Всё это Митяй уже видел и теперь гадал, что он ещё увидит после возвращения домой — идиллию или же всё-таки дымящиеся руины Дмитрограда, после чего будет впору пойти в лес и там повеситься? Сегодня с утра он рассказал Тане о своём сне, и та очень обрадовалась, что её муж, наконец, увидел свои говорящие камни. Однако ведла сразу же заметила, что мысль о них просто сжигает его изнутри, и тут же сказала, что он должен немедленно ехать за ними, но Митяй предложил сначала позавтракать, потом поплавать в море пару часиков, позагорать на солнышке, скоро ведь может и похолодать, а уже потому думать о том, куда им ехать — домой или за говорящими камнями. Немного подумав, Митяй всё же решил не гнать лошадей и не заниматься глупостями, а спокойно вернуться домой и самым основательным образом подготовиться к экспедиции на Урал. Более того, он уже решил, что ехать нужно не на трёх, а минимум на двенадцати машинах, чтобы по мере продвижения к Уралу находить новые племена и за уши вытаскивать их из каменного века к нормальной ведловской жизни, оставляя вместе с ними учителей и транспортные средства для регулярных поездок в Дмитроград и обратно. Если браться за дело, так с умом и по-крупному, не размениваясь на мелочи.
За всё время продвижения на юг, а они при этом поднимались ещё и вверх по рекам, побывав даже в таких местах, как Кисловодск и Тырныауз, где Митяй затарился молибденом и вольфрамом в виде рудного концентрата, и при этом даже не брал в руки кирки и молота — камни сами прыгали к нему, как лягушки, и потом ещё и крошились, им так ни разу и не попалось ни одно племя. Зато они видели немало временных стойбищ со следами разыгравшейся минувшей зимой трагедии. Большая часть чёрных даргов, судя по всему, ушла на юг, но самые слабые из этих странных диких и свирепых людей со смуглой кожей, старики, женщины и дети, были брошены на произвол судьбы и замёрзли. Митяй так и не смог понять, что привело их в эти края с юга, но прекрасно знал, что уходили они в лютую зиму, подгоняемые свирепым, ледяным северным ветром, и ему, несмотря ни на что, было их жалко. Хоть и дикие, а всё же люди, пусть даже не кроманьонцы, а неандертальцы, и к тому же какие-то неправильные, совсем не такие, про которых он когда-то читал. Даргсу тоже не были классическими неандертальцами. Поэтому, если ему удастся наладить вместе с Игнатом и его ведлами кустарное изготовление Шишиг, он обязательно отправится в экспедицию на Урал не за одними только говорящими камнями.
С такой мыслью Митяй встал с песка, взял Таню за руку и сказал:
— Всё, Танька, купаемся в море последний раз, ополоснёмся от солёной воды — и в дорогу. Нам пора ехать домой.
— А как же твои говорящие камни? — спросила Таня, для которой что сто километров, что десять тысяч было примерно одно и тоже, далеко. — Тебе нужно обязательно их забрать, Митяй, ведь ты теперь не сможешь спокойно спать.
— Нужно, — согласился Митяй. — Но не обязательно прямо сейчас. Никуда они от меня не денутся, девочка моя, и спать я буду спокойно. — Но всё же не выдержал и чертыхнулся: — Чёрт побери! Вот же невезуха! Все ведлы как ведлы, обходятся теми камнями, которые у них чуть ли не под ногами валяются, один я какой-то ненормальный, и камешки мои говорливые у чёрта на куличках зарыты. Ладно, Танюха, как до них добраться, один я знаю, они глубоко зарыты, так что никто их не сопрёт. Едем домой и займёмся куда более важными делами. Они ещё раз вволю накупались в тёплых и ласковых водах Каспия, ополоснулись в более прохладных водах Кумы, оделись, плотно пообедали шашлыками из осетрины — Митяй вчера выудил весьма приличных размеров осетра, — собрались в дорогу и в половине третьего дня тронулись в путь по широкой бескрайней степи, поросшей высокой травой.
Здесь, южнее Апшеронска, Митяй и Таня повстречались с бухой-бухой, и не одной. Тут этих гигантских животных бродило немало. Бухой-бухой оказался самый обыкновенный эласмотерий, мифический единорог, огромное животное из рода носорогов. О, эти гиганты были настоящими красавцами! Светло-серые, покрытые длинной шерстью, весьма похожие в профиль на бизонов, только с одним рогом длиной в полтора-два метра. Некоторые самцы достигали в высоту почти трёх метров, в длину и вовсе шести с половиной и весили тонн под восемь, не меньше. Поменьше мамонтов, конечно, зато очень быстрые. Встречали они и другую буху-буху, даже повыше ростом, та достигала всех четырёх метров, но это были гигантские одногорбые верблюды. Тоже довольно интересные животные с точки зрения их использования как тягловой силы. Как и все верблюды, неутомимые и способные преодолевать огромные расстояния, хотя и не очень быстрые, но недостаточную скорость могла компенсировать их огромная физическая сила.
На этих гигантов охотились столь же огромные хищники, причём такие древние, что Митяй даже не поверил своим глазам, увидев гигантских гиенодонтов здравствующими и вовсе не собирающимися откидывать хвосты. Они были размером с крупного тура и весили под тонну. Живущие небольшими стаями-кланами, как и все гиены тупорылые, с чудовищными челюстями, они не только питались падалью, но и охотились на всё, что шевелится, даже на степных мамонтов. Одно хорошо: их было всё-таки мало, но они и без того съедали окрест всю падаль, не оставляя от трупов животных практически ничего. Может быть, именно поэтому на побережье Каспийского моря они не встретили ни одного племени. С такими соседями под боком даже ведлам жизнь мёдом не покажется. Если у них, конечно, нет говорящих камней, которыми они научились пользоваться если не в совершенстве, то очень умело, как Таня. Вот ей были не страшны никакие гигантские гиенодонты, которые также вполне могли претендовать на роль страшной и ужасной бухи-бухи. Его жена своей ведловской силой и тираннозавра сумела бы остановить.
Поэтому Митяй ехал вдоль берега Кумы, ничего не опасаясь, ведь Таня сидела в кабине Шишиги и зорко посматривала по сторонам в бинокль. Её рубашка тонкой замши была расстёгнута на три пуговицы, и аметистовый кабошон на груди слегка светился, и, может быть, поэтому Шишига бодро накручивала на колёса километр за километром. Гигантские эласмотерии предупредительно уступали им дорогу, а гиенодонты не бросались в погоню, так что Митяю только и оставалось, что выбирать ровную дорогу без ухабов, и это ему удавалось делать без особого труда. К вечеру они без малейших помех добрались примерно до Нефтекумска и остановились на ночлег.
На следующий день они с рассветом продолжили путь, и на четвёртый день около полудня Шишига, преодолев несколько неглубоких распадков — в будущем они станут более непроходимыми, — выехала на высокий бугор, и Митяй увидел радующую глаз картину — добрую половину своего генплана, воплощённую в хорошо обожжённом кирпиче, дереве, стекле, камне и даже местами асфальте. За лето, навалившись силами как минимум трёх племён, если не больше, жители Дмитрограда построили довольно большой город, привольно раскинувшийся в месте слияния двух рек, и даже заасфальтировали в его центральной части почти все дороги, а остальные посыпали щебнем.
Однако самым для него удивительным было то, что напротив города, на другой стороне Марии, через которую строители перебросили один деревянный мост и теперь строили второй, они возвели целую промзону, и одних только водяных колёс Митяй насчитал двенадцать штук. Все те цеха, которые стояли вблизи Дмитрограда, включая его домну, они снесли, и на их месте теперь строились жилые дома с островерхими двускатными крышами, покрытыми черепицей. Каждый дом окружал большой сад, и хотя деревца были ещё маленькие, скоро они вырастут, и Дмитроград будет по весне утопать в цвету фруктовых садов. На улицах города Митяй не увидел праздношатающейся публики, кроме ребятишек постарше, никто не носился сломя голову по асфальтированным дорогам, дети помладше играли во дворах, похоже, что взрослое население города занималось своими взрослыми делами либо в небольших мастерских, построенных рядом с домами, либо в промзоне, либо на фермах, расположенных за городом.
Чуть ли не треть леса уже была вырублена, но лесорубы вели не сплошную рубку, а выборочную, пятнами, и в одном из таких пятен, весьма больших, Митяй увидел мамонтов, собравшихся возле здоровенной кормушки. Что же, теперь людям было чем кормить скотину, даже такую громадную. То-то переполошится Олег, когда узнает, что по степям вблизи Каспия бродят гиганты эласмотерии. О, он непременно соберёт команду охотников, они сядут на Шишигу и отправятся за ними уже через несколько дней, чтобы пригнать несколько десятков этих могучих единорогов, а возможно, заинтересуется и гигантскими верблюдами. Его вряд ли удержит даже то, что Митяй привёз ему говорящие камни — два кристалла голубого горного хрусталя. Для сельского хозяйства, где не нужны большие скорости, такие гиганты были гораздо предпочтительнее тракторов. Пара эласмотериев по силе точно равна табуну в сотню голов лошадей, если не больше, но, в отличие от трактора, им не нужны запчасти, если не считать «обувки» для трёхпалых копыт. Каждые два-три года самки будут давать приплод. Про длинную шерсть и массу навоза можно даже не говорить. Так что пахать землю и возить тяжёлые грузы лучше на них, и если уж изготавливать тяжелую технику, то одни экскаваторы и бульдозеры.
Порадовало Митяя и большое поле к западу от города, цветущее ярко-жёлтыми цветами. Под топинамбур запахали целых полторы тысячи гектаров земли, и теперь он вымахал в высоту не менее пяти метров, а значит, силоса и сенажа будет заготовлено на зиму столько, что можно будет прокормить им даже мамонтов, бродящих по лесостепи, не говоря уже о домашней скотине.
Глядя в бинокль на то, как направляется к городу здоровенная тележища на шести колёсах, обутых в резиновые покрышки, вся заставленная стальными лужёными бидонами с молоком, влекомая парой громадных быков, Митяй заулыбался. Это означало, что теперь в степи уже не найти ни одной бродячей коровы и что ведлы с говорящими камнями успели их основательно модернизировать, раз у тех до сих пор не закончился период лактации. Что же, на то они и ведлы, ведь Таня говорила ему, что следующей весной все их куры отложат и высидят столько яиц, что цыплят будет не сосчитать, но и после этого куры продолжат нестись до холодов. Ведловская сила распространялась и на такие дела.