Следующим утром, сидя под колонной наверху лестницы в библиотеку, с кофе в руке и с газетой на коленях, Эндрю то и дело поднимал голову и озирался.
Увидев поднимавшуюся по ступенькам Сьюзи Бейкер, он бросился к ней навстречу и схватил за руку, заставив вздрогнуть от неожиданности.
— Простите, не хотел вас пугать…
— Что случилось? — спросила она, увидев кровоподтеки у него на лице.
— Я как раз собирался задать вам тот же вопрос.
Эндрю потащил Сьюзи вниз. Видя, что она недовольно хмурится, он объяснил:
— В читальном зале запрещено разговаривать, а нам с вами надо объясниться. К тому же мне пора заморить червячка. Вот и киоск с ход-догами!
— В это время?!
— А что, в девять утра они хуже, чем в полдень?
— Дело вкуса.
Эндрю купил огромный «джамбо» с приправами и хотел угостить Сьюзи, но та ограничилась кофе.
— Может, нам немного прогуляться в Центральном парке? — предложил он.
— Мне надо работать, ну да ладно, работа подождет.
Эндрю и Сьюзи зашагали по Пятой авеню. Пошел мелкий холодный дождь. Сьюзи подняла воротник плаща.
— Не лучшее время для прогулки, — проворчала она, когда они подходили к парку.
— С удовольствием накормил бы вас завтраком в «Плазе», но вот незадача, я уже сыт. Забавно, столько лет живу в Нью-Йорке — и ни разу не ездил в этих колясках. — Эндрю указал на кучеров, суетившихся вокруг лошадей. — Исправим это упущение, а заодно спрячемся.
— От дождя? Сомневаюсь.
— От чужих ушей, — ответил Эндрю, переводя ее через 59-ю улицу.
Кучер подсадил Сьюзи на банкетку, подождал, пока Эндрю усядется рядом, и накрыл им колени широкой попоной. Потом сел на козлы, щелкнул кнутом — и кабриолет тронулся.
— Ход-дог на завтрак, полезная для пищеварения прогулка в ландо — почему бы и нет? — проговорила Сьюзи.
— Вы верите в совпадения, мисс Бейкер?
— Нет.
— Я тоже. Даже если ежедневное количество краж на Манхэттене вполне позволяет нам обоим стать жертвами ограбления на одной неделе.
— Вас ограбили?
— А вы решили, что я ударился о ночной столик?
— Я подумала, что вы подрались.
— Мне случается немного перебрать на сон грядущий, но чтобы превратиться в пьяного драчуна? Никогда!
— Я этого и не говорила.
— Лучше прокомментируйте эти совпадения. — Эндрю протянул ей конверт.
Сьюзи взглянула на фотографию из конверта.
— Кто вам это прислал?
— Человек, набросившийся на меня с кулаками, обронил это, когда меня бил.
— Даже не знаю, что вам сказать… — пролепетала она.
— А вы постарайтесь.
Сьюзи предпочла промолчать.
— Тогда я вам помогу. Вдвоем мы добьемся большего. Случаю было угодно усадить вас в библиотеке напротив меня. В главном читальном зале четыреста мест, но жребий выпадает мне. Вам сообщают о взломе вашей квартиры, я случайно оказываюсь рядом с вами. Вы возвращаетесь домой, но не вызываете полицию из-за управляющего и незавидного состояния ваших финансов. Стоит вам покинуть мою квартиру — и ко мне тоже влезают, как к вам. Совпадениям нет конца, методы одни и те же: обе квартиры перевернули вверх дном, но ничего не унесли. Случайность, что тут скажешь! Мне продолжать?
— Разве случайность то, что вы заговорили со мной в библиотеке? Случайно ли вы взялись за мной следить? Случайно ли стали копаться в моем прошлом, пригласили обедать, поселили в своей квартире?
— Нет, во всем этом виноват только я, — смущенно признал Эндрю.
— Тогда на что вы пытаетесь намекать?
— Честно говоря, сам не знаю.
— Не припомню, чтобы я о чем-то вас просила. Велите кучеру остановиться! Здесь воняет мокрой лошадью. Выпустите меня! И оставьте в покое!
— А мне нравится конский запах. Раньше я боялся лошадей, но это в прошлом. Я оплатил полный круг. Если вы не успеете ответить на мои вопросы, мы сделаем второй круг. Мне спешить некуда.
— Мы так тащимся, что я могу спокойно выйти.
— Ну и характер у вас!
— Это у нас семейное.
— Я согласен начать этот неудачно сложившийся разговор заново.
— Кто виноват, что он так сложился?
— Один глаз у меня наполовину заплыл, и вы еще хотите, чтобы я принес извинения?
— Не я же вас отлупила!
— Не вы. Но не будете же вы утверждать, что эта фотография никак с вами не связана?
Сьюзи Бейкер с улыбкой вернула фотографию Эндрю.
— На ней вы выглядите лучше, чем сейчас.
— Ночью, перед тем как позировать, я хорошенько выспался. К тому же мне тогда не нужно было лепить на физиономию пластырь, видите?
— Больно? — спросила Сьюзи, ласково касаясь брови Эндрю.
— В какую историю вы вляпались, мисс Бейкер? Кто нас выслеживает, кто взламывает наши двери?
— Вас это не касается. Я вам очень сочувствую. Завтра попрошу пересадить меня в читальном зале за другой стол. Держитесь от меня подальше — и будете в полной безопасности. А теперь велите кучеру меня высадить.
— Кто тот человек, который вышел незадолго до вас из бакалеи в тот вечер, когда мы столкнулись на улице?
— Не знаю, кого вы имеете в виду.
— Его. — И Эндрю достал из кармана полученные из Франции фотографии.
Сьюзи внимательно их рассмотрела и помрачнела.
— На кого вы работаете, мистер Стилмен? — спросила она.
— На «Нью-Йорк таймс», мисс Бейкер, хотя сейчас нахожусь в длительном отпуске по состоянию здоровья.
— Вот и занимайтесь своими статьями! — И она потребовала, чтобы кучер остановил коляску.
Спрыгнув на землю, Сьюзи зашагала по главной аллее Центрального парка пешком. Кучер оглянулся на пассажира, ожидая дальнейших инструкций.
— Будьте так добры, — обратился к нему Эндрю, — спросите у меня, во что я опять собираюсь вляпаться. Мне необходимо услышать собственный ответ.
— Прошу прощения, сэр? — Кучер не понял ни слова.
— Развернете вашу клячу за лишних двадцать долларов?
— За тридцать я даже нагоню вашу даму.
— Двадцать пять!
— Идет!
Кучер развернулся, лошадка пошла рысью. Доехав до Сьюзи, кучер натянул поводья.
— Садитесь! — приказал Эндрю.
— Лучше отстаньте, Стилмен, я приношу несчастье.
— Я ничем не рискую, я неудачник с рождения. Сказано вам, садитесь, а то промокнете.
— Уже промокла.
— Тем более. Укройтесь, иначе простудитесь.
Дрожа от холода, Сьюзи вскарабкалась в коляску, плюхнулась на банкетку и забилась под плед.
— После несчастья в горах вас погрузили в самолет необычной компании. На такой ведь не купишь билет в аэропорту?
— Вам виднее.
— Кто такой Арнольд Кнопф?
— Доверенное лицо моей семьи. Отца я не знала, Кнопф был мне за крестного.
— Кто вы, собственно, такая, мисс Бейкер?
— Внучка покойного сенатора Уокера.
— Это имя должно мне что-то говорить?
— Он был одним из ближайших советников президента Джонсона.
— Линдона Бейнса Джонсона, преемника Кеннеди?
— Его самого.
— Какая связь между дедушкой-сенатором и вашими злоключениями?
— Странный вопрос для репортера! Вы что, не читаете прессу?
— Джонсона избрали президентом аж в 1964 году. Меня тогда не было даже в проекте — какая пресса?
— Вокруг моей семьи разразился скандал общенационального масштаба. Из-за этого деду пришлось отказаться от дальнейшей карьеры.
— Любовница? Присвоение общественных средств? То и другое?
— Его жену обвинили в государственной измене и убили при попытке побега.
— Оригинально! Но вы-то при чем, вас тогда еще на свете не было?
— Моя бабушка ни в чем не была виновата, и я дала себе слово, что докажу это.
— Благородно! И что, по прошествии сорока шести лет это может кому-то навредить?
— Похоже, что так.
— В чем состояла ее измена?
— Она якобы собиралась продать наши военные секреты Советам и китайцам. Тогда вовсю шла война во Вьетнаме, она была женой высокопоставленного советника правительства и могла подслушать важные разговоры.
— Ваша бабушка была коммунисткой?
— Я в это никогда не верила. Она была яростной противницей войны и социального неравенства. Кроме того, она имела некоторую власть над мужем, но разве это преступление?
— Смотря в чьих глазах, — ответил Эндрю. — Думаете, это было ложное обвинение из-за влияния, которое она оказывала на вашего деда?
— Матильда ничуть в этом не сомневалась.
— Матильда?
— Их дочь, моя мать.
— Оставим в стороне мнение вашей матушки. Вы располагаете какими-нибудь уликами?
— У меня есть принадлежавшие Лили бумаги и записка, написанная ею перед бегством. Она шифрованная, я никак не могу ее прочесть.
— Да, маловато…
— Мистер Стилмен, я должна вам кое в чем признаться. Я вас обманула.
— Всего один раз?
— Мое восхождение на Монблан не имело ничего общего с паломничеством, тем более для Шамира. Матильда пила, я вам уже об этом говорила. Сколько раз я забирала ее из баров, где она засыпала у стойки, сколько раз вытаскивала ее, бесчувственную, из машины посреди парковки! Когда ей становилось совсем худо, она всегда звала на помощь меня. И всякий раз принималась говорить о моей бабушке. Обычно это были бессвязные фразы, непонятные речи. Однажды вечером, напившись сильнее обычного, она вздумала искупаться в бостонском порту. Это было в 3 часа утра в разгар зимы, 24 января. Мимо проезжал патруль, и полицейский вытащил ее из воды полумертвую.
— Она была так пьяна или решила свести счеты с жизнью?
— То и другое.
— Почему именно той ночью?
— Вот и я задавала ей тот же самый вопрос: почему именно в ту ночь? Она отвечала, что это была сороковая годовщина ее последней надежды.
— Как это понимать?
— Единственное доказательство, что ее мать невиновна, находилось на борту самолета, врезавшегося в Монблан 24 января 1966 года. После того, как моя мать попыталась покончить с собой, я приступила к поискам.
— Вы полезли на Монблан, чтобы через сорок шесть лет после катастрофы самолета найти находившееся на борту доказательство? Ну и ребячество!