Настю увезли в послеоперационную палату, а Матвей, помывшись, пошел к Аделине на доклад.
В палате он застал странную картину. Драгун сидела, отвернувшись к стене, а на стуле рядом развалился тот самый представитель министерства, которого вчера Матвей отсюда выставил.
– Добрый день, – поздоровался Мажаров, входя.
– Не могли бы вы нам не мешать? – неприязненно поинтересовался министерский чин.
– Не мог бы. У меня несколько вопросов к Аделине Эдуардовне.
– Это подождет.
– Это кто так решил?
– Это я так решил. А теперь потрудитесь оставить нас.
– Паша, хватит комедию ломать, – глухо сказала Аделина, поворачиваясь, и Матвей с удивлением увидел, что глаза ее мокры от слез. – Что случилось, Матвей Иванович?
– Хотел обсудить операцию Насти Котовой и тактику послеоперационного ведения.
Она посмотрела на министерского:
– Пожалуйста, погуляй минут десять, я должна обсудить пациентку.
Тот недовольно сморщился, но вышел.
– Мне сделать так, чтобы он ушел? – спросил Матвей, но Драгун отказалась:
– Все в порядке. Говорите, что там по Котовой.
Матвей отчитался о ходе операции, они обсудили, как следует вести девочку в послеоперационном периоде, и Матвей понял, что пора уходить.
– Вам точно ничего не нужно?
– Все в порядке, – повторила Аделина, и Матвей вышел из палаты.
К его удивлению, этого Павла нигде поблизости не оказалось. «Наверное, и впрямь гулять ушел, погода-то хорошая», – подумал Мажаров.
Он отправился в административный корпус через переход, но, задумавшись, свернул не налево, а направо, в коридор, ведущий вниз, к кухонному блоку.
Поняв свою ошибку, он уже собрался вернуться, когда услышал какую-то возню, шум борьбы и женский вскрик. Не раздумывая, Матвей кинулся в подвал, откуда доносились звуки. Метрах в пяти от него по полу катались два тела, а третье лежало чуть поодаль без признаков жизни. Мажаров в два прыжка подскочил к дерущимся и попытался разнять их, но они так вцепились друг в друга, что ему это не удалось. Тогда Матвей начал без разбора молотить кулаками по этому сплетению тел, даже не видя, кому и куда попадает. Наконец один из дравшихся ослаб или потерял сознание, и Матвей ухватил второго, еще сопротивлявшегося. Пару раз крепко встряхнув его, Мажаров пригляделся и увидел, что держит за грудки Павла. У того был разбит нос, рассечен лоб и из ссадины текла кровь, заливая глаза. Он тяжело дышал и еле ворочал языком:
– А… хирург… ну-ка… отпусти…
– Нет уж, уважаемый, пока не разберусь, не отпущу, – процедил Матвей и, волоча его за собой, ногой перевернул второго.
Это оказался худой довольно молодой мужчина в черной толстовке. Черты его лица показались Матвею смутно знакомыми, но он не смог вспомнить, где именно видел его. Парень был без сознания. Тогда Матвей, все еще надавливая на вывернутую руку Павла, повлек его за собой дальше, ко второму телу. Это была Анна. Она лежала на боку, поджав ноги к животу, голова запрокинулась назад, и из уха текла кровь.
– Я что-то ни фига не понял, – протянул Матвей, сильнее нажимая на руку Павла, так, что тот взвизгнул. – Это что тут у вас произошло?
– Не твое… не твое дело… – простонал Павел. – Отпусти меня… если… неприятностей… не хочешь.
– Неприятностей? Я? Даже не знаю… – Свободной рукой Матвей вынул телефон и позвонил в охрану. – Это Мажаров. Пришлите срочно кого-нибудь в переход к кухонному блоку и вызовите полицию. У нас посторонние на территории.
– Ты сейчас своими руками… карьеру свою угробил… – процедил Павел, сплевывая кровь, заливавшуюся ему в рот. – Ты знаешь… кто я?
– Да я как-то не боюсь чинов и регалий. А вот вы, господин хороший, изрядно мне надоели. Какого черта вы делаете там, где вам вообще не место, а? Это служебное помещение, и посторонних тут быть не должно.
– Это не твое дело…
– Что-то часто вы эту фразу повторяете, не нравится мне это.
– Давай по-хорошему… Ты меня отпусти, и я уйду. И даже забуду, что ты мне лоб рассек…
– Ну, за это извините, не рассмотрел. Но отпустить не проси, хочу разобраться.
Подоспели охранники, и Матвей передал им Павла, наказав следить за ним и ни в коем случае не отпускать. Сам же занялся Анной, которая начала приходить в себя.
– Аня, ты головой не тряси, у тебя кровь идет из уха, похоже, перепонка лопнула, – сказал он, видя, как та пытается сесть. – Но это ничего, заживет.
– Гек… – прошептала она. – Где Гек?
– Гек – это, видимо, вон тот парень в толстовке? Он жив, только в отключке. Возможно, это я его так… темно было, не разберешь, где кто, а они, как два бешеных кота, по полу клубком катались. Ничего, очнется. Кто это?
– Это… это брат Аделины…
– Чего? – удивленно протянул Матвей, оглядываясь на неподвижно лежавшего парня. – Брат?
– Да… родной… Она его ищет, а он здесь.
– Так вот кто тут по ночам с фонарем бегал… Ясненько. Ты скажи – сидеть можешь? – Она кивнула. – Тогда вот что… – Матвей отнес ее к стене, посадил, прислонив спиной. – Так пока лучше будет, а я посмотрю этого бедолагу.
К счастью, на помощь из отделения уже бежали Филипп и анестезиолог Сергей с аптечкой первой помощи. Следом пришли и медсестры с каталками, Анну и Гека уложили и отвезли в отделение, а Матвей направился встречать полицию.
Павла увезли в отделение, хотя он и угрожал неприятностями и полицейским, и Матвею. Мажаров же, подписав все, что требовалось, вернулся в реабилитацию. Аделины в палате не оказалось, но он точно знал, где ее искать. Именно там она и оказалась – в перевязочной, где Филипп обрабатывал длинный порез на плече ее брата. Аделина сидела в углу перевязочной в кресле-каталке и, сцепив в замок руки, неотрывно смотрела на стол, за которым работал Филипп. Когда Мажаров вошел, она подняла на него глаза и пробормотала:
– Спасибо.
– Да за что… а кто это его так располосовал? Вроде никаких ножей там не валялось, а порез-то о-го-го…
– Был еще один нападавший, – сказал вошедший в перевязочную анестезиолог. – Аня сказала. С ней там полицейский сейчас беседует.
– Еще один? – повторила Аделина. – То есть кого-то поймали?
– Да. Знакомый ваш из министерства.
– Что?! – Она побледнела и сделала такое движение, словно собиралась встать из кресла, но Матвей оказался рядом и не дал ей сделать этого:
– Спокойно. Нам хватит двух пострадавших, мы ж не неотложка. Его задержали до выяснения, но, похоже, тут еще много чего придется выяснять.
А с братом вашим все в порядке будет, да, Филипп?
– Разумеется, – откликнулся тот. – Зашил я его красивенько, будет тоненький шрам, так даже интереснее – девушки начнут восхищаться.
Аделина не сводила с Матвея глаз:
– Откуда вы знаете, что он мой брат?
– Аня сказала.
– А Аня… Она откуда это знает?
– Ну, это вы у нее потом спросите. А что за странное имя у него – Гек?
– Гек? – повторила Аделина, словно пробуя имя на вкус. – Нет, его зовут Николай.
– Анна сказала – Гек. Но это не важно. Главное, все живы, все здоровы, все нашлись.
Она сжала руку Матвея и молча кивнула, снова уставившись на лежащего на столе брата.
Анна
Я пришла в себя в палате, переодетая в больничную одежду. Голова очень кружилась, хотелось пить, но позвать я никого не могла. Весь сегодняшний день виделся мне каким-то фильмом ужасов, в котором за каждым углом подстерегала опасность. Я шла к Геку, чтобы отвести его к Аделине, решив, что так всем будет легче – она успокоится, а Гек поверит, что я не хотела причинить зла ни ему, ни его сестре. Мне просто необходимо было оправдаться перед ними обоими, я не могла больше носить в себе эту тяжесть. Я не стала говорить ему, куда мы идем, опасаясь, что Гек заупрямится, но он, как мне показалось, все понял, потому что сказал:
– Я был здесь лишь дважды. Интересно, как тут теперь все устроено.
Мы вышли в переход, и тут я увидела Мишу. От неожиданности я остановилась, Гек уткнулся мне в спину:
– В чем дело?
– А я объясню, – широко улыбаясь, сказал Миша. – Ты, сучонок, решил меня перехитрить, да? Через чердак ушел, через крышу? Думал, я не догадаюсь, куда именно ты рванешь? Был бы умнее – не подставил бы ни Аньку, ни сеструху свою.
– Миша, не надо, – попросила я, надеясь, что смогу убедить его не трогать Гека. – Он ничего не знает, он не имеет никакого влияния на Аделину.
– Ты вообще заткнись, с тобой позже поговорим.
Я вдруг увидела, как за спиной Миши появился мужской силуэт, и обрадовалась, что это кто-то из врачей, а потому заорала:
– Помогите! Помогите мне!
Миша обернулся и захохотал:
– Ага, сейчас поможет. Только мне. Паша, а мы тут, видишь, беседуем – на ловца и зверь бежит. Смотри, кто тут у меня.
– Нашелся беглец наш? – чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорил приблизившийся к нам Одинцов – а это был он. – Отлично. Ну, сейчас пойдем с тобой сестру уговаривать, раз эта дура по-человечески не хочет.
– Я никуда не пойду, – неожиданно твердо сказал Гек. – Она тут ни при чем. Мой долг – с меня спрашивайте.
– Ишь, заговорил, братское сердце, – засмеялся Миша. – А то, что она до этого самого дня за тебя свои деньги отваливала – тебе в башку не приходило? Если б не это, тебя бы уже давно на запчасти разобрали. Но тут не в деньгах дело, дружок. И должок твоей сестры куда больше. Так что ты должен нам помочь убедить ее в необходимости его вернуть.
И вдруг Гек бросился на Мишу. Это было так неожиданно, что я даже не сразу поняла, что происходит. Миша отпрыгнул в сторону и выхватил из кармана нож, блеснуло лезвие, Гек тонко вскрикнул и схватился за руку. Я, не помня, что делаю, кинулась на Мишу, молотя его кулаками по чему придется. Тот сперва опешил, но потом отпихнул меня:
– Совсем сдурела, тварь? Ты на кого руку поднимаешь? Босячка чертова!
Ко мне на помощь кинулся Гек, но его сзади схватил Одинцов, и они покатились по полу, колотя друг друга. Я же снова бросилась на Мишу, и тот с размаху ударил меня в живот. Я упала, а разъяренный Мишка еще раз ударил в живот, теперь уже ногой, и, размахнувшись, пнул в голову. Последнее, что я видела, были яркая вспышка света, глухая боль и тишина.