– Хорошо, — сказала Галя тоном послушной дочери, а Тарас вдруг хлопнул себя по лбу:
– Позвонить! Я же хотел позвонить Валерке…
Он метнулся из кухни, и Ольга Михайловна шикнула ему вслед:
– Там ребенок спит, потише, Расик! Неси трубку сюда.
Тарас быстро вернулся с телефоном и адресной книжкой. Сверился по ней и набрал номер. Подержав трубку возле уха с минуту, он заметно помрачнел:
– Нет его дома.
– Человек, наверное, уже спит в одиннадцать-то часов, — нахмурилась Ольга Михайловна. — Чего тебе Валерка так понадобился? Не берете хоть его с собой?
– Да нет, — поморщился Тарас. — Так, по работе кое-что хотел сказать… — Он посмотрел на Галю: — Дай мне мобильник, пожалуйста.
– Расик, уже поздно, — вновь встряла его мама. — Неудобно беспокоить людей в такое время.
– Мама, да какое там поздно, — тряхнул головой Тарас. — Валерка раньше часу не ложится.
– Ну, смотри… — Ольга Михайловна вдруг вспомнила что-то и накрыла ладонью протянутый Галей мобильник. — Погодите. У вас еще сколько времени в запасе?
Тарас посмотрел на часы, светящие оранжевыми цифрами с холодильника. Бросил вопрошающий взгляд на Галю и сказал, обращаясь почему-то тоже к ней:
– Часа полтора есть, думаю.
– Тогда я предлагаю вам принять ванну. Или хотя бы под душем сполоснуться. А то от вас буквально воняет костром. Просто дикари какие-то, ей-богу. Пещерные жители. От одного костра к другому! И что вам дома не сидится? — Она направилась с кухни, сокрушенно покачивая головой. В дверях обернулась: — Идите, Галя, первой. Пусть он треплется пока с дружком своим. Сейчас я вам полотенце принесу.
Но у Тараса, похоже, не получалось дозвониться и на мобильный. Он три раза набирал номер и каждый раз болезненно морщился, подолгу прижимая трубку к уху.
– Выключен, — прокомментировал он наконец. — Или находится вне зоны действия сети.
– Может, и правда вне зоны действия, — сказала Галя, хотя понимала, что это объяснение вряд ли успокоит Тараса. Оно его и не успокоило.
– Ага, конечно. Вне зоны жизни.
– Перестань, — положила Галя руку на плечо поникшего Тараса. — Еще ничего неизвестно.
– Да что тут может быть… — с запалом начал тот, но на кухню зашла его мама.
– Галя, вы еще здесь? Вот полотенце, идите, мойтесь.
Галя помылась быстро, чувствуя ужасную неловкость оттого, что делает это здесь, дома у Тараса. Она бы наверняка отказалась, если бы ее саму не преследовал этот ужасный, отвратительный запах дыма. «Эх, уважаемая Ольга Михайловна, — подумала она, — знали бы вы, у какого костра мы грелись!»
Приняв душ, она почувствовала себя чуточку легче. Но если копоть пожара и смылась с тела, дымный удушливый след его все равно оставался внутри. Огонь не сжег те страхи, что поселились вчера в ней. Напротив, он наполнил их жаром и серным запахом ада. Теперь начинала тлеть и душа. Оставалось только надеяться, что пламя удастся потушить, пока от нее еще что-то остается. Пока от горячих — скорее, горячечных — кошмаров не скукожился разум. Пока не покрылось пеплом отчаянья сердце. Пока сама она не сгорела, словно жертва на ритуальном костре непонятно кем и зачем затеянной игры.
Значит, и надо выяснить, что это за нелепая, жуткая игра, пешкой в которой она быть не собиралась.
А пока мылся Тарас, Ольга Михайловна налила ей свежезаваренного чая, села напротив и заговорила, подперев ладонью щеку:
– Хочу вас предупредить, Галя. Не знаю, может быть, вы сочтете меня сумасшедшей, но сказать вам все-таки надо. В конце концов, спросите потом у Расика, он должен помнить. — Женщина замялась, поправила волосы, встала. Прошлась взад-вперед по кухне, снова села на табурет. — Понимаете, в Ильинке живут родственники отца Расика, двоюродный брат и жена с дочерью. Так вот, брат этот, Матвей, он… колдун. — Ольга Михайловна, словно опасаясь Галиных возражений, замахала руками: — Да-да, поверьте мне, настоящий колдун! И мне кажется, что он навел что-то на Расика, какую-то порчу. Последнее время мальчик стал сам не свой. У него дико стала болеть голова, он стал забывать, где был, что делал…
– Вот как? — вставила Галя, чтобы сказать хоть что-то. Ей казалось, что выглядит она сейчас круглой дурой. — Для чего же колдуну наводить на Тараса порчу?
Но Ольга Михайловна, вероятно, подумала, что Галя не поверила ей, а оттого лицо ее приняло вдруг такое выражение, будто женщина решилась на что-то исключительно отчаянное. И то, что она рассказала дальше, стало для Гали действительно неожиданностью.
– Дело в том, — начала исповедь мама Тараса, — что Расик влюбился в дочку Матвея. И тогда я… — Судорожно сглотнув, Ольга Михайловна рассказала все то, что сделала она шестнадцать лет назад, чтобы защитить, как она думала, сына от колдовских чар.
Галя слушала, забывая дышать. И шумно, со всхлипом выдохнула, когда мама Тараса закончила свой рассказ словами:
– И теперь они мстят. Мстят Расику, мстят мне через него. И обязательно отомстят вам, когда узнают, что вы с ним… рядом.
22
Вышли из дому рано, не было и часа ночи. Хоть Тарас и помнил, что поезд отправляется в три часа с минутами, он не хотел, чтобы мама невольно связала их поездку именно с ним. Правда, его очень удивило, что она вообще не заострила внимание на их точном маршруте, в другое время она бы обязательно выспросила, куда конкретно, на чем, зачем и почему он собрался.
Впрочем, мамино нелюбопытство прояснилось сразу же, как только они с Галей вышли из дверей подъезда.
– А ведь Ольга Михайловна догадалась, куда мы едем, — сказала Галя.
– Вот как? — опешил Тарас и даже снял для чего-то с плеч рюкзак, в который поместились и Галины вещи из сумки, и смена белья для себя, и пакет с продуктами.
– Ага, — кивнула Галя и растерянно улыбнулась. — Только она думает, что ты поехал в деревню знакомить меня с отцом.
– С отцом? — Тарас снова забросил рюкзак на спину. — Он разве там живет? Жил…
– Твоя мама сказала, что после смерти твоей бабушки он поселился в ее доме.
– Ну, мама!.. — замотал головой Тарас. — Значит, она общалась с отцом. А я… а мне…
– Да, он звонил ей, — продолжила Галя, хотя чувствовалось, что этот разговор доставляет ей мало удовольствия. Но, видимо, решив разъяснить вопрос до конца, чтобы больше к нему не возвращаться, она рассказала и про «исповедь» Тарасовой мамы.
Тарас готов был провалиться под асфальт и радовался лишь тому, что двор окутывала ночная темнота, разбавленная только неверным светом редких «зрячих» окон да почти скрытого разлапистым деревом фонаря. Он ждал, что Галя скажет сейчас все, что она о нем думает. Но та произнесла лишь:
– Пошли, чего застыл?
– Да, — невпопад ляпнул Тарас, еще раз поправил рюкзак и зашагал к углу дома.
Дальше они шли молча, и лишь когда он стал поворачивать во двор, где они оставили машину, Галя дернула его за рукав:
– Эй, ты куда?
– А… мы разве не поедем? — вяло поинтересовался Тарас, все еще переживающий рассказанное Галей.
– Нам мало неприятностей? Не хватало, чтобы гаишники остановили. Да и куда нам спешить? Времени — вагон. И погода хорошая.
До вокзала оставалось самое большее полчаса ходу, а тихая, теплая ночь была поистине майской. Даже луна светила. Только и сидеть на лавочке под липами — и целоваться, целоваться, целоваться…
А ведь хотелось. Очень ему хотелось сейчас обнять Галю, прижать ее к себе и поцеловать. По-настоящему. Чтобы не нужны стали никакие слова, чтобы зачеркнуть то, что произошло позапрошлым вечером. Нет, нет, нет! Тогда ничего не было! Ни-че-го. Все должно начаться сейчас, с чистого листа. Иначе — нечестно, неправильно. Так не должно быть, потому что они этого не заслужили. Во всяком случае, Галя не заслужила. Но там, на той проклятой даче, и были не они, там выступали в театре абсурда куклы, марионетки с их лицами. И теперь во что бы то ни стало следовало найти сумасшедшего кукольника, который дергал за ниточки. Да и сейчас еще дергает.
Тарас нахмурился. Настроение испортилось, грязный ком повис на сердце. Легко сказать — «найти кукольника». Ну, допустим, они его найдут. Сомнений почти не оставалось — это дядя Матвей, старый колдун со съехавшей от злобы и жажды мести крышей. Но раз уж он может вытворять такое, да еще на расстоянии, что ему стоит прихлопнуть их с Галей, как надоевших мух? Ведь он почувствует их приближение задолго до того, как они доедут до Ильинки! Может быть, он и сейчас уже знает о их планах?
«Боже мой, — подумал Тарас, чувствуя, как со лба скатилась холодная капля пота, — зачем я потащил с собой Галю? Ведь мы едем на верную гибель! О чем я думал своей больной головой? Или это опять проделки колдуна? Ну уж нет!.. На сей раз не выйдет у тебя ничего, дядюшка!»
Тарас резко остановился и повернулся к Гале. Та буквально налетела на него, чем Тарас сразу же воспользовался, схватив девушку за плечи.
– Стой, — решительно сказал он. — Возвращайся к сыну. Я поеду один.
Галя, похоже, не сразу поняла, что он сказал. Видимо, думала о чем-то столь для нее важном, что не могла быстро вернуться в реальность. Но постепенно слова Тараса стали доходить до нее. Задумчивая отрешенность исчезла с лица, на смену ей пришло удивление, а потом — возмущение.
– Ты что опять придумал? Хочешь в героя поиграть? По-моему, мы все уже обсудили.
Галя попыталась сбросить руки Тараса, но тот держал ее крепко.
– А ну, пусти! — дернула плечами Галя. — Кому говорят, пусти! Или тебя снова запрограммировали, опять завалить меня хочешь?
Тарасу показалось, что ему с размаху врезали под дых — так перехватило дыхание от этих Галиных слов. Руки сами собой разжались и опустились. Галя быстро шагнула — почти отпрыгнула — в сторону и не оглядываясь зашагала вперед.
Дыхание Тараса не сразу, но восстановилось, хотя горький тяжелый ком в горле и мешал еще вдохнуть полной грудью.