Говорят, что Хуор, брат Хурина, был убит в Битве Слёз Несчётных. Зимой того же года в глуши Мифрима жена его Риана родила сына, и получил он имя Туор, а на воспитание взял его Аннаэл из Серых эльфов, ещё живших там в горах. Когда было Туору шестнадцать лет, эльфы решили покинуть пещеры Андрот, в которых обитали, и тайно пробраться в Сирионскую Гавань на крайнем юге. Но не успели они далеко уйти, как на них напали орки и востокане, осевшие в Хифлуме. Предводитель востокан Лорган захватил Туора в плен и увёл в рабство. Три года Туор был рабом, потом бежал, вернулся в пещеры Андрот и жил там один, и как мог, мстил востоканам, причиняя им такой урон, что Лорган назначил большую цену за его голову.
Прожил Туор одиноким бродягой вне закона четыре года, а потом Ульмо, избрав его орудием для свершения своих планов, внушил ему желание покинуть землю отцов. И Туор снова покинул пещеры Андрот и ушёл на запад. Он пересёк Дор-Ломин и набрёл на Ворота Нольдор, Аннон-ин-Гелид, которые давным-давно построили подданные Тургона в Неврасте. Там начинался тёмный подгорный туннель, а выходил он в Ущелье Радуг, Кирит Нинниах, по дну которого стремился в Западное море беспокойный поток. Так случилось, что побег Туора из Хифлума не заметили ни люди, ни орки, и Моргот не узнал о нём.
А Туор, придя в Невраст, увидел Великое Море Белегаэр и в тот же миг полюбил его. С тех пор в его ушах вечно звучал голос Моря, а в душе поселилась тоска по Морю, и охватило его беспокойство, что в конце концов привело его в глубокие владения Ульмо.
Туор прожил в Неврасте совсем один до конца лета. Близился роковой час Нарготронда. В начале осени Туор заметил семь больших лебедей, летевших к югу, и понял: это – знак, что ему нельзя дольше задерживаться, и пошёл в ту сторону, куда они летели, вдоль берега Моря. Так он оказался у входа в заброшенный дворец Виньямар под горой Та`рас. Он вошёл в него и нашёл щит, кольчугу, шлем и меч, которые Тургон много лет назад оставил там по приказу Ульмо. Туор облачился в найденные доспехи, прикрепил меч к поясу и пошёл к Морю. Вдруг с запада налетела буря, из Моря поднялся во всём величии Повелитель Вод Ульмо и обратился к Туору, стоявшему на берегу. Приказал он ему уходить из Невраста, искать дорогу в Сокровенное королевство Гондолин и дал большой плащ, тень которого должна была укрыть его от глаз врагов.
А утром, когда буря улеглась, Туор увидел, что под стеной Виньямара стоит эльф. Это был Воронвэ, сын Аранвэ из Гондолина, которого Тургон отправил на Запад на последнем корабле. Корабль долго блуждал по пустынному Морю и, не найдя пути на Запад, возвращался в Среднеземье, но когда уже был виден берег, буря разбила его. Ульмо подхватил Воронвэ, единственного из всех, и вынес его на берег под Виньямаром. Узнав о приказе Владыки Вод Туору, Воронвэ очень удивился, но не отказал ему в помощи, а обещал провести к тайному входу в Гондолин. Так они вместе и пошли от Виньямара на северо-восток. Злая Зима того года настигла их, когда они уже осторожно пробирались под Горами Тени.
Дойдя до озера Иврин, с ужасом смотрели они, как осквернил то место дракон Глаурунг, проползший здесь на юг. Потом заметили высокого человека в чёрном, с чёрным мечом, спешащего на север. Они не знали, кто он и что случилось на юге, но ни о чём не спросили, а он прошёл мимо.
Наконец, благодаря Ульмо, давшему им силы, они подошли к тайному входу в Гондолин, прошли туннелем, оказались у Внутренних ворот, и тут их схватили караульные. Проведя по глубокому ущелью Орфалх Экор через семь Ворот, их подвели к Эктелиону, Стражу Родника у последних, Больших ворот, где дорога уже поднялась на гору. Здесь Туор сбросил плащ, и по его вооружению всем стало ясно, что он в самом деле послан Ульмо. А Туор окинул взглядом красивую долину Тумладен, словно изумруд в оправе гор, и увидел скалу Амон Гварет в середине её и великий Гондолин, город семи имён, прославленный в песнях, самый мощный из всех эльфийских городов в Ближних землях. По приказу Эктелиона на башнях Больших ворот запели трубы, им ответило эхо, и с белых стен города прозвучал ответный сигнал. Словно по этому сигналу розовый рассвет протянул в долину нежные лучи.
Вот так случилось, что сын Хуора проскакал через Тумладен к воротам Гондолина, по широкой лестнице вошёл в город и его привели в Королевскую Башню, где увидел он изваяния Двух Деревьев Валинора. И вот Туор встал перед Тургоном, сыном Финголфина, Верховным королём нольдор, по правую руку от которого стоял сын сестры короля Маэглин, а по левую сидела дочь его Идрил Келебриндал. Все, кто слышал тогда голос Туора, дивились, с трудом веря, что перед ними смертный, ибо сам Повелитель Вод вложил свои слова в его уста в тот час. Предупреждал он Тургона, что Проклятие Мандоса вот-вот настигнет последних нольдор, чьи творения должны погибнуть. Просил он Короля покинуть прекрасный и сильный город, построенный им, и спуститься по Сириону к Морю.
Долго думал Тургон над советом Ульмо и вспомнил слова, сказанные ему в Виньямаре: «Не возлюби слишком сильно работу своих рук и творения своей мысли. Помни также, что истинная надежда нольдор – на Западе, и придёт с Моря».
Но Тургон в последнее время возгордился, а Гондолин был прекрасен, как память об эльфийском Тирионе, и король, даже получив предупреждение от вала, всё ещё верил в силу своего войска и могущество тайны. Вдобавок, после Нирнаэт Арнэдиад жители города не желали больше вмешиваться в дела эльфов и людей и события, совершавшиеся за их стенами, и не стремились к ужасам и опасностям, неизбежным при возвращении на Запад. Замкнувшись в кольце зачарованных гор, они никого к себе не пускали, даже беглецов, спасавшихся от Моргота, за которыми гналась его ненависть; вести о внешних землях почти не доходили до них и не интересовали их. Шпионы Ангбанда искали их, но пока не могли найти: Гондолин был легендой, тайной за семью замками. На Совете короля Маэглин выступал против Туора, и его слова звучали гораздо убедительней, тем более что в душе король Тургон был с ним согласен. Кончилось тем, что Тургон отказался внять советам Ульмо. Но в предостережении вала услышал он мысленным ухом вещие слова, прозвучавшие давным-давно на берегу Арамана перед отплытием нольдор, и страх измены тронул его сердце. Поэтому приказал он тотчас же завалить самый вход в свой город под Опоясывающими горами, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти, будь то по делам мира или войны. Повелитель орлов Торондор принёс весть о разгроме Нарготронда, а потом об убийстве Тингола и его наследника Диора и гибели Дориата, но Тургон не желал слушать рассказы о чужих бедах. Он поклялся больше не помогать в войнах ни одному из сыновей Феанора, а своим подданным запретил какими бы то ни было путями выходить за пределы Опоясывающих гор.
Туор остался в Гондолине, очарованный его красотой, мудростью и талантами его жителей. Он возмужал, стал могуч телом и разумом, изучил многие науки эльфов-изгнанни-ков. Сердце Идрил склонилось к нему, а он полюбил её, Маэглин же тайно возненавидел его, и ненависть его росла, ведь самым сильным его желанием было завладеть ею, единственной наследницей короля Гондолина. Но король так благоволил к Туору, что, когда, прожив в Сокровенном Королевстве семь лет, Туор попросил руки его дочери, ему даже в этом не было отказано. Тургон не прислушался к совету Ульмо, но почувствовал, что судьба нольдор так или иначе связана с его посланцем, и не забыл слов Хуора, произнесённых перед отходом войска Гондолина к Сирионскому Проходу во время битвы Слёз Несчётных.
И был большой и весёлый пир, ибо Туор завоевал сердца всех гондолинцев, кроме Маэглина и его тайных приспешников. Так был скреплён второй брачный союз эльфов и людей.
Весной следующего года в Гондолине родился Эарендил Полуэльф, сын Идрил Келебриндал и Туора. Прошло пятьсот лет и три года с тех пор, как нольдор пришли в Среднеземье. Необыкновенно прекрасен был Эарендил, ибо лицо его светилось, словно озарённое небесным светом, эльфийская красота и мудрость сочетались в нём с силой и выносливостью древних людей, а в сердце и в ушах его вечно жил голос Моря, как и у отца его Туора.
Гондолин по-прежнему наслаждался радостью и покоем, и никто не знал, что место, где находится Сокровенное королевство, уже не тайна. Морготу стало известно, что Хурин в отчаянии призывал Тургона, стоя перед завалом в Опоясывающих горах и не находя входа. Теперь Моргот всё время думал о горной стране между перевалом Анах и верхним течением Сириона, где до сих пор не бывали его слуги. И сейчас ещё ни один шпион, ни одна тварь из Ангбанда не могла там пройти под бдительной стражей орлов, это очень мешало Морготу. А Идрил Келебриндал почувствовала недоброе. Она была умна и дальновидна, страх вошёл в её сердце тёмной тучей, предвестником беды. Поэтому она приказала пробить в камне под долиной тайный путь из города к стене Опоясывающих гор в северную сторону от Амон Гварет. Об этом знали очень немногие, и она постаралась, чтобы ни шёпота не дошло до ушей Маэглина.
Но вот, когда Эарендил был ещё совсем юн, Маэглин вдруг пропал. Он, как уже говорилось, больше всех других занятий любил искать руды и копать их. В его подчинении были эльфы, работавшие в отдалённых горах, добывая металлы для изделий, нужных как на войне, так и в мирной жизни. Часто Маэглин с немногими соратниками заходил даже за горы, а король не знал, что его приказ оставаться в границах Гондолина ими не выполняется. И однажды Маэглин волею судьбы попал в плен к оркам, а они привели его в Ангбанд. Не был Маэглин ни трусом, ни подлецом, но пытки сломили его дух, и он купил жизнь и свободу, открыв Морготу, где находится Гондолин и как можно к нему подойти и напасть на него. Столь велика была радость Моргота, что он обещал Маэглину сделать его своим вассалом и правителем города, когда тот будет взят, и отдать ему Идрил Келебриндал. Желание заполучить Идрил и ненависть к Туору облегчили Маэглину измену, позорнейшую в истории Давних дней. Чтобы гондолинцы ничего не заподозрили, Моргот отпустил Маэглина. Он должен был помочь Врагу, когда придёт час, а пока жил в королевских чертогах с улыбкой на лице и злом в сердце, и чёрные тучи предчувствий сгущались в душе Идрил.