– Настоящий король – тот, кто умеет сохранить свои владения, иначе незачем ему корона. Тингол отдаёт нам земли, на которые его власть не распространяется. Нольдор пришли, и теперь его удел – лишь Дориат. Пусть правит в нём и радуется, что его соседи – сыновья Финвэ, а не орки Моргота. Мы выберем себе места по душе.
Но Карантир, который не любил сыновей Финарфина и легко впадал в гнев, громко закричал:
– Это ещё что? Нечего сыновьям Финарфина бегать туда-сюда и рассказывать сказки Тёмному эльфу из пещер! Кто дал им право говорить с ним от нашего имени? Оказавшись в Белерианде, слишком скоро забыли они, что их отец – властительный нольдо, хотя мать и из другого рода.
Тут разгневался Ангрод и покинул совет. Маэдхрос упрекнул Карантира, а большая часть нольдор обоих родов, услышав его слова, опечалились и обеспокоились, страшась, что свирепый нрав сыновей Феанора будет всегда вот так прорываться. Но Маэдхрос удержал своих братьев от дальнейших резкостей, и они ушли с совета и вскоре ушли из Мифрима на восток, за реку Арос, на широкие просторы вокруг горы Химринг. Позднее эти земли назвали Пограничьем Маэдхроса. Там почти не было холмов и рек, естественной защиты от Ангбанда. Стражу несли Маэдхрос и его братья, собрав всех, кто захотел пойти за ними. Со своими соплеменниками, оставшимися западнее, они почти не встречались, обращаясь к ним лишь в нужде. Говорят, что сам Маэдхрос придумал такой план, чтобы не оставалось возможностей раздора. Он был готов принять на себя главную опасность нового удара Врага. Сам он оставался в дружбе с Домами Финголфина и Финарфина, и иногда приезжал к ним на совет. Но и он был связан роковой Клятвой, хотя зло на время заснуло.
Карантир с родичами и подданными поселился на дальнем востоке, за верховьями Гэлиона, вокруг озера Хелеворн, под горой Рерир и южнее. Взойдя на высоты Синих гор, Эред Луин, они смотрели на восток с великим удивлением, ибо огромным и очень диким показалось им Среднеземье. Там же, в горах Эред Луин эльфы Карантира впервые встретили гномов, которые после нападения Моргота и прихода нольдор прекратили хождение по Белерианду. Два племени, однако, друг друга не полюбили, ибо хотя и те, и другие были великими искусниками и охотно перенимали любую науку, слишком разными были они. Гномы жили скрытно и были обидчивы, а соплеменники Карантира подражали своему заносчивому правителю и почти не скрывали презрения к некрасивым наугримам. Но оба народа сходились в одном: ненавидели Моргота. Поэтому заключили они союз, который оказался взаимовыгодным. Наугримы к тому времени узнали много секретов изготовления прекрасных вещей, кузнецы и каменщики Ногрода и Белегоста прославились в своём племени, а когда гномы снова стали ходить по Среднеземью, все пути из их копей в Белерианд пролегли через владения Карантира, и большие богатства оседали в его руках.
Прошло двадцать лет под солнцем, когда Финголфин, король нольдор, объявил великий пир. Состоялся он весной у прудов Иврин, где рождалась быстрая река Нарог, ибо там, у подножья Гор тени, ограждавших край от северных ветров, земля была зелёной и красивой. Радостный этот пир долго помнили эльфы в наступившие потом дни печали. Дали они ему название: Пир Воссоединения, Мерет Адертад. Явились на него многие вожди, пришли подданные Финголфина и Финрода; из сыновей Феанора пришли Маэдхрос и Маглор с воинами из Восточного Пограничья; и было на том пиру множество Серых эльфов, скитальцев из лесов Белерианда. Пришли также эльфы из Гавани со своим правителем Кирданом. От подножья дальних Синих гор из Долины Семи Рек пришли Зелёные эльфы Оссирианда. Но из Дориата явились лишь два посла, Маблунг и Даэрон, с приветствием от своего короля.
Были на Мерет Адертад встречи доброй воли и советы, давались клятвы в дружбе и союзничестве, и говорят, что на этом пиру чаще всего слышались речи на языке Серых эльфов; даже нольдор употребляли его, ибо они быстрее выучились языку, на котором говорили в Белерианде, чем синдар смогли освоить язык Валинора. Нольдор воспрянули духом, и в сердца их вошла надежда. Многим из них казалось, что сбываются слова Феанора, звавшего их искать свободу и прекрасные земли в Среднеземье. В самом деле, за этим пиром последовали долгие годы мира. Моргот сидел за железными воротами, на страже Белерианда были светлые мечи. Тень на севере залегла тихо и выжидала, а под новым солнцем и новой луной рождалось веселье, и земля радовалась.
Прошло ещё тридцать лет.
Раз Тургон, сын Финголфина покинул Невраст, где жил и, разыскав на острове Тол Сирион друга своего Финрода, отправился с ним вниз по реке на юг, желая отдохнуть, ибо наскучили им северные горы. Возле Сумеречных озёр, где Арос впадал в Сирион, застала их ночь, и заснули они на берегу под летними звёздами. Ульмо поднялся к ним по реке и убаюкал их так, что долго они не просыпались, а сны наслал им смутные и тяжёлые. Тревога осталась в их сердцах после пробуждения, но друг другу они ничего не сказали, ибо плохо помнили свои сны и каждый думал, что Ульмо послал знак только ему одному. Тревога не проходила, будущее было неясно, и в сомнениях стали они часто расходиться и бродить в одиночку по неизведанным землям в поисках естественных укреплений. Каждый верил, что именно ему поручено подготовиться к беде и найти место для отступления на тот случай, если Моргот вырвется из Ангбанда и разобьёт северные войска.
Однажды Финрод и сестра его Галадриэль гостили у родича своего Тингола в Дориате. Поражался Финрод, видя мощь и величие Менегрота, роскошь его сокровищниц и оружеен, многоколонные каменные чертоги. И пришла ему в голову мысль, что и он мог бы построить себе каменный дворец где-нибудь глубоко в горах в тайном месте. Открыл он сердце Тинголу, рассказал ему о своих снах. Тогда Тингол заговорил о глубоком ущелье, где текла река Нарог, о пещерах под Верхним Фаротом в отвесных скалах западного берега, а когда Финрод покидал Тингола, ему дали провожатых, чтобы отвели они его в то мало кому ведомое место. Так пришёл Финрод в пещеры Нарога и начал строить там, в глубине, дворец и оружейни, подобные дворцу и оружейням Менегрота. Свою твердыню он назвал Нарготрондом. В трудах Финроду помогали гномы с Синих гор; их хорошо наградили, ибо Финрод привёз из Тириона больше сокровищ, чем любой другой вождь нольдор. Тогда же для него был изготовлен Наугламир, Воротник Наугримов, лучшее изделие гномов в тот век. Это было золотое ожерелье, украшенное бесчисленными камнями, привезёнными из Валинора. Было в нём такое волшебство, что на плечах оно лежало легче льняной нитки. И чью бы шею ни обнимало, оно всегда ложилось красиво и изящно.
Финрод поселился в Нарготронде со многими соплеменниками, и гномы прозвали его на своём языке Фелагунд, что значит Копатель Пещер. Это имя он носил с тех пор до конца жизни. Но Финрод Фелагунд был не первым обитателем пещер над рекой Нарог.
Сестра его Галадриэль не пошла жить с ним в Нарготронд, ибо в Дориате узнала Келеборна, родича Тингола, и большая любовь пришла к ним. Осталась Галадриэль в Бережённом королевстве у Мелианы и училась у неё знаниям о Среднеземье и великой мудрости.
Тургон же всё вспоминал город на холме, прекрасный Тирион, его высокую башню и Белое Дерево, и не мог найти ничего похожего. Вернулся он в Невраст и год прожил мирно во дворце своём Виньямаре на морском берегу. Через год сам Ульмо явился к нему и уговорил его ещё раз пройти по долине Сириона, но чтобы был он один. Пошёл Тургон так, как было сказано, и вывел его Ульмо в сокрытую долину Тумладен в Опоясывающих горах. В середине долины стоял каменный холм. Вернувшись в Невраст, Тургон никому ничего не сказал, но стал тайно готовить план города, подобного Тириону на Туне, о котором тосковал в изгнании.
Моргот же, поверив шпионам, которые доложили, что нольдор мирно бродят по стране и о войне не думают, решил испытать силу и бдительность своих врагов. Ударил он без предупреждения: вдруг на севере затряслась земля, из трещин в ней вырвался огонь, и Железные горы задышали пламенем. Орки хлынули на равнину Ард Гален. Оттуда они прорвались в Белерианд через Сирионский Проход на западе и землю Маглора на востоке между горами Маэдхроса и отрогами Синих гор. Но Финголфин и Маэдхрос не дремали, и пока другие их соплеменники вылавливали отдельные банды орков, творивших зло в Белерианде, они с двух сторон ударили по главному войску Врага, рвавшемуся в Дорфонион. Победили они в тот раз слуг Моргота, прогнали их через Ард Гален и уничтожили до последнего солдата перед воротами Ангбанда. Так произошла Третья великая битва Белериандских войн, прозванная Славной битвой, Дагор Аглареб.
Была одержана победа и получено предупреждение. Эльфийские вожди поняли его. И после этого теснее сплотились, усилили стражу, подтянули войска, и началась Осада Ангбанда, и длилась почти четыреста солнечных лет. Долго после Дагор Аглареб никто из слуг Моргота не смел выползти за ворота; боялись они владык нольдор, а Финголфин похвалялся, что только в случае измены мог бы Моргот вырваться из осады и неожиданно напасть на эльдар.
Однако захватить Ангбанд нольдор не смогли, так же, как не смогли вернуть себе Сильмарилы. Во всё время осады война, по сути, не прекращалась, ибо всё новые зловредности придумывал Моргот и то и дело испытывал силу противника. Невозможно было полностью замкнуть кольцо осады вокруг вражьей твердыни, ибо покрытые льдом и снегом Железные горы, к изогнутой стене которых были пристроены башни Тангородрима, как бы обнимали и ограждали её с боков и были непроходимы для нольдор. Так что с севера у Моргота врагов не было, оттуда время от времени выходили в мир его шпионы и окольными путями пробирались в Белерианд. Главной целью Моргота было сеять рознь и страх среди эльдар, по его приказу орки хватали живыми, кого могли, и в цепях волокли в Ангбанд. Некоторые из пленных, не выдержав ужасного взгляда Врага, на всю жизнь покорялись ему, и уже без цепей выполняли его волю. От них Моргот узнал почти всё, что происходило после бунта Феанора, и возрадовался тому, как прорастают семена раздора, посеянные им.