— Красота! — выдохнул Леонид Иванович, — вот уж действительно самый удаленный от мирской суеты и самый защищенный от врагов монастырь. Люди раньше возводили крепости из камня для защиты своих домов, а монахини поселились в самом камне. Действительно, неприступная и оторванная от реальности обитель.
Ева задумалась. Она представила бедную, красивую девушку Розу, с которой судьба в лице ее матери и брата Василя сыграла злую шутку и закинула ее высоко в горы в этот каменный муравейник. Почему-то Еву охватила дрожь, она уже почти не сомневалась, что Роза находится здесь. Мужчины занялись установкой палатки, так как дальнейшее пребывание на этом насквозь продуваемом ветром месте становилось опасным для здоровья. Кое-где виднелись колышки и иные следы человеческой деятельности. Видимо, то оставили память о себе редкие паломники, которые стремились хотя бы ненадолго прикоснуться к вековой истории и немного пожить рядом с монастырем, дабы укрепить свой дух.
— Ну что, пойдем? — посмотрела Оля на Еву и решительной походкой направилась к двери в проеме скалы.
На ее громкий, настойчивый стук долго никто не открывал. Наконец звякнул металлический запор, и толстущая, грубая дверь со скрипом на поржавевших петлях медленно двинулась в сторону. На выложенной камнем дорожке стояла высокая худая монахиня в черном одеянии.
— Здравствуйте, — кивнули ей девушки, и Ольга добавила по-болгарски: — Мы к вам по разрешению исторического общества и болгарской полиции, вас должны были предупредить.
Монахиня что-то буркнула в ответ, глядя куда-то вдаль поверх голов «земных людей».
— Что она говорит? — спросила Ева.
— Требует разрешение. Оно должно быть у тебя. Костов сказал, что передал сопроводительную бумагу в твои надежные руки.
— Да, конечно, — Ева порылась у себя в сумке и достала вчетверо сложенный листок с печатями.
Монахиня быстро пробежала глазами бумагу, не беря ее в руки, и, кивнув головой девушкам, отступила, пропуская их. Ева с замиранием сердца вступила на каменную дорожку.
— Все будет хорошо! Ева, я буду ждать тебя, что бы ни случилось! Я буду ждать здесь! — прокричал Дима.
А затем дверь захлопнулась. Еве стало не по себе.
«Что может случиться, зачем он так сказал?»
Глава 23
— Я совсем с ума сошел, говорю какую-то глупость! — ругал себя Дима. — Буду ждать… Что ждать-то? Сейчас посмотрят архивы и выйдут.
— Ну, не скажи, сынок, я иногда месяцами не выхожу в поисках нужного документа.
— У наших девочек нет такого профессионального интереса, и я не думаю, что они просидят в монастырском архиве так долго. В любом случае, если Ева будет задерживаться, она может выйти и предупредить меня, — занервничал Дмитрий.
Ева спустилась по обтесанным, выдолбленным в скале ступенькам вслед за решительно шагающей Ольгой и монашкой, и они вышли в скудно освещенный, темный коридор.
— Берегите головы, — перевела реплику, оброненную монахиней, Ольга Еве. — Она говорит, что у них в общине очень плохо с деньгами, поэтому они на всем экономят. Помещения у них большие, почти все без окон, поэтому очень темные. С непривычки можно стукнуться головой о каменные выступы, хотя сами обитательницы монастыря уже научились видеть в темноте, словно ночные звери.
Оказавшись внутри, Ева оценила трудовой подвиг людей, продолбивших в каменной скале огромные катакомбы, ветвистые ходы, ступеньки высотой в несколько этажей. Потолки везде были очень низкие. Что, впрочем, легко объяснимо, ведь выдолбить в камне помещение с высокими потолками слишком трудоемко, да и люди несколько веков назад были значительно ниже ростом, чем наши современники. Передвигаясь фактически на ощупь, женщины не сразу заметили, куда нырнула их проводница. Оказалось, что в узком коридоре по обеим сторонам располагались двери. В маленькой комнате с окошком-бойницей за обычным столом на жестком стуле сидела женщина преклонного возраста в очках и такой же черной одежде. Она оторвала свой взгляд от книги и посмотрела на вошедших женщин. Еву поразил ее безжизненный, отсутствующий взгляд, весь обращенный в себя. Насельницы перекинулись парой фраз, и худая высокая монахиня покинула их.
— Настоятельница монастыря Стефания, — шепнула Ольга Еве.
Стефания что-то спросила у них, Ольга ответила и пояснила Еве:
— Спрашивает, что забросило нас в столь отдаленный монастырь? Давно она не видела мирских, да еще иностранцев.
— Спроси у нее, не знает ли она некую Розу, рыжеволосую девушку, которая могла попасть к ним в монастырь в конце тридцатых годов прошлого века.
— Стефания отвечает, что раньше здесь было много женщин и девушек, а сейчас осталось только десять монахинь, так как в годы социализма служение Богу не приветствовалось. К тому же она запоминает имена, данные при постриге, а прежнее имя девушки мог никто и не знать.
— Эта девушка появилась здесь после трагедии в ее жизни, — добавила Ева.
— Настоятельница отвечает, что здесь нет женщин без сложной судьбы.
— На ней был тяжкий грех.
— У всех людей есть грехи, — невозмутимо ответила Стефания.
— Может быть, сохранились какие-то архивные записи, нам необходимо отыскать Розу, чтобы подтвердить красивую легенду известного путешественника.
Настоятельница монастыря что-то говорила на своем болгарском языке, а Ева жадно ждала перевода от Ольги.
— Стефания говорит, что если у нас есть официальное распоряжение, чтобы нам не препятствовали в наших поисках, мы можем обследовать все что захотим, но она заранее предупреждает, что вряд ли поиски увенчаются успехом. Архивные записи в монастыре долго не сохраняются. Постоянная сырость, холод, отсутствие элементарных условий для хранения документов делают свое дело, и многие книги, бумаги рассыпались в прах.
— И все-таки мы попробуем, — ответила Ольга за них двоих.
Все та же длинная и худая монашка провела их дальше по коридору, они поднялись по лестнице, прошли извилистыми путями в глубь скалы и оказались в помещении, где на деревянных стеллажах стояло множество книг.
— Вот наш архив и библиотека, все, что мы любим и читаем, так как других развлечений у нас здесь нет и не положено.
Оля растерянно смотрела на это количество книг и не знала, с чего начать.
— Вот пригодился бы сейчас Леонид Иванович, он-то знает, как с этим материалом работать, — прошептала Ева, так как любой звук в этой комнате с хорошей акустикой эхом разносился по каменным сводам. — А что здесь буду делать я? Я-то что сюда притащилась, как умная? Здесь же нет ни одной книги на русском языке! Что мне делать?
— Да… мне ты ничем не поможешь, это точно… — вздохнула Оля.
— Я буду подавать тебе книги и уносить их обратно, а ты просматривай их быстрее, а то мы тут останемся на долгие месяцы.
Девушки так и поступили. Только уже через три часа интенсивной работы у Евы не шевелились руки и ноги от переноски тяжелых, пыльных, отсыревших книг, а у Оли Кутеповой заболели голова и глаза. В архивно-библиотечный отсек заглянула маленькая, сухонькая старушка в монашеской одежде. Оля выслушала ее и повернулась к Еве:
— Это сестра Агата, она заведует библиотекой и заодно убирается здесь. Она молилась, а сейчас готова нам помочь. Кроме того, она самая старая жительница этого монастыря.
— Расскажи ей, что мы ищем, — попросила Ева, и Оля пустилась в пространные рассуждения на болгарском языке. Монахиня внимательно слушала ее, и Ева удовлетворенно заметила, что у бабульки глаза не пустые и на лице не застыла гримаса безразличия. В этой монахине сохранилась какая-то искра жизни и действительное желание помочь мирским людям.
— Роза? — удивленно спросила Агата так, что Ева поняла, о ком идет речь.
— Что-что она говорит? Она что-то знает про Розу? — Ева засыпала Ольгу вопросами, пока те переговаривались на болгарском языке.
Лицо Оли вытянулось, она машинально захлопнула книгу, которую пролистывала, и вцепилась в старушку.
— Ева, мы больше можем не мучиться и не рыться в этих старых книгах! Агата лично знала Розу!
— Что?!
— Агата, извините, сестра Агата, говорит, что попала сюда в шестидесятые годы молодой женщиной, примерно такой, как ты. Их монастырь, в котором она пребывала ранее, закрыли и предложили монахиням «не маяться дурью и вернуться к социалистической действительности». Некоторые подчинились, а Агнесса и еще несколько женщин перебрались сюда в самый дальний и закрытый монастырь, до которого добраться не так-то просто, а разрушить еще сложнее. Партийные работники даже не трогали его, так как не афишировали, что в горах живут некоторые религиозные чудаки. Здесь всегда находилось не так уж много народа, в связи с очень суровыми условиями жизни в каменной скале. Почти все монахини тут болеют туберкулезом, заболеванием суставов и просто рано умирают. Зимой в наскальном монастыре очень холодно, камень становится ледяным, а они фактически спят на нем, кругом гуляют сквозняки и ветры. Выступающая на каменных стенах и потолке влага превращается в наледь. Летом в монастыре страшная духота и высокая влажность от постоянно конденсирующегося тумана на вершине скалы.
— Что она говорит про Розу? — напомнила Ева.
— Здесь, в этих стенах, Агата подружилась с женщиной неопределенного возраста, которую уже скрутили недуги и болезни, она чувствовала, что скоро умрет, и перед смертью решила облегчить свою душу. Женщина много читала, много знала, и Агате с ней было очень интересно. Агата, в свою очередь, поделилась с ней своими житейскими тяготами, а та с нею своими. Как ни странно, еще тогда Роза говорила нашей бабульке, что рано или поздно ее найдут, что рано или поздно придут люди, которые будут интересоваться ее судьбой. Так и случилось! Спустя сорок лет после ее смерти пришли мы. Роза говорила, что она королевской крови, а Агата не верила ей, думая, что мозг ее уже поражен старческим слабоумием, — увлеченно переводила Ольга. — Как можно поверить несчастной, больной женщине? Что же тогда Роза делала в этом страшном месте, если в ней текла королевская кровь? Агата спрашивает, кто она была на самом деле?