Очень любопытно! Жизнь возникает там, где действуют правила химии и энергетического обмена, водная среда, где свет звезд может разогнать в стороны тьму окружающего космоса. Здешние скопления звезд должны иметь тысячи органически активных миров, от заключенных в ледяные панцири лун до скалистых планет, до самосогревающихся газовых гигантов. Тем не менее Путь Кетона — единственная из систем — была мертва.
В какой то степени наша задача облегчалась… Но все так же беспокоила меня. Если слабые сигнатуры вокруг оранжевой звезды принадлежали Предтечам, то, скорее всего, там жили потомки тех, кто прибыл сюда десять миллионов лет назад.
А это означало, что Путь Кетона уже либо пережила массовое вымирание органической жизни, или же она здесь никогда не развивалась.
Хранитель привлек мое внимание к ближайшему кораблю.
— Они остаются инертными. Скорее всего, стыковка и вхождение на борт будут безопасными.
Внешняя поверхность корабля была испещрена трещинами от микрометеоритов подобно воздействию кварца из песка. Эрозия в некоторых местах достигала глубины в несколько сантиметров, давая нам достаточно полезные сведения о воздействии пролетающих мимо комет, оставляющих свой пыльный газовый след все снова и снова.
Старые вещи изнашиваются, как ни крути.
— Возможно, там есть бесшовный люк, впереди ведущего узла, — сказал Хранитель. — Обратите внимание на глубокие стопорные канавки. Люки наверняка служили спасательным выходом и возможно является не настолько зафиксированными, как остальные части корпуса.
«Отвага» рассчитала предполагаемую точку входа.
— Отправить мониторы, — распорядилась я.
— Мы должны выходить, пока они работают? — спросил Рассвет.
— Нет необходимости, — ответил ему Хранитель. — Любая эффективная ловушка, если она имеется, будет настроена по всему периметру системы.
Я согласилась, что такая осторожность не была практичной в данных обстоятельствах. Мы придерживались нашего плана. Группа из десяти мониторов покинула «Отвагу» и направилась к древним кораблям. При малейших признаках их работоспособности мониторы могли отступить и попытаться вернуться, или же в случае, если опасность будет угрожать нам, выступить в качестве приманки и дать нам время, чтобы ретироваться.
Двое мониторов решили использовать манипуляторы. Первый из них слегка коснулся изношенной поверхности корабля.
— Нет никакого ответа, — сообщила «Отвага».
Во флотилии, и во всем этом древнем флоте, ни один корабль, большой или маленький, не демонстрировали ни малейшей реакции.
Для машин десять миллионов лет — это очень долго. Но для живой планеты это только короткий путь. Поэтому, как только наши мониторы открыли люк корабля, я мысленно перенеслась к маленькой оранжевой звезде и ее планете с сигнатурами жизни.
Именно там мы найдем ответы.
Запись № 9
Десять веков я провел в медитативном уединении, в то время как Биоскульптор выполняла свои обязательства перед Советом — и перед Мастер-Билдером, и создавала свои собственные биологические ловушки и творения. Очень умно, моя жена. Мне ее очень не хватает. Она уравновешивает и дополняет меня, даже является частью моей совести. Но, несмотря на все ее мудрые попытки, обеспечив меня быстрым кораблем, умной анциллой и смешанной командой помощников, она не смогла предотвратить мой захват.
Странно, то, что я рассказываю, возвращает меня в то время, когда я был в Криптуме, так близко к Домену… Воспоминания, о которых я думал, что потерял их до сегодняшнего дня. Или отбрасывал. Я никогда не был склонен к уединению или медитации. Тем не менее, наблюдая, как наш заброшенный корабль погружался все глубже и глубже в корчащееся гнездо сплетения звездных дорог, вместе с Каталогом, хранящим молчание, можно было немного поддаться этому, погрузиться в воспоминания, повариться в собственному соку, как Фортенхо, мой самый большой враг из числа людей, так четко описывал свой захват и заключение. До той поры, пока Композитор жестоко не вобрал в себя его сознание и воспоминания.
— Это ободряет, — сказал Каталог.
— Что именно? — спросил я.
— Ожидание неизбежного. Сейчас я по-настоящему являюсь индивидуальным.
— То есть тем, кем вы были, прежде чем стать Каталогом? — снова спросил я.
— Не надлежащий вопрос, — ответил он.
— Я слышал, что каждый Каталог имеет определенную историю, — продолжил я, чувствуя себя менее напряженно, чем говорил мне мой страх.
Каталог посмотрел на меня своими многочисленными сенсорами. Оскорбил ли я его?
— Это не секрет, — ответил он после молчания. — Судьи выбирают кандидатов из тех, кто совершил некий проступок. Понимание природы вины является нашей основной сильной стороной.
— И каким был ваш проступок? — спросил я.
— Не обнаружено. Вычеркнуто. Я служу.
— Мы, вероятно, не выживем, — сказал я. — Вы знаете о моих преступлениях, не так ли?
— Я знаю о ваших предыдущих поступках. Каталог не судит. Я записываю.
— Тогда расскажите мне. Мы будем на равных.
— Вы издеваетесь надо мною?
— Вовсе нет.
Сенсоры на его панцире изменились, и изнутри донесся гудящий звук.
— Прежде, чем надеть этот панцирь, я был Шахтером, — сказал он. — Я неправильно выбрал направление разрушения планеты, превратив ее в кучу космических обломков. До того, как экипаж, включая моего младшего помощника, эвакуировался.
— Младший помощник… Вы что-то имели против него, или ее?
— Его. Он был наследником властной семьи, самой высокой из нашего класса. Я бросил его там. Невозможно передать словами, что я чувствую.
— Он погиб?
— Абсолютно. И двенадцать членов его экипажа.
Это представило моего верного спутника в совсем ином свете.
— Судьи выбрали бы вас исходя из этого случая?
— Они сделали это.
— Вы должны обладать какими-то особенными качествами.
— Да, — снова раздался гул. — Глубокой развращенностью.
— Однажды я пытался уничтожить целые виды, — признался я.
— Возможно, вам суждено стать таким же, как я, — сказал Каталог.
— Возможно. Я не сужу. Вы не судите. Мы здесь, что бы наблюдать. И сделать все возможное, чтобы выжить.
— Правильно.
— Рад, что мы это решили.
Я протянул руку и сжал одного плечо. Каталог поднял одну из своих конечностей и сложил пальцы, затем каждый вывел литеру «Y» — я вокруг своего носа, Каталог по передней части панциря вокруг одного из сенсоров. Воинский жест осознания собственного стыда.
— Теперь вы почетный Воин-Служитель, — сказал я.
— Если вы настаиваете, Дидакт.
Мы выжидали.
— Вы все еще связаны с Судьями, верно?
— Нет, — ответил он. — Все каналы были закрыты. Домен также заблокирован.
— Они снова перемещают Гало? — с содроганием спросил я.
— Возможное объяснение, — ответил Каталог. — Или что-то еще.
Мы приближались к середине клубка, двигаясь вдоль намотанных лент звездных дорог, внутрь структуры, отличавшейся от всех творений Прекурсоров, виденных мною раньше.
Звездные дороги были объединены таким образом, что образовывали огромные, параллельные двойные дуги как две натянутые тетивы лука от древнего оружия. А в центре каждой двойной дуги светилось бриллиантовое кольцо, окружающее нечто черное, чем тьма глубокого космоса.
— Это не корабль, — сказал я.
— Похоже на Ковчег? — спросил Каталог.
— Я не знаю.
— Может, они надеются захватить нас, как Лайбрериан собирает своих животных? — Каталог вытащил наружу большинство своих сенсоров. — До того, как все соединения были закрыты, Гаруспис снабдил меня некоторым количеством записей. Я провел поиск и сейчас могу осуществить структурирование информации.
— Какой?
— Показания от Биоскульптора и других по всей Ойкумене, — сказал Каталог.
— Она тоже была допрошена?
— Да.
— И вы получили ее показания?
— Да, до того, как Сеть закрылась.
Двойной дуги нитей из клубка заслонили все наше поле зрения.
После долгого, мучительного ожидания — Каталог без сомнения нежился в своих знаниях, но абсолютно молча и неподвижно, — я спросил:
— Готовы рассказать?
Запись № 10
Я люблю планеты — эти агломерации из породы и летучих газообразных веществ, они вращаются вокруг большинства звезд в галактике, и даже между ними.
Большинство из планет появляется из сжатых газовых шаров, по мере остывания превращающихся в каменные глыбы. И все среди них встречаются увлекательные исключения. Я долго изучала скованные во льдах луны, где среди блестящего ледяной торса планеты находились формы жизни, невидимые глазу, среди океанов и пронизанных сетью глубоких пещер гор. Сдавленные километрами минерально-холодного льда, они крайне редко, если вообще могли, видели звездное небо, существуя мечтой о вечном, в богатой серой тьме.
Три раза я освобождала ледяные луны — открывала расщелины в низкотемпературных панцирях из льда, освобождая заключенные там формы жизни. Они поднимались на поверхность, пораженные глубиной и необъятной пустотой космоса, а затем впали в ужас и уныние, снова приступая к поисках убежища среди льдов их планет. То, что я им показала, уничтожило их разумы и воспоминания. Сейчас они уже ничего не помнят о Предтечах.
Я не знаю, сможет ли ледяной панцирь их планет защитить от воздействия Гало. Наверное нет. Однако многие из них были очень маленькими… меньше, чем моя ладонь. Которых я могу спасти.
Сколько же существовало видов, подобным этим ледяным затворникам! Пустое величие пространства является стеной, возведенной между любовью, суровостью и жестокостью.
Когда Предтечи находились на заре своей цивилизации и были привязаны к своей родной планете, они наверняка задавались вопросом, кто мы и зачем существуем, как нам себя вести в случае встречи себе подобных — или наших создателей, где-то там, в пустоте. Но проблема была в том, что окружавшая нас пустота настолько огромна, и ее пересечение превращалось в невероятную задачу, что на протяжении тысяч лет с тех пор, как мы обрели речь, научились добывать огонь, выражать свои мысли в искусстве, создавать машины, мы все еще цеплялись за нашу судьбу и избегали бесконечности вакуума.