Наши корабли пролетели над низкими горными хребтами, затем остановились и зависли на высоте несколько тысяч метров над коричневой пологой равниной. Местный пейзаж был сформирован вытекшей из глубин озер лавой, огромными потоками создав хаотически разбросанные по округе каменистые валуны. Равнина располагалась ниже уровня моря, настолько, что позволяло ей быть защищенной от всех ветров и широко раскинулась между двумя горными хребтами, в то время как ветра образовывали на прилежащих горах наносы из песка и изрезали их бесконечными потоками эрозии.
На южном склоне скалистой горы в устье долины показалась широкая расщелина, прорезавшая поверхность гранитной скалы.
Вырубающий не был впечатлен местной геологией.
— Больше похоже на место ссылке, чем мир, в котором можно что-то создать, — сказал он. — Я бы никогда не выбрал его.
— Ты говоришь, как истинный Шахтер, — сказала Поющая. — Биоинженеры отметили бы другие возможности, другие потенциальные преимущества.
Исходя из моего опята могу сказать, что бедный и бесплодный мир может способствовать быстрому культурному росту, что в свою очередь, провоцирует стремительное развитие и обновление технологий. Мы наслаждаемся благами нашей цивилизации. Но здесь был не тот случай. Кто вынудил из искать это странное место для покаяния, чтобы разместить именно здесь центр эволюции, с неизбежными проявлениями каннибализма?
Корабли высадили нас в километре от города. Низкие и плоские жилища располагались подобно осадочным слоям горных пород на склоне низкого хребта.
Мы спустились вниз, чтобы рассмотреть простой и плоский город. По моему указанию Вырубающий остался рядом с его кораблем.
Низкая стена раскинулась в сорока метрах от места нашей посадки. Рядом со стеной стояли десять приземистых, покрытые рыжим мехом, животных, массивного телосложение, весом около пятистам килограммов каждый. Они паслись вдоль стены и ели темно-зеленые побеги растений, проглядывавшие через трещины и провалы почвы. Стена вероятно была создана как канал-защита от возможного наводнения и его вторжения на территорию города. Травоядные животные легко перешагивали через нее, чтобы найти свежие побеги.
Облака рассеялись, освободив от своего плена вершины гор. Солнечный свет ярко осветил поверхность холма, иссушивая и растрескивая почву.
— Взгляните на их морды, — сказала Поющая. Я уже сделала это, и мне не понравилось сходство. Я подошла к ближайшему животному. Оно оставило свое занятие и внимательно наблюдало за мной своими близко расположенными серыми глазами.
— Похож на Вырубающего, — заметила Поющая.
Вырубающий потрогал свое лицо руками, и выглядел задумчивым.
— Прекратите, — сказала я.
— Прошу прощения.
— Возможно, больше похоже на Хранителя, — согласилась я. Поющая прикрыла рот рукой.
Я наклонилась в нескольких метрах от животного, некогда адаптированного Предтечи, чтобы более внимательно изучить его лапы. Ступни и фаланги пальцев действительно были основаны на прородительной структуре и анатомии Предтеч. Эти существа приняли нас за пастухов, наблюдающих за стадом вне предела городских стен. Но первые выводы могли быть не столь очевидными.
Травоядное повернуло голову, потеряло любопытство, и снова наклонило шею, чтобы продолжить срывать побеги.
В нескольких сотнях метрах к северу, в отдаленной части города, здания были обнесены другой стеной, покрытой серо-зеленными кустами. Если мы приблизимся туда, то на этом участке нас наверняка заметят и примут меры. Возможно, что вполне не дружественные.
Я обернулась и посмотрела на Вырубающего.
— Мне кажется более вероятным, что они заметят наше родство в том случае, если мы будем без брони.
Вырубающий, стоявший рядом с первым кораблем, не был в восторге от этой затеи. Через свои шлемы мы услышали его слова:
— Я сомневаюсь, что они признают нас даже, если мы будем голыми. Они пали слишком низко.
— И все же, несмотря на это, — сказала я, и отдала приказ мой анцилле. Моя броня раскрылась, разобралась на сегменты и сложилась в компактный блок на сухой траве. Моя анцилла и я уже давно достигли паритета относительно заботливых предупреждений. Сейчас она молчала. Она знала мои мысли.
— Я также пойду туда без брони, — сказала Поющая.
— Нет. Только я.
— Биоскульптор!
Оба моих спутника выглядели расстроенными.
— Только я, — настаивала я. — Вырубающий останется здесь, чтобы прикрыть нас.
Я предпочла оставить Шахтера в безопасном месте, потому, что и Поющая-о-Молодости, и я страдали от своей намеренной слепоты, что спровоцировано пеленой разума, нависающей над Биоинженерами в момент очарования жизнью.
Она и я шли по засохшей грязи. Я была только в нижней одежде, мои ноги были оголены, одеты только в тонкие носки. Земля была твердой и холодной, воздух свежим, и не опасным.
По моему сигналу Поющая шагала за мной в двадцати метрах позади — она хотела идти впереди меня, но я запретила ей. Мы были обучены действиям в подобным обстоятельствах, но теми туземцами, которых мы встречали во время странствий по мирам, никогда не были Предтечами. Во всяком случае, чувство вежливости в местном населении должно было сохраниться, даже по прошествии десяти миллионов лет.
За городской стеной раскинулась грязевая полоса, без сомнения построенная для защиты от травоядных животных, за которой располагалось распаханное поле с многими рядами серо-зеленых стеблей, увенчанных остроконечными листьями, среди которых свисали морщинистого вида плоды и стручки. Ветер шелестел листьями и плодами. Они выглядели сухо и неаппетитно, но независимо от их генетики, выглядели как обычные растения, что говорило о том, что Предтечи не полностью погрузились в грязь своими деяниями.
Никто из нас не пытался перейти через поле. Вскоре, двигаясь вдоль стены, мы достигли ближайшего комплекса зданий, неправильной пятиугольной конструкции из сырцового кирпича, с фундаментом из грубых обработанных камней. На грязь между швами были нанесены строки неизвестных символов. Продолговатые дверные проемы находились на каждом здании в количестве одного-двух, и были завешены грубой тканью.
В ближайшем проеме морщинистая толстая рука отодвинула висящую ткань, и на мгновение я смогла различить темную фигуру в неудобной позе, голую, выглядывающую для поверки и подтверждения того, кто посмел нарушить их покой. Женщина, подумала я, уже не в рассвете лет, со сморщенной кожей на животе и очень странной формой волос на голове. Наиболее отчетливо линия серых волос пролегала вдоль ее подбородка, поднимаясь к верху, замыкаясь у носа. По крайней мере, она выглядела как классический Предтеча.
Женщина метнулась вовнутрь, и занавеска опустилась.
В другом дверном проеме, позади основного массива жилищ, в сторону отдёрнулась другая занавеска, и вторая фигура шагнула на встречу солнцу. Это был мужчина с квадратным широким лицом, толстой шерстью на подбородке и лбу. Толстые ноги поддерживали приземистое и громоздкое туловище. Он был одет в тяжелые серые одежды. Его лицо было сосредоточенным и наблюдательным, но по нему сложно угадать его истинное выражение.
Позади него в свете ламп или огня маячили силуэты молодых женщин, одетых в легкие одежды. Половой диморфизм был очевиден, но не доведен до крайности. Они были гораздо ближе к друг другу по внешнему виду, чем я и Дидакт, но, конечно, наш диморфизм был искусственным, определенный положением в клане, а здесь они отказались от него, если вообще когда-либо обладали.
Я была очарована! Я никогда не видела Предтеч, настолько отличающихся от нашего вида: меньше полуметра в высоту, с широкими плечами и туловищем, с толстыми ногами и короткими руками, с длинными пальцами, которых было всего пять на каждой ладони.
У меня закружилась голова от такого открытия. Моя анцилла должна была управлять подобными реакциями через воздействие на ствол моего спинного мозга. Теперь я с трудом сглотнула и вернула себя в сосредоточенное состояние, оставляя в себе намеренно частицу тревоги.
Ветер трепал мои одежды, как мне казалось, делая мои истинную форму тела явной для осмотра. Для них я была странно высокой и стройной, мои глаза были больше, а кожа — белее. Я сомневалась, что они спокойно признают наше родство.
Я протянула свою руку.
Единственное, что мы знали о наших предках, что древние Предтечи обладали острым обонянием, и использовали его для определения родства и других социальных отношений.
Теперь ветер дул мне в спину. Мужчина втянул воздух через широкие ноздри, шире, чем мои собственные. Он шагнул вперед с легкой неуклюжестью, напоминавшая мне первую форму Воина-Служителя, он остановился в двух шагах от дома и указал на женщин, которые тоже последовали за ним.
— Все хорошо, мы прибыли издалека, и мы здесь, чтобы поговорить с вами, — сказала я на самом древнем известном диалекте Дигона. — Мы прибыли из нашего старого дома в этот новый дом. Вы в порядке?
Мужчина махнул рукой и издал утробный крик. Женщина выстроилась боком позади мужчины. Она, казалось, не боялась меня. Она высовывали голову, изучая меня. Ее ноздри раздувались. Ее реакция не выглядела напряженной, ее можно было истолковать как заинтригованную, но озадаченную.
По всем жилищам все больше занавесок отодвигалось в сторону, и из-за них появлялись другие фигуры — мужчины, женщины, все среднего возраста и старше. Очевидно, что они старели согласно естественному течению времени. Детей нигде не было видно.
Стены всех жилищ были украшены неизвестными символами. Но на одной из стен старого сооружения виднелась в десятки раз больше, чем остальные, вырезанная круглая эмблема, повторяющийся знак, так часто встречающийся в орнаменте Предтеч, что в нашей повседневной жизни мы не замечали его присутствия: окружность вокруг древовидного разветвления угловатых вен.
Давным-давно, будучи среди Биоинженеров, я слышала об этом знаке, называемом Элд. Другие, преимущественно Строители, называли его Знак Древа. Предтечи связывали его с Мантией с очень давних времен, но его происхождение оставалось загадкой.