— Мам, как ты кстати!
По лицу Мюриэл было видно, что она разделяет радость дочери. Она повернулась к мужу.
— Реймонд, ты как?
— Жить буду, — мрачно ответил тот.
— Я отправила Питера к тете Эдне и договорилась на работе, так что смогу побыть здесь, сколько потребуется. — Переведя взор на дочь, Мюриэл прибавила: — Что я с удовольствием и сделаю.
Реймонд был слишком слаб, чтобы возражать. По правде говоря, в душе он даже радовался, что дочь будет в надежных руках.
— Пап, это я ей позвонила, — сообщила Изабель. И, предвосхищая недовольство отца, добавила: — Можете разбираться между собой сами, но в данной ситуации это было правильным решением. — Дальнейшие препирательства она поспешила пресечь репликой: — Во всяком случае, для меня.
Наутро осматривавший Реймонда кардиолог выразил сдержанный оптимизм.
— Рад вам сообщить, что последствия приступа минимальны. Но это вам звоночек, к нему надо прислушаться. Из нашего разговора я заключил, что мистер да Коста является классическим примером личностного типа А. Соответственно, он принадлежит к группе риска с точки зрения заболеваний сердечно-сосудистой системы. Отныне ему следует всячески избегать стрессов, ограничить потребление холестерола и хотя бы три раза в неделю заниматься физкультурой на открытом воздухе. Минут по сорок пять.
— А долго вы его еще здесь продержите? — спросила Изабель.
— Я бы хотел, чтобы он еще дня два-три отдохнул, даже если для этого придется его привязать к койке.
В болезни Реймонда была и положительная сторона: до его выписки из клиники с Изабель будет жить мама.
Мать и дочь так давно не виделись, что не могли наговориться.
— Девочка моя, тебе нравится учиться?
— Да, тут очень здорово. На физфаке так много интересных людей!
— Рада за тебя, — ответила Мюриэл, не выдавая своего разочарования, ведь подтверждались самые худшие ее опасения. — Но ты, мне кажется, еще слишком мала, чтобы заводить дружбу со старшекурсниками.
— Если честно, — посетовала Изабель, — меня этот возраст уже достал. По метрике мне всего тринадцать, и в то же время я хожу на семинар по астрофизике с людьми вдвое старше. Все в студгородке водят машины, а мне еще три года ждать.
— Не беспокойся, дорогая. Природа сама за тебя все наверстает.
При этих словах Мюриэл невольно посмотрела на наливающуюся грудь дочери. Они поняли друг друга без лишних объяснений.
— Да, мам, — с радостью призналась Изабель, — у меня недавно месячные начались.
— Небось испугалась сначала? — Мюриэл обняла девочку. — Мне, помнится, в первый раз было очень страшно.
— Да. — Как же это здорово, что можно наконец с кем-то поделиться!
— Надо было мне позвонить.
— Я хотела, но папа был дома, и я постеснялась.
Лицо у матери помрачнело.
— Ты хочешь сказать, что всегда звонишь мне при нем?
— Мам, квартира-то у нас маленькая…
— А ты считаешь, ему действительно нужно тебя сопровождать на все занятия?
— А это ты откуда знаешь?
— Изабель, — вздохнула мать, — о тебе то и дело пишут в нашей газете. Если я что-то пропущу — мне тут же подсовывают другие преподаватели. — Помолчав, она с горечью добавила: — Они руководствуются лучшими побуждениями, но смотрят на вещи как-то однобоко. Все считают, что я должна тобой гордиться. И все.
— А ты что же, мной не гордишься? — Девочка была явно разочарована.
— Милая моя, если честно, я бы с большим удовольствием вернулась на несколько лет назад и все изменила. Тогда я сейчас возила бы тебя в школу, а не навещала в университете. Ну, да ладно. Мы с папой договорились, что все каникулы будем проводить семьей. Только у вас с ним почему-то вечно находятся причины…
— Мам, я тут ни при чем.
— А разве ты по мне не скучаешь? — продолжала расспрашивать Мюриэл. Было заметно, что ее это тревожит. — Видит бог, как у меня за тебя сердце болит.
— Я тоже скучаю, мам. Может, нам вдвоем с папой поговорить?
С тоской Мюриэл посмотрела на дочь и горестно произнесла:
— Боюсь, это мало что изменит.
Она опустилась на стул, закрыла лицо руками и тихонько заплакала.
Изабель подошла и обняла мать.
— Мам, не надо, не плачь.
— Извини. Это из-за того, что мне тебя очень не хватает.
Они обнялись.
Наконец Мюриэл напомнила себе, что надо держаться, и как можно более убедительно сказала:
— Все будет хорошо.
Она направилась к раковине и умылась. А затем они обе, не сговариваясь, перешли на менее болезненные темы.
— Расскажи мне о Питере, — попросила Изабель. Она старалась говорить беспечным тоном. — Когда я с ним разговариваю, он только ворчит.
— Ну, это типичное поведение для подростка. Уж не знаю, хорошо это или плохо. Он выступает за футбольную команду, не делает уроков и бесконечно треплется по телефону с дружками о своих сексуальных победах, настоящих или вымышленных. Но я знаю, что в бумажнике он носит презервативы.
— Мам, ты что, лазила по его карманам?
— Нет, конечно, — заверила Мюриэл. — Он мне сам сказал.
Изабель невольно ощутила укол зависти. Везет же брату — живет дома, даже позволяет себе доверительные разговоры с мамой. А главное, у него есть друзья, с которыми можно общаться в свое удовольствие.
Однако ей не хотелось создавать у матери впечатление, что она считает себя в каком-то смысле обделенной по сравнению с братом.
— Мам, Беркли — замечательное место. Я тебе завтра все покажу.
— С большим удовольствием, дочка.
— До двенадцати у меня лекции, а в половине третьего лабораторная. Можем перекусить на скорую руку, а потом я проведу тебя по университету.
— Наверное, тебе это будет странно — сидеть на лекциях самой, без папиных пояснений?
— Ну, он же мне лекции не разжевывает… — Она осеклась. — Нет, ты права, мне его будет недоставать.
По лицу дочери Мюриэл прочла, что ее раздирают двойственные чувства. Опасаясь огорчить девочку еще больше, она решила переменить тему.
— У меня для тебя сюрприз, — объявила она бодрым тоном.
Мюриэл прошла в комнату мужа, которую временно оккупировала, и вернулась с…
— Скрипка! Моя скрипка! — восторженно вскрикнула Изабель. — Спасибо, мамочка, мне ее так недоставало!
— И еще ноты, целая куча, — с улыбкой сообщила мать. — Должна сказать, ты скоро увидишь — как я когда-то, — что игра на музыкальном инструменте немало способствует активной личной жизни.
— В смысле?
— В университет я не только ходила на репетиции оркестра, но еще и брала уроки у Эдмундо. И когда в квартет физфака понадобилась вторая скрипка, они тут же пришли ко мне. Это было здорово — мы много ездили, знакомились с разными людьми… Даже наши споры из-за темпа исполнения мне жутко нравились. Может, и ты станешь играть в университетском оркестре?
— Где же я время-то возьму? — Изабель озорно улыбнулась. — Мне ведь всего тринадцать лет.
— Тогда тебе понравится и другой мой сюрприз, — объявила Мюриэл и достала из сумки магнитофонную кассету.
— Это серия записей под названием «Минус один». То есть запись концерта без сольной партии. Таким образом ты можешь играть в сопровождении настоящего филармонического оркестра.
— Класс! — обрадовалась Изабель.
Мюриэл была довольна.
— Я решила, тебе лучше начать с ми-минорного концерта Мендельсона. Если хочешь, можем пройтись вдвоем, я помогу тебе с трудными местами.
— Мам, это так здорово! Только вот…
— Ушам своим не верю! — пролепетала Мюриэл. — У вас что, нет даже кассетника?
Изабель помотала головой.
— Но ты же так любила заниматься под музыку…
— Да. Но папа считает, это мешает сосредоточиться.
— И ты его во всем, во всем слушаешь? — Дело обстояло даже хуже, чем она предполагала, но Мюриэл постаралась не выдать своей озабоченности. — В твоем возрасте обычно дух противоречия так и играет.
— Хорошо, мам, — отшутилась Изабель. — Я непременно приму участие в нескольких маршах протеста. А теперь ты мне ответь: что будет с тобой и папой?
— Этого я не могу тебе сказать, — глухо сказала мать.
— Но почему?
— Потому, что не могу определить своих чувств.
— По отношению к чему?
— К твоему отцу. — Не давая дочери среагировать на эту бомбу, Мюриэл ловко сменила тему: — Давай-ка я что-нибудь приготовлю поесть.
— Отлично. — Дочь оживилась. — Папа совсем не умеет готовить.
И слава богу, подумала Мюриэл.
Они отправились в магазин пополнить запасы, что на время избавило их от гнетущей атмосферы, царившей дома. Заодно Мюриэл получила возможность компенсировать недостатки супруга в ведении домашнего хозяйства.
Очень деликатно она затронула новую тему.
— Я знаю, что в Беркли принят свободный стиль в женской одежде, если можно так выразиться. Но что бы ты сказала, если бы я предложила тебе купить бюстгальтер на пробу?
— Конечно, мам. Спасибо, что предложила.
Мюриэл помогла дочери выбрать новый для нее предмет одежды, после чего оставила ее примерять какие-то блузки, а сама бросилась через дорогу, где продавались кассетные магнитофоны. Вернувшись, она с радостным удивлением обнаружила дочь в совершенно ином настроении. На обеих напало веселье, и Изабель не выказывала никакого желания покинуть магазин.
К несчастью, когда они вернулись, в доме продолжал витать дух Реймонда. Однако утренние разговоры по душам уже научили Мюриэл умело обходить опасные для обсуждения темы.
Поужинав, они снова поехали в клинику. Реймонда уже перевели из реанимации в терапевтическое отделение. С полчаса они посидели у постели больного, своим разговором отвлекая его от экрана телевизора, где шел захватывающий баскетбольный матч. Поняв наконец, что без них ему будет только лучше, они попрощались.
Для Изабель это был момент душевного равновесия, ведь с ней были и мать, и отец. Мюриэл догадалась, что сейчас самое подходящее время достать магнитофон. Изабель пришла в восторг.
— Мам, тебе надо к нам чаще приезжать!