– Я предпочел бы отложить голосование до возвращения отца, – наконец сказал он. Как можно принимать решение, от которого зависит будущее поместья, если он не знает, что случится через несколько дней?
Мужчины огорченно переглянулись, но спорить не стали. Они пожелали месье Жозефу скорейшего выздоровления и вышли из кабинета.
После их ухода Люсьен поднялся, подошел к окну и начал устало массировать затылок. Вот так помог отцу… Наверное, было бы лучше, если бы тот оставил вместо себя Армана.
Люсьен стукнул кулаком по ставне. Черт побери, что с ним творится? Почему он не может перестать думать об Алисии? Не пройдет и недели, как отец будет дома. Мать сказала, что врач доволен тем, как идут дела. Хотя отцу было шестьдесят, он мог дать фору многим молодым. Сейчас имеет значение только здоровье месье Жозефа, а не женщина, которую он не видел восемь лет…
Люсьен познакомился с невестой брата за две недели до венчания.
По приказу отца он прилетел в Англию, чтобы помешать свадьбе. Хотя отец велел передать Жюлю, что в случае непослушания оставит его без гроша, Люсьен знал, что это лучший способ заставить брата сделать наоборот. Упрямством Жюль не уступал отцу, был горд и жадностью не отличался.
Следовательно, требовалось избрать другую тактику. Люсьен был вынужден признаться, что прилетел по просьбе отца, но сделал вид, что он на стороне влюбленных и хочет помочь их браку.
Обмануть брата оказалось очень легко, с болью в сердце вспомнил Люсьен. Жюль был открыт и доверчив. Ему и в голову не пришло, что у брата на уме совсем другое.
Однако Алисия подозревала его с самого начала. Возможно, она уже тогда понимала, что доверять ему нельзя, но скрывала свои чувства от Жюля.
Однако через несколько дней все изменилось. В конце концов, Люсьен должен был стать единственным представителем семьи жениха на предстоящей свадьбе. К тому же Алисия видела, как Жюль радовался брату.
Жюль почти все время проводил в университете, готовясь к выпускным экзаменам. Степень в области истории искусств помогла бы ему получить работу даже без помощи отца. Однако это означало, что Люсьен и Алисия большую часть времени проводили вместе. Работа в книжном издательстве не требовала от Алисии все время находиться в офисе, а Жюль хотел, чтобы она получше узнала его брата.
Люсьен вспоминал те давние события с большой неохотой. Когда ему пришло в голову, что лучший способ помешать свадьбе – это самому соблазнить Алисию? Когда он решил, что брат совершает ошибку и что он, Люсьен, обязан доказать это?
О Боже, каким он был самонадеянным! Конечно, он был убежден, что Алисия выходит за Жюля из корыстных соображений. Заверения Жюля в том, что это была любовь с первого взгляда, звучали неубедительно. У Люсьена не было никаких сомнений: если Алисия заметит, что его тоже влечет к ней, она сразу поймет преимущества брака со старшим братом. В конце концов, наследником отца был Люсьен, а не Жюль.
Люсьен со свистом втянул в себя воздух. Неужели он думал, что все будет так просто? О да, тогда ему было всего двадцать четыре и он видел жизнь только в черно-белых тонах. Но с какой стати он считал себя непогрешимым?
Однако Алисия действительно была неравнодушна к нему. Правда, она тщательно скрывала свои чувства, но Люсьен видел, как она на него смотрит, как внимательно прислушивается к каждому его слову. Алисия думала, что это дружба, однако от Люсьена не укрылись признаки влюбленности. К несчастью, она не замечала их, пока не стало слишком поздно.
Впрочем, он тоже не остался безучастным к ее прелестям. Алисия была красива, а длинные ноги и короткие юбки сильно отличали ее от сдержанных католичек, которых так много на юге Франции. Там девушки из родовитых семей даже сейчас не пользуются свободой. С них не спускают глаз, пока не выдадут замуж.
Возможно, именно это привлекло к ней и Жюля. Правда, брату всегда нравились девушки с длинными ногами и высокой грудью. Алисия была бы красавицей даже без пышной гривы рассыпавшихся по плечам рыжих волос, и не видеть этого мог лишь слепой.
Но дело было не только в красоте. Ум и доброта Алисии делали задачу Люсьена еще более приятной. И вместе с тем более трудной. Она показывала ему кварталы Лондона, о которых Люсьен не имел понятия, щедро делилась с ним знаниями и смешила историями, которые случались со знаменитыми людьми, бывавшими в этом городе.
Наверное, именно тогда она перестала его дичиться. Конечно, Алисия еще осторожничала. Она помнила, что Жозеф де Грасси настроен против ее брака с Жюлем, и это мешало ей с доверием относиться к посланцу семьи. Люсьен мало-помалу переубеждал ее, но и сам не остался равнодушным к ее чарам.
В конце концов, его стали раздражать вечера, когда к ним присоединялся Жюль. Гордиться тут было нечем, но интимные прикосновения брата к невесте вызывали у Люсьена досаду. Даже сейчас он не мог бы найти название чувствам, которые испытывал много лет назад…
Бертран нашел мать в тени балкона.
Алисия не видела сына с самого утра. Теперь, когда его бабушка уехала в Марсель, у мальчика впервые появилась возможность навестить Шарля Форестье. Хотя дружба сына с главным зоотехником тревожила Алисию, однако старый дворецкий клятвенно заверил ее, что Бертрану в palais ничто не грозит.
– Он – наследник хозяина, – просто сказал Пьер, и Алисия заподозрила, что дворецкий знает правду.
Впрочем, это невозможно. Правды не знает никто из них. Бертран – сын Жюля и внук Жозефа де Грасси. Этого достаточно.
Постепенно у них с Пьером возникло что-то вроде дружбы. Старый дворецкий прилагал все усилия, чтобы она чувствовала себя в palais как дома. Именно он показал Алисии маленькую часовню неподалеку, в которой был похоронен ее муж. Жюль вместе с предками лежал в каменной гробнице с родовым гербом. Алисия несколько минут простояла рядом с его могилой, ощущая давно забытое чувство покоя.
Однако с Мирей де Грасси все было по-другому. Несмотря на гнев, охвативший пожилую женщину при виде Люсьена, целовавшегося с вдовой собственного брата, она сразу поняла, что Бертран принадлежит к их роду. Хотя Алисии казалось, что бабушка не испытывает к внуку никаких чувств, Мирей провела с ним несколько часов, расспрашивала о его жизни в Англии и в присутствии матери мальчика сетовала на то, что невестка столько времени скрывала его от них.
Впрочем, Алисию это не задевало. Мирей де Грасси не хотела знать ее еще восемь лет назад; ничего удивительного, что она в упор не замечала ее и теперь. Но присутствие Бертрана заставляло ее соблюдать вежливость. Правда, обе держались очень холодно, но Бертран был слишком взволнован встречей с бабушкой, чтобы заметить это.
Пока, поправила себя Алисия. Рано или поздно он все поймет. И что тогда делать? Сейчас думать об этом не хотелось. У нее и так множество поводов для раздумий, и, прежде всего, Люсьен…
После приезда матери они с Люсьеном и минуты не пробыли наедине. Воспоминание о сцене, которую прервала Мирей де Грасси, было слишком мучительным, и Алисия сделала все, чтобы избавиться от него. К счастью, Бертран был слишком мал, чтобы участвовать в официальном семейном обеде. Это дало Алисии прекрасный повод остаться с сыном.
Однако не мешало думать о Люсьене и том, что было бы, если бы не неожиданный приезд его матери. О Боже, с чего она взяла, что излечилась от тяги к нему? Да, близость Люсьена возбуждала ее, но она считала, что в любую минуту сможет положить этому конец.
Это оказалось чудовищным заблуждением. Как только Люсьен коснулся ее, как только их губы слились, она стала глиной в его руках. А когда его язык проник в ее рот, она потеряла все ориентиры. Влечение сделало ее беззащитной.
Сейчас, глядя на сына, она была вынуждена признать, что несколько дней, проведенных в Монмуссо, сильно изменили Бертрана. Она не могла сказать, в чем заключается эта перемена. После отъезда из пансиона он загорел дочерна и перестал покрывать волосы гелем. Теперь они были блестящими и черными, хотя и не такими длинными, как у Люсьена. Но изменение было не только физическим. Бертран стал более уверенным в себе, более сдержанным и казался старше своего возраста. Он начал вести себя так, словно родился здесь, внезапно осенило Алисию. Так, словно его домом была не маленькая лондонская квартирка, а Монмуссо.
Эта мысль настолько напугала Алисию, что ее голос прозвучал резче, чем следует.
– Где ты был? Уже почти два часа! Ты что-нибудь ел? Надевал шляпу, как тебе велели?
Рот Бертрана сжался.
– Мама, мне не нужна шляпа! – воскликнул он, решив ответить сначала на последний вопрос. – Дядя Люсьен ходит без шляпы, а мне что, нельзя?
Алисии захотелось заткнуть уши. О Боже, как она устала слышать постоянные ссылки на Люсьена! Бертран не проявлял особого желания проводить время с бабушкой, но относился к Люсьену с огромным уважением, хотя и обижался на то, что тот при случае отчитывал его. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, подумала Алисия. Люсьен обладает именно тем типом мужественности, которым восхищается ее сын. Отец Алисии обожал внука, и тот мог вить из деда веревки. В отличие от Люсьена. О Боже, неужели ей требуются еще какие-то доказательства?
– Твоему… дяде не нужна шляпа, потому что он здесь родился, – нетерпеливо сказала она сыну. – Привык к этому климату. А ты нет.
– И я тоже привыкну, – ответил Бертран, беспечно пожав плечами. – А кстати, где дядя Люсьен? Я думал, что он уже вернулся из Марселя.
– Может быть, – ответила Алисия, закрыв нетронутую книгу, лежащую на ее коленях. – Ты ему не сторож. Он приезжает и уезжает когда хочет.
Бертран вздохнул.
– Что случилось, мама? – с осуждением спросил он. – Почему ты такая злая? Я только спросил, где дядя Люсьен. Хотел рассказать ему, что сделал утром.
Алисия напряглась.
– И что же ты сделал?
– Тебе правда интересно? – Бертран подошел к пруду, опустил руки в прохладную воду и побрызгал на себя. – Ты всегда все портишь. Я знаю, ты не хотела ехать сюда, но, если уж так случилось, почему не доставить себе удовольствия?