верной в душе, но короли и сыновья королей в гордыне своей не терпели отказа желаниям. Как не было любви между королевой и Ар-Гимильзором, так не было её и между их сыновьями. Старший, Инзиладун, унаследовал телесную красоту и благородство души от матери, а младший, Гимилькад, был очень похож на отца, только ещё более заносчив и упрям. Если бы законы позволяли, Ар-Гимильзор охотно передал бы корону ему, а не старшему сыну.
Унаследовав трон, Инзиладун вспомнил древний обычай и выбрал себе эльфийское имя – Тар-Палантир; он в самом деле был дальнозорок и прозорлив, даже ненавидевшие его боялись его слова, ибо он видел их насквозь. При нём Верных временно не трогали. Он стал бывать в дни поклонения в святилище Эру на Менельтарме, забытом при Ар-Гимильзоре. Он приказал тщательно ухаживать за Белым Древом и оказывать ему почёт, и предсказал, что когда Древо погибнет, кончится род королей. Но даже раскаянием за высокомерные дерзости отцов он не смог умерить гнев валар. Было слишком поздно, и большинство его подданных не раскаивалось ни в чём. Брат его Гимилькад был силён и жесток; собрал под свою руку людей короля и противостоял Инзиладуну, как мог, открыто и, ещё больше, тайно. Дни правления Тар-Палантира омрачились скорбью. Он всё чаще отправлялся на запад, поднимался на древнюю башню короля Минастира на горе Оромет близ Андунии и проводил долгие часы, вглядываясь в западный горизонт, надеясь, вероятно, увидеть парус на море. Но ни один корабль не пришёл больше в Нуменор с запада, и гавань Аваллон была всё время окутана туманом.
Гимилькад умер, не дожив двух лет до двухсот (в роду Элроса даже во времена его угасания такая смерть считалась ранней). Но мира новому королю это не принесло. Ибо Фаразон, сын Гимилькада, повзрослев, стал ещё более неукротимым и жадным к богатству и власти, чем его отец. Он часто возглавлял морские походы нуменорцев к побережьям Среднеземья, где много воевал, расширяя там свои владения, и прославился в этих войнах на суше и на море. Его почитали как сильного полководца, вдобавок, поначалу он не был скуп в раздаче добычи, так что когда он вернулся в Нуменор, услышав о смерти отца, сердца людей потянулись к нему и его богатствам.
Тар-Палантир к тому времени ослаб от трудов и печалей и тоже вскоре умер. Сыновей у него не было, одна дочь с эльфийским именем Мириэль; к ней по законам нуменорцев по праву переходил трон. Но Фаразон сумел взять её в жёны, не только против её воли, но и в нарушение законов Нуменора, запрещавших браки прямых и двоюродных родственников. Таким образом, он совершил двойное зло. Сыграв свадьбу, он надел корону, присвоил себе титул Ар-Фаразона (по-эльфийски Тар-Калион), а имя королевы сменил на Ар-Зимрафель.
Ар-Фаразон Золотой был самым могущественным и высокомерным из всех Морских Королей со дня основания Нуменора. Такой пышности и роскоши, какая была при нём, не знал никто из правивших до него королей и королев, чьи золотые ложа, числом три и двадцать, стояли в усыпальницах под горой Менельтармой. Но мрачен был король Фаразон на резном троне в городе Арменелосе в высший час своей славы, ибо думал о новой войне. Он уже знал о мощной твердыне Саурона в Среднеземье и о ненависти его к Заокраинному Западу. А теперь возвращавшиеся из Среднеземья военачальники и капитаны кораблей докладывали ему, что Саурон расширяет свои владения и, пользуясь тем, что Ар-Фаразон вернулся в Нуменор, подступает к прибрежным поселениям. О[21]н называет себя Королём над Людьми и не скрывает намерений сбросить последних нуменорцев из Среднеземья в Море, и, может быть, уничтожить потом сам Нуменор.
Велик был гнев Ар-Фаразона, тем более что долгие размышления тайно от всех заронили в его сердце жажду безграничной власти. Только свою волю признавал он, только свою мудрость считал непогрешимой, и вот, не прося совета у валар и не слушая вообще ничьих советов, он решил взять титул Короля над Людьми себе, а Саурона покорить и сделать своим вассалом. Ибо в гордыне своей считал, что никто не смеет быть сильнее и могущественнее наследника Эарендила. Итак, он приказал ковать оружие, строить корабли, снаряжать новое войско, и как только всё было готово, сам взошёл на корабль и направил паруса на восток.
Жители Среднеземья увидели выплывающие из-за горизонта корабли, чьи паруса закат окрасил в багрянец и золото, и устрашились, и бежали с побережий вглубь земли. Корабли подплыли, наконец, к большой гавани под названием Умбар, где был никем доселе не покорённый нуменорский порт, и войско там высадилось. После этого семь дней шло оно под звуки труб с развёрнутыми знамёнами по совершенно безлюдным молчащим землям. На восьмой день войско остановилось под высоким холмом, и король поднялся на холм. Он приказал поставить ему там трон и раскинуть шатёр, и сел на трон на холме посреди земли, а вокруг запестрели шатры и палатки войска – синие, золотые и белые, как большие цветы на зелёном поле. Затем вперёд выслали герольдов: король приказывал Саурону явиться к нему и присягнуть на верность.
Саурон явился. От самого Барад Дура пришёл он и в бой не вступил. Ибо увидел, что мощь и величие Морских Королей превосходит все слухи и что у самых знаменитых его полководцев не хватит силы противостоять нуменорцам. И почувствовал, что его час поспорить с дунаданами ещё не наступил. Саурон был коварен и умён и мог хитростью добиться того, на что ему не хватало силы. Поэтому он склонился перед Ар-Фаразоном и заговорил смиренно и вкрадчиво, удивляя всех, кто его слышал, ибо его слова казались искренними и мудрыми.
Обмануть Ар-Фаразона ему не удалось. Король разгадал его и решил оставить заложником, чтобы он не нарушил клятв, и взять в Нуменор. Саурон сделал вид, что противится, хотя в душе был рад, ибо это не шло вразрез с его желаниями. Так Саурон пересёк Море и увидел страну Нуменор и город Арменелос в самом расцвете, и был потрясён. Душа его переполнилась завистью, и ненависть выросла безмерно.
Однако, был он так хитёр и лжив, и обладал такой сильной волей в достижении цели, что не прошло и трёх лет, как его стали допускать на тайные советы короля. Он услащал свою речь тонкой лестью, умел намекнуть, что знает многое, доселе неизвестное людям. Видя расположение к нему короля, советники раболепствовали перед ним; лишь один отказывался его признавать: Амандил, правитель Андунии. Постепенно порядки в стране изменились. Друзья эльфов с огромной тревогой думали о будущем, многие откололись из страха. Оставшиеся продолжали называть себя Верными, но их противники звали их бунтовщиками. Ибо Саурона теперь слушали, и он понемногу исказил и опроверг подлыми доводами всё, чему учили валар, и уверял нуменорцев, что не только на восток, но и на запад от них простираются многие моря и земли, которые можно завоевать, а в них – неисчислимые богатства. И ещё Саурон говорил, что, если, в конце концов, пройти все моря и дойти до края всех земель, можно увидеть Прадавний Мрак, «а из него сотворён Мир. Ибо лишь Мрак достоин поклонения, и Властелин Мрака может дарить целые миры тем, кто служит ему, и безгранична станет власть, дарованная им».
Тогда Ар-Фаразон спросил:
– Кто есть Властелин Мрака?
И за закрытыми дверями говорил Саурон с королём, и солгал ему, говоря:
– Это тот, чьё имя сейчас не произносят. Валар обманывают тебя, называя Первым из Первых Эру, который всего лишь выдуманный ими призрак. Придумав его, они сковывают людей цепями служения себе. Ибо их Эру говорит их устами лишь то, чего хотят они. Но настоящий их Хозяин ещё восторжествует и избавит вас от этого призрака. Его имя – Мелькор, Властелин Всего, Даритель Свободы, и он сделает вас сильнее валар.
Тогда король Ар-Фаразон поклонился Мраку и Властелину его Мелькору и стал служить ему сначала тайно, а потом открыто; и, видя то, большинство людей последовало за ним. Только Верные в Роменне и вокруг неё, а также отдельные люди в разных местах страны не изменили валар. Их вождём стал Амандил, советник короля. К Амандилу и сыну его Элендилу обращались Верные за помощью и поддержкой в те страшные дни. Сыновья Элендила Исилдур и Анарион были тогда, по нуменорскому счёту, совсем молоды. Амандил и Элендил были великими мореплавателями и происходили из рода Элроса Тар-Миньятура, хотя не принадлежали к той ветви, которой достались корона и трон в Арменелосе. В годы своей юности Фаразон был дружен с Амандилом и потому оставил его в Коронном Совете, несмотря на принадлежность к Друзьям эльфов. Явился Саурон, и Амандил был вынужден удалиться, ибо Саурон ненавидел его больше, чем кого-либо в Нуменоре. Но он был высокороден и могуч, слыл великим мореходом, и многие чтили его, и шли за ним, и ни король, ни Саурон пока не смели тронуть его.
Итак, Амандил удалился в Роменну, а тех, кому доверял, позвал за собой тайно, ибо боялся, что опасность угрожает всем Верным, а Зло разрастается слишком быстро. Так оно и было. Святилище на Менельтарме стояло покинутым. Осквернить его даже Саурон не посмел, но король запретил подходить к нему под страхом смерти, и даже Верные, в чьих сердцах жил Илюватар, не поднимались теперь на гору. А Саурон убеждал короля срубить Белое Древо Нимлот, росшее в его дворе, ибо оно хранило свет Валинора и память об эльдар.
На это король согласился не сразу, потому что верил в связь судьбы своего рода с Белым Древом – так предсказывал Тар-Палантир. И тот, кто теперь ненавидел эльфов и валар, тщетно цеплялся за последнюю тень былых святынь Нуменора. Когда слух о злодейском намерении Саурона достиг Роменны, Амандил глубоко опечалился, ибо знал, что, в конце концов, Саурон своего добьётся. Призвал Амандил Элендила и сыновей Элендила и напомнил им историю Двух Деревьев Валинора.
Ничего не сказал тогда Исилдур, а в ночи совершил подвиг, за который был потом прославлен. Переодевшись, он пробрался в Арменелос и в королевский двор, куда теперь не было ходу Верным. Прошёл он на площадь, где росло Белое Древо, подходить к которому Саурон запретил всем. Днём и ночью стерегли его, но та ночь была чёрной, тучи укрыли небо, приближалась зима, дерево не цвело и стояло тёмным. Исилдур прошёл мимо стражей, сорвал с дерева плод и хотел уйти, но тут его заметили, и он пробился к выходу из дворца, получив множество ран. Стражи не узнали, кто покусился на Древо, ибо был он переодет, но он с трудом добрался до Роменны и, отдав плод Амандилу, лишился чувств и долго болел, находясь между жизнью и смертью. Бережно принял Амандил заветный плод и посадил его