забыв о том, что было написано в старом блокноте, и о жажде крови, которая бушевала в нем несколько минут назад.
Желтый коттедж спокойно стоял на опушке маленького леса. Деревья были голыми, черными и отбрасывали на землю короткие тени. В роще царила полная тишина.
На окнах красовались тонкие кружевные занавески, стекла отражали яркий солнечный свет.
Все замерло. Не шуршали ни прошлогодняя трава, ни сморщившиеся бурые листья. Не слышалось ни звука, хотя неподалеку раскинулось море, а за спиной был поселок. Хардинг стоял, разглядывал коттедж и не мог отделаться от чувства, что смотрит сделанную кем-то фотографию, запечатлевшую данный миг и врученную ему с неизвестной целью.
По его спине побежал холодок, тело затрепетало, дыхание стало хриплым и частым. Он попятился, но наткнулся на невидимую стену. Внезапно ему захотелось повернуться и убежать, Но это было выше его сил.
Это ощущение исчезло так же быстро, как и возникло. Он всего лишь стоял на обочине дороги и любовался симпатичным коттеджем у зимней рощи.
«По возвращении на материк нужно будет пройти обследование», — подумал он и робко шагнул вперед. Видимо, болезнь подействовала на него сильнее, чем казалось. Как только все нужные для книги сведения будут собраны, он возьмет отпуск на неделю-другую, чтобы оправиться и восстановить силы, а уже потом станет писать.
Обрадованный этой мыслью, Хардинг направился в рощу. Теперь он слышал негромкий и мерный шум прибоя, беспечное пение птиц, легкий шелест ветра в нагих сучьях.
Очутившись среди деревьев, он покачал головой и осмотрелся по сторонам с подозрительностью коренного горожанина, не привыкшего к одиночеству. Ему было непонятно, как человек может жить в таком месте.
Но Элен Ремингтон решилась на это.
Она бросила богатство, светскую жизнь, прекрасный дом и высокое общественное положение… ради чего? Чтобы стряпать на незнакомых людей, жить на клочке каменистой земли и со временем наплодить кучу горластых детей?
Глупая сука.
Он шагал, сжимая и разжимая кулаки. Под его ногами клубился грязный туман, лизавший новые ботинки. Он ускорил шаг и едва не побежал, хотя земля была скользкой и покрытой инеем. Изо рта Хардинга вырывались клубы пара.
Неблагодарная шлюха.
Ее нужно наказать. Она и все остальные должны заплатить за то, что они сделали. И заплатят. Они умрут. А если они посмеют сопротивляться его силе, посмеют посягнуть на его права, то умрут мучительной смертью.
Туман стлался по земле и оседал на краях круга, над которым стояло нежное пульсирующее молочное сияние. Из горла Хардинга вырвалось яростное рычание.
Он бросился вперед и тут же отпрянул. Поднявшийся свет окутал круг тонким искрящимся золотым занавесом. Охваченный яростью, Хардинг раз за разом пытался пробиться сквозь него. Занавес обжигал, белое пламя опаляло его кожу.
Ярость, пожиравшая изнутри тело Джонатана К. Хардинга, заставила его упасть на землю, завыть и проклясть это пламя.
Нелл приняла два заказа на специальный ленч. За работой она напевала и прикидывала меню свадебного банкета, который ей предстояло устроить в конце месяца.
Бизнес шел успешно. Фирма уверенно стояла на ногах, и работы у Нелл хватало даже в трудные зимние месяцы. Тем не менее она продолжала обдумывать предложения для Майи. Кулинарный клуб при кафе «Бук» и расширение меню были одинаково заманчивыми. Как только она проработает все детали, настанет время для разговора двух деловых женщин.
Обслужив посетителей, она посмотрела на часы. Еще полчаса, и ее сменит Пег. Нелл было нужно доставить дюжину заказов и провести две встречи с потенциальными клиентами.
«Придется поторопиться, — думала она, — чтобы вовремя приготовить обед». Совмещение обязанностей домашней хозяйки с работой, которое у другой женщины вызвало бы головную боль, делало Нелл счастливой.
Однако отрицать не приходилось: их ждали серьезные испытания. Сегодняшний обед был не просто обедом. Нелл понимала тревогу Мака и необходимость сконцентрировать всю энергию на том, что им предстояло. Ничего, бывало и хуже, а она выжила.
Она сделает все, чтобы защитить тех, кого любит.
Нелл стала убирать столик и положила в карман чаевые. Эти деньги складывались в отдельный кувшин и были поводом для гордости. Расплачивалась она чеками; прибыль от организации банкетов вкладывалась в дело. А чаевые существовали для удовольствия. Когда Нелл повернулась, чтобы отнести на кухню грязную посуду, мелочь в ее кармане зазвенела.
Заметив Хардинга, стоявшего у стойки и, как зачарованный, смотревшего на меню, написанное мелом на аспидной доске, Нелл сначала застыла на месте, а потом бросилась вперед:
— Мистер Хардинг, что случилось? Вы здоровы? Хардинг смотрел сквозь нее.
— Вам нужно сесть.
Нелл быстро поставила посуду на стойку, взяла его за руку и провела на кухню. Когда он опустился на придвинутый ею стул, Нелл поспешила к раковине и налила стакан воды.
— Что случилось? — спросила она.
— Не знаю. — Хардинг с благодарностью взял стакан и залпом выпил холодную воду. Горло першило так, словно его кололи горячими иглами.
— Я налью вам куриного бульона, а потом дам чаю.
Хардинг молча кивнул и уставился на свои руки.
Под ногтями застрял песок; казалось, что он копался в пыли. Костяшки были ободраны, ладони исцарапаны.
Он видел, что слаксы покрыты грязью, туфли измазаны глиной, к свитеру прилипли веточки и колючки.
Хардинг смутился. Воспитанный человек не имеет права появляться на людях в таком виде.
— Можно… помыть руки?
— Да, конечно.
Нелл тревожно покосилась на него. Вдоль щеки Хардинга тянулась красная полоса, похожая на солнечный ожог. Шрам был воспаленным, болезненным и выглядел зловеще. Нелл проводила его в туалет, подождала за дверью и привела обратно на кухню. Пока Хардинг стоял, как в трансе, она налила ему тарелку супа и заварила чай.
— Мистер Хардинг… — мягко сказала она, тронув его за плечо. — Сядьте, пожалуйста. Вам нехорошо.
— Нет, я… — Хардинга слегка тошнило. — Должно быть, я упал. — Он быстро заморгал глазами.
Почему он ничего не помнит? Он гулял в роще в солнечный зимний день. Что было потом?
Он позволял обращаться с собой, как с маленьким или как со стариком. Ел горячий наваристый бульон, и тот успокаивал его саднившее горло и бунтовавший желудок.
Пил травяной чай, сдобренный щедрой порцией меда.
И наслаждался ее сочувственным молчанием.
— Должно быть, я упал, — повторил он. — В последнее время я неважно себя чувствовал.
Запахи кухни были такими приятными, а движения Нелл, принимавшей и выполнявшей заказы, такими грациозными, что его тревога рассеялась.
Хардинг помнил составленное им досье Нелл и восхищение, которое он чувствовал, следуя по ее маршруту через всю страну. Я напишу о ней очень хороший очерк… нет, книгу, подумал он. Книгу о смелости и победе.
«Неблагодарная шлюха».
Слова, возникшие неизвестно откуда, эхом отдались у него в ушах и заставили вздрогнуть.
Нелл посмотрела на него с жалостью.
— Вам нужно в больницу. Он покачал головой:
— Предпочитаю своего личного врача. Спасибо за сочувствие, миссис Тодд. И за вашу доброту.
— Я попробую вылечить ваш ожог.
— Ожог? — удивился Хардинг.
— Минутку. — Она вышла с кухни и поговорила с Пег, которая пришла на смену. Вернувшись, Нелл открыла шкафчик и вынула оттуда узкую зеленую бутылку. — Мазь алоэ, — бодро сказала она. — Очень помогает.