Мать улыбнулась.
— Боюсь, лучше будет, чтобы я держалась в стороне. Ну что, попробуем Мендельсона сыграть?
— Почему бы нет? — согласилась дочь.
Мюриэл открыла чемодан, достала свою скрипку и камертон, и они с наслаждением заиграли скрипичное соло на двух инструментах в унисон.
На другой день Изабель взяла маму с собой на лекции.
Лекция профессора Розенмайера по греческой трагедии Мюриэл понравилась, зато «Введение в физическую химию» поставило в тупик.
Кроме того, она невольно обратила внимание, что Изабель выделяется среди однокурсников не только своим возрастом, но и полом: кроме нее, в аудитории была только одна девушка.
После лекции кто-то из студентов прокричал им вслед:
— Эй, да Коста, сегодня у тебя телохранитель посимпатичней, чем всегда.
Перекусив на открытом воздухе и совершив еще один захватывающий поход по магазинам, они вернулись домой. И застали там Реймонда, который сосредоточенно изучал свежий номер журнала «Сайенс».
— Господи, я уже начал беспокоиться, не случилось ли чего, — неодобрительно заметил он.
Воцарилось неловкое молчание. Мюриэл было ясно, что затишью конец.
— Рей, я рада, что тебе лучше. — Она постаралась, чтобы это прозвучало искренне.
— Да, я выписался. Вообще-то, я совершенно здоров.
У Мюриэл упало сердце.
— Кажется, мне следует узнать расписание вечерних рейсов.
— Мам, ты что, не останешься? — Дочь была откровенно разочарована. — Поужинали бы вместе. Как в старые добрые времена, — невольно сорвалось у нее с языка.
— Нет, правда, — поддакнул Реймонд, — Изабель будет очень рада.
— Но в таком случае мне придется у вас ночевать, — по возможности тактично произнесла Мюриэл. — А у вас, я вижу, комнаты для гостей не предусмотрено.
— Зато есть диван, — заметил Реймонд.
«Неужели он не понимает, что говорит жестокие вещи?» — ужаснулась Мюриэл.
— Нет, это не по мне. Я в походных условиях спать не привыкла. — Мюриэл улыбнулась. — Я мигом соберусь. Билет до Сан-Диего всегда найдется.
Такси мчало ее в аэропорт, а Мюриэл трясло от праведного гнева.
Неужели до Рея не дошло, какой жуткий урок супружеской жизни они только что преподнесли своей дочери?
Имея перед глазами такой пример, Изабель никогда не сумеет создать себе нормальную семью.
Но, может, Рей именно этого и добивается?
27 марта
Зачем они заставляют меня выбирать между ними?
16Сэнди
— Сынок, а ты еще девственник?
Вопрос: Сидни Рейвена застал сына врасплох. Сэнди не знал, что ответить. С одной стороны, ему не хотелось ронять репутацию в глазах отца, с другой — не терпелось расстаться со своей невинностью.
Он замялся.
— Пап, ну, ты и вопросы задаешь…
— Не переживай, малыш, это мы легко устроим. Считай, что ты мне уже ответил. Именно с этой целью я заказал в «Скандии» столик для вас с Глорией.
— С какой еще Глорией? — смутился Сэнди.
— С той, с которой у тебя будет свидание, — лукаво подмигнул Сидни. — Она симпатяга, спит и видит себя на экране — но умудряется оставаться при этом милой девочкой. И не жадная. В смысле тела.
— А-а. — Сэнди занервничал. — А я кого должен изображать?
— Себя самого, — с оттенком гордости произнес отец. — Сына Сидни Рейвена. Думаю, она тебе понравится. Она даже колледж закончила, не припомню только, по какой специальности. В ресторане, когда принесут счет, впиши туда пятнадцать процентов на чай и распишись за меня. У меня там открытый счет.
— А как с Глорией?
— А что с ней?
— Как с ней расплачиваться?
— Смеешься? — Сидни изобразил возмущение. — Она не шлюха какая-то. Вполне порядочная девушка. Не хуже тебя.
Сэнди совсем растерялся.
— Пап, — признался он, — но я понятия не имею, как это делается.
— Не волнуйся, сынок, предоставь это ей.
Остаток дня прошел для Сэнди в сильном волнении. Что, если и эта девица его отвергнет, как привереда Марджи? Рана, оставшаяся после того жуткого случая, все еще кровоточила.
Предположим, эта девушка вынуждена будет его терпеть. Достанет ли у него смелости проявить инициативу? Этот вопрос не давал Сэнди покоя.
Чтобы исправить огрехи внешности, он четыре часа проторчал на солнце, рассчитывая, что в результате его физиономия будет меньше напоминать белый лунный диск. Бритье закончилось тремя порезами, и Сэнди так разнервничался, что пришлось снова вставать под душ. Целую вечность он провел в отцовской гардеробной, пытаясь выбрать подходящий галстук.
Косые лучи вечернего солнца просачивались сквозь огромные ели, отбрасывающие на газон длинные тени — почему-то Сэнди воспринимал их как нечто непристойное, — а отец все это время сидел у бассейна и потягивал мартини.
— Развлекайся, мальчик, — напутствовал он сына. — Непременно возьми лососину — пальчики оближешь.
Сэнди кивнул, вышел во двор и сел во взятый отцом напрокат «Ягуар». Спустившись по Стоун-каньон, он повернул на бульвар Сансет.
Со страху Сэнди ехал черепашьим темпом, не переставая твердить себе, что лихачей всегда ловят. На самом деле он весь день только тем и занимался, что уговаривал себя не нервничать и вести непринужденно.
Бульвар Сансет выглядел точно так, как его показывают в кино. По обе стороны стояли роскошные особняки; у бескрайних газонов был такой вид, словно их не далее как сегодня стригли маникюрными ножницами легионы диснеевских гномов.
Мало того, что Сэнди всего трясло от паники, его еще не отпускало ощущение дежа-вю. У него было такое чувство, как будто он бывал тут уже тысячу раз. И одновременно он ощущал себя инопланетянином.
Он подъехал к ресторану. Светловолосый, загорелый служитель автостоянки в красном жилете поспешил взять у него ключи и отогнал машину в сторонку.
Выйдя из автомобиля, как броней отделявшего его от сказочной голливудской реальности, Сэнди почувствовал себя раздетым.
Он вошел в ресторан и поразился роскошному оформлению и умиротворяющему негромкому гулу голосов. Посетители тут были один другого солиднее.
Стоило Сэнди назвать свою фамилию, как метрдотель с подчеркнутым почтением произнес:
— Да, да, мистер Рейвен. Я уже проводил вашу гостью за столик.
При всей рассеянности, Сэнди сразу выделил из общей массы людей сидящую в одиночестве молодую женщину с роскошными волосами в тициановском духе. На ней был светло-песочный костюм и женственная белая блузка. Все ближе, ближе… — и Сэнди с неловким чувством начал понимать, что незнакомка улыбается не кому-нибудь, а ему.
Нет, это не она. Не Глория. Это Аврора, богиня утренней зари. С таким ангельским личиком…
— Добрый вечер, Сэнди, — улыбнулась девушка и вежливо подала руку. — Рада познакомиться. — По говору было слышно, что она родом с Восточного побережья.
Сэнди опустился в мягкое кресло и только и сумел выдавить:
— Хм-ммм… Я тоже рад познакомиться.
Метрдотель с поклоном положил перед ними меню и одновременно поинтересовался:
— Желаете аперитив?
Вопрос, конечно, был адресован Сэнди.
— Я взяла на себя смелость заказать «Кир Рояль», — вежливо сообщила Глория.
Почему она говорит с ним с таким почтением?
— Тогда я тоже его возьму, — поддакнул Сэнди.
Метрдотель кивнул и удалился.
Ну вот, подумал Сэнди, теперь надо о чем-то говорить.
— Так что конкретно я заказал? — Он посмотрел на Глорию в упор, пытаясь справиться с ошеломляющим эффектом, который произвела на него ее красота.
— Шампанское с кассисом, — пояснила она с улыбкой.
— Ну, про шампанское я много чего знаю, — ухватился он. — В основном с научной точки зрения, конечно. Не думаю, что вам это будет интересно.
— Как раз наоборот. — Девушка коснулась его руки. — Я преклоняюсь перед наукой. Сама-то я в Редклиффе только один естественно-научный курс прослушала.
Ого, ужаснулся Сэнди, эта… профессиональная жрица любви еще и в Гарвард ходила! Вслух он сказал:
— А вы по какой специальности учились?
— История искусств, — ответила Глория. — Вообще-то, я как раз заканчиваю диплом по гравюрам Альбрехта Дюрера. Буду защищаться здесь, в университете Лос-Анджелеса.
Сэнди мысленно вздохнул с облегчением: она этим зарабатывает себе на университет. То есть я фактически помогаю ей набрать нужную сумму. И хорошо, что она так широко образованна. Иначе до решающего момента не дотянуть.
Когда подошло время делать заказ, Глория проявила недюжинное знание скандинавской кухни. Когда же принесли карту вин, она не стала отбирать у Сэнди инициативу, а лишь шепотом посоветовала:
— Попробуй номер сто двенадцать. Только чтобы из холодильника!
Сэнди повторил это вслух. Сомелье заметил, что это прекрасный выбор, и удалился.
Вдруг Сэнди разинул рот. Глаза у него полезли на лоб.
Глория решила, что он встретил кого-то нежелательного.
— Что, жену увидел? — шепотом спросила она.
Сэнди молча покрутил головой.
Глория осторожно проследила за его взглядом. Его внимание было приковано к столику в дальнем углу, за которым, в ее представлении, сидела ничем не примечательная компания, трое мужчин и одна женщина.
— У тебя голливудская болезнь, — посочувствовала она.
— Что это значит?
— Ну, разновидность галлюцинаций, нападающих на человека, впервые оказавшегося в Голливуде. Длится, как правило, несколько дней. У меня тоже поначалу такое было. Тебе кажется, что всякий, кого ты видишь — мясник, бакалейщик, кто угодно, — на самом деле знаменитость типа Роберта Редфорда или Джейн Фонды. На самом деле здесь всякий плебей изо всех сил старается выглядеть как настоящая звезда.
— Нет, — возразил Сэнди, все еще в полутрансе. — Я знаю этого человека. Мы вместе учились в старших классах школы.
Глория еще раз осторожно посмотрела на компанию.
— Надеюсь, ты не о Ким Тауэр говоришь? — с презрением произнесла она.
— Да, да, — подтвердил Сэнди. — Это она, я ее знаю.