В те дни Тень все шире простирала крыла над Нуменором, а срок жизни королей из рода Эльроса – из-за мятежности их – становился все короче, но тем больше ожесточались души их против валаров. Девятнадцатый король принял скипетр своих предков и взошел на престол под именем Адунахора, Владыки, Запада, отрекшись от эльфийских наречий и запретив говорить на них в его присутствии. И все же в Летописи Королей, по древнему обычаю, который короли нарушать опасались, покуда не воцарилось лихо, он был записан в наречии Высших Эльфов – Хэрунумен. Знаком величайшей гордыни казалось Верным именовать себя титулом валаров, и сердца их разрывались между верностью роду Эльроса и почитанием Стихий. Но худшее ждало их впереди. Ибо Ар-Гимильзор, двадцать второй король, был заклятым врагом Верных. В дни его правления Белое Древо было заброшено и начало увядать; он совершенно запретил говорить по-эльфийски, и наказывал тех, кто встречал корабли с Эрессэа, все еще приходившие к западным берегам страны.
Элендили большей частью жили на западе Нуменора; но Ар-Гимильзор велел всем Верным, что были ему известны, покинуть западные земли и переселиться на восток; и там они жили под надзором. Главное поселение Верных было возле гавани Ромэнна; оттуда многие из них отплывали на север Средиземья, где во владениях Гиль-Галада звучала еще речь эльдаров. Короли знали об этом, но большого значения не придавали, поскольку Элендили уплывали и не возвращались; короли же хотели покончить с дружбой меж своими поддаными и эльдарами Эрессэа, которых звали Прихвостнями Валаров – таким образом надеялись они скрыть свои дела и замыслы от Западных Владык. Однако, все, что они ни творили, становилось известно Манвэ; и отвернулись валары от королей Нуменора, и отказали им в совете и помощи; и не приплывали больше из закатных морей корабли Эрессэа, и опустели гавани Андуниэ.
После королевского рода более всех почитались в Нуменоре владетели Андуниэ, ибо в их жилах текла кровь Эльроса – они происходили от Сильмариэн, дочери Тар-Элендиля, четвертого короля Нуменора. Владетели были верны королям и чтили их, и были всегда среди ближних советников трона. Тем не менее они сыздавна хранили любовь к эльдарам и почтение к валарам; а когда Тень начала расти, они, как могли, поддерживали Верных. Долгое время, однако, они не обнаруживали себя, а старались только смягчить сердца венценосцев мудрыми советами.
Дева Инзильбет славилась своей красотой; матерью ее была Линдориэ, сестра Эарендура. что владела Андуниэ в дни правления Ар-Сакальтора, отца Ар-Гимильзора. Гимильзор взял ее в жены, хоть она, Верная в душе благодаря наставлениям матери, и противилась этому; но короли и их сыновья были горды и не привыкли к отказам. Не было любви меж Ар-Гимильзором и его королевой, не любили друг друг и их сыновья. Старший, Инзиладун, телом и душой походил на мать; младший же, Гимильхад, был вылитый отец и даже превосходил его в гордыни и корыстолюбии. Если б то позволяли законы, Ар-Гимильзор куда охотнее отдал бы трон младшему сыну в обход старшего.
Когда же Инзиладун вступил на трон, он принял, как бывало прежде, эльфийское имя, назвавшись Тар-Палантир, ибо зорки были и глаз его, и сердце, и даже те, кто ненавидел, опасались речей провидца. Он на время даровал покой Верным и возродил обычай приношений в Святыню Эру на Мэнэльтарме, отринутый Ар-Гимильзором. Вновь велел он заботиться о Белом Древе и предрек, что, буде погибнет Древо, сгинет и королевский род. Но слишком запоздалым было его раскаяние, дабы утишить гнев валаров, пробужденный той мятежностью его предков, о коей большая часть его подданых и не сожалела. Гимильхад же был силен и бесцеремонен; он возглавил тех, кто звали себя Людьми Короля, и противостоял брату во всем так открыто, как только осмеливался, а еще более – тайно. Так тенью пала печаль на дни Тар-Палантира, и часто он бывал на западе, поднимаясь в древнюю башню на горе Оромет, что возле Андуниэ, и оттуда жадно смотрел на запад, быть может, надеясь увидеть парус. Но не приплывали больше корабли с Запада в Нуменор, и туман сокрыл Аваллонэ.
Гимильхад умер, не дожив двух лет до двухсотлетнего возраста (а для рода Эльроса даже во времена упадка это была ранняя смерть), но покоя королю это не принесло. Фаразон, сын Гимильхада, вырос даже более мятежным, алчным и властолюбивым, нежели его отец. Часто отправлялся он за пределы Нуменора, возглавляя войско в тех войнах, что вели нуменорцы на берегах Средиземья, дабы утвердить свое владычество над людьми; и так стяжал он славу великого воителя на суше и на море. Потому, когда, услыхав о смерти своего отца, он вернулся в Нуменор, многие стали на его сторону, ибо он привез с собою сокровища и щедро – в то время – раздавал их.
Исчахнув от горя, умер Тар-Палантир. Сына у него не было, а лишь дочь, названная им на языке эльфов Мириэль; и к ней по праву и закону Нуменора перешел трон. Но Фаразон взял Мириэль в жены против ее воли, сотворив тем зло, а еще большее зло было в том, что обычай Нуменора даже в королевском доме не дозволял заключать браки между родичами более близкими, чем дети двоюродных сестер и братьев. А когда брак был заключен, Фаразон захватил власть и стал править под именем Ар-Фаразона (Тар-Калиона по-эльфийски); имя же королевы он сменил на Ар-Зимрафель.
Среди всех, кто когда-либо, с самого основания Нуменора, восседал на троне Морских Владык, не было короля более могущественного и исполненного гордыни, нежели Ар-Фаразон; а правили до того Нуменором двадцать и три короля и королевы, что уснули последним сном на золотых ложах, в подземных усыпальницах на Мэнэльтарме.
И восседая в блеске своей мощи на резного камня троне в Армэнэлосе, он лелеял мрачные мысли о войне. Ибо еще в Средиземье узнал он о мощи королевства Саурона и о ненависти его к Западному Краю. Ныне же возвращались с востока флотоводцы и военачальники и говорили, что с тех пор, как Ар-Фаразон покинул Средиземье, Саурон поднял голову и наносит немалый урон прибрежным крепостям; что он объявил себя королем людей и целью своей положил сбросить нуменорцев в Море и, буде то исполнимо, даже разорить Нуменор.
Страшно разгневался Ар-Фаразон, услыхав такие вести, и возжелал он всей душой того, о чем мечтал втайне так долго – безграничного могущества и безмерной власти. И решил он, не советуясь ни с валарами, ни с чьей-либо мудростью, кроме своей собственной, что сам провозгласит себя королем людей и вынудит Саурона стать его данником и слугой – ибо в гордыне своей считал, что не было; нет и не будет владыки, который бы мог тягаться с потомком Эарендиля. Потому велел Ар-Фаразон сковать великое множество оружия и, выстроив много боевых кораблей, оснастил их этим оружием; и, когда все было готово, во главе своего войска отплыл на восток.
Увидели люди в закатном небе пылающие кроваво-алым золотом паруса, и страх охватил жителей побережья, и они бежали прочь. Флот же пришел в место, что называлось Умбар – там стояла могучая твердыня и гавань нуменорцев. Безмолвны и пустынны были окрестные земли, когда Морской Владыка шествовал по Средиземью. Семь дней шел он с трубами и знаменами и увидел холм; он взошел на вершину и там раскинул шатер и поставил трон, и воссел на него, а шатры его войска, голубые, белые и золотые, окружили его, словно море огромных цветов. И послал он герольдов, и велел Саурону явиться и принести ему ленную клятву.
И Саурон явился. Пришел из могучей своей крепости Барад-Дур и даже словом не обмолвился о войне. Ибо видел он, что мощь и величие Морских Владык превышают все слухи о них, так что Саурон не мог и надеяться, что самые могущественные его слуги сравнятся с ними; и понял Саурон, что не пришло еще время утвердить свою власть над дунаданами. А уж он-то владел искусством добиваться хитростью того, чего не мог добиться силой. Потому он униженно склонился пред Ар-Фаразоном и сладко заговорил с ним; и дивились люди – так мудра и прекрасна казалась им его речь.
Но Ар-Фаразон еще не был обманут, и пришла ему в голову мысль, что ради прочности ленной клятвы разумно было бы доставить Саурона в Нуменор, и пусть он живет там заложником за себя и за всех своих прислужников в Средиземье. Неохотно принял Саурон это решение, но в душе ликовал, ибо таковы же были его желания. И вот Саурон пересек море и узрел Нуменор, и город Армэнэлос в пышности его расцвета, и был потрясен; но тем более исполнилось его сердце зависти и ненависти.
Так однако был он хитроумен и сладкоречив, так сильна была его скрытая воля, что и трех лет не прошло, а он уже стал ближайшим тайным советником короля: ибо сладкий мед лести стекал с его языка, и было ему ведомо многое, недоступное еще людям. И видя, в каком он почете у короля, все советники преклонялись перед ним – все, кроме Амандиля, владетеля Андуниэ. Постепенно край изменялся, и встревожились Друзья Эльфов, и многие бежали в страхе; тех же, кто остались, хоть они и звали себя Верными, их враги нарекли мятежниками. Ибо ныне, владея слухом людей, Саурон хитроумно исказил все, чему учили валары; говорил он, что в мире, на востоке и даже на западе есть множество морей и земель, ждущих завоевания, где лежат втуне несметные сокровища. Если же они и достигнут края мира, за ним лежит лишь Древняя Тьма. "Из нее же был сотворен мир. Ибо лишь Тьма божественна, и Властелин Ее в силах дарить своим верным слугам новые миры, так что могуществу их не будет предела."
– Кто же Властелин Тьмы? – спросил Ар-Фаразон.
И тогда, запершись вдвоем с королем, Саурон заговорил с ним и солгал, говоря:
– Властелин Тьмы – это тот, чье имя не произносится ныне; ибо валары обманули вас, представив вместо него Эру, близкий призрак, сотворенный их злодейством, дабы заставить людей служить себе. Истинный их повелитель еще возвысится и освободит вас от этого призрака; имя же его Мелькор, Владыка Сущего, Дарующий Свободу, и он даст вам куда больше силы.
Так Ар-Фаразон обратился к почитанию Тьмы и Мелькора, Владыки Ее – вначале тайно, а затем открыто, при подданых своих; и они большей частью последовали за ним. Но, как уже говорилось прежде, в Ромэнне и окрест нее все еще оставались Верные, жили они и в других концах страны. Вождями их, у которых искали они поддержки и утешения, были Амандиль, советник короля, и сын его Элендиль, чьи сыновья Исильдур и Анарион были, по нуменорскому счету, еще