— Доктор, я ничего не могу с этим поделать, — жаловалась она. — Я не могу сражаться с эдиповым комплексом. Дочь требует, чтобы в школу ее отвозил отец.
— Потому что он со мной разговаривает! — кричала Хедер. — Ему интересно мое мнение обо всем на свете.
— Но, девочка моя, — взмолилась Тони, — мне это тоже интересно, даже очень.
— Мам, не ври. Не отрицаю: ты что-то произносишь, во всяком случае, рот открываешь, но это же не разговор, а допрос свидетеля в суде. Мне иногда кажется, что ты пытаешься задобрить суд.
Топи снова поворачивалась к арбитру:
— Вот видите, доктор, мне приходится конкурировать с идеальным отцом! Это же нереально!
— Папа тоже не идеал, — уточнила дочь. — Но он хотя бы старается. Внимательно слушает, когда я ему что-то рассказываю. А ты меня спрашиваешь, что думают мои подружки о шансах республиканцев на выборах. Ненавижу эти разговоры! Мне эта политика до лампочки! Может, тебе лучше принять приглашение в Джорджтаун?
— Какое еще приглашение? — встрепенулся Адам и уставился на жену.
Застигнутая врасплох, Тони кинулась защищаться:
— Только что получила. Хедер случайно услышала мой разговор по телефону.
— Ну вот что, родители, — взорвалась девочка. — Может, выясните свои отношения потом? В данный момент вы должны заниматься моими проблемами.
Адам с Тони разом устыдились и смущенно поглядели на доктора Шонберга.
Хедер расплакалась.
Обнимая рыдающую дочь, Адам бросал на жену испепеляющие взгляды.
Домой ехали в мертвой тишине. Из-за того, что жена строит какие-то далеко идущие планы за его спиной, Адам чувствовал себя не просто униженным — он не мог успокоиться, что узнает такие важные новости, по сути, случайно. Но с этим можно было разобраться и позже. Пока же главное — вернуть душевное равновесие дочери.
— Ну вот что, — объявил он, изображая беспечность. — Мне в голову пришла потрясающая идея. Почему бы нам на Рождество не поехать в горы? На лыжах покатаемся.
Тони понемногу оттаивала.
— Здорово.
— И вот еще, — продолжал Адам, довольный уже тем, что его инициатива перемирия встретила поддержку хотя бы у одного члена семьи. — Мне говорили об одном замечательном курорте в Канаде, рядом с озером Гурон. Там отдельные домики и большой крытый бассейн с подогревом. Далековато, конечно, но я бы поехал. А ты, Хедер? Я бы тебя поучил нырять с вышки. Помнишь, я тебе обещал?
Раздавшийся сзади голосок убедил Адама, что он вернул себе расположение дочери.
— Ой! — воскликнула девочка с неподдельным восторгом. — Вот было бы здорово, пап!
Насчет столь же успешного разрешения своей второй проблемы Адам никаких иллюзий не питал.
После перенесенного эмоционального кризиса Хедер за ужином лишь поковыряла в тарелке, после чего молча удалилась к себе и стала готовиться ко сну.
Адам прошел на кухню и заговорил с женой:
— Что еще за предложение из Джорджтауна?
— Очень лестное. Честно! — ответила Тони, пытаясь загладить тот факт, что скрывала от мужа свои планы. — В Школе права Коннектикута неожиданно уходит преподаватель, место освобождается в конце следующего семестра. Я как раз сегодня хотела с тобой обсудить.
— Что значит — обсудить? Мне кажется, ты уже все решила сама.
— Вообще-то, да. Все оргвопросы я бы могла решить в один день и к вечеру прилететь назад. Мне кажется, я заслуживаю того, чтобы немного расправить крылышки, как считаешь? Тем более что заодно можно было бы оживить кое-какие связи в Вашингтоне, а то обо мне уже начинают забывать.
— А как же Хедер? — возмутился Адам.
— Мне дали одну фантастическую няню, которая согласна в свой выходной день за ней присматривать, — ответила Тони.
— Няню? Мы разве с тобой не условились, что не будем заочными родителями?
— Ладно, — легко согласилась Тони. — Но ты же каждую среду можешь быть дома!
— Перестань, ты прекрасно знаешь, что это не так, — возразил Адам. — У меня в подчинении целая лаборатория, а кроме того, бывают еще внеочередные больные.
— Ну что ж, ты тоже ей не чужой, предложи свое решение.
Адам помолчал, потом, все еще кипя, сдался:
— Пожалуй, надо посмотреть на эту няню.
Миссис Эдвина Мэллори оказалась такой приятной и расторопной женщиной, что временами складывалось впечатление, что дочь действительно с нетерпением ожидает ее еженедельных визитов.
Это происходило по средам. Когда к половине одиннадцатого вечера Тони возвращалась домой, пожилая няня успевала накрыть на стол, привести кухню в образцовый порядок и уложить Хедер, проследив, чтобы все уроки на завтра были сделаны. Няня и в самом деле была уникальна.
Благодаря еженедельным отъездам Тони Адам получил возможность регулярно говорить по телефону с Аней Авиловой. Таким образом он следил за ее настроением и мог при необходимости ее приободрить.
Временами его одолевало искушение назначить ей свидание. Но он себя останавливал, внушая себе, что обманывается в собственных чувствах. Точнее, ему не хотелось идти у них на поводу.
Однажды в середине октября — это опять была среда — позвонила Тони и сообщила, что не успевает на последний рейс в Бостон. Миссис Мэллори еще наводила порядок на кухне.
Адам в раздражении взглянул на часы и нахмурился.
— Ты что, проводила семинар на протяжении шести часов?
— Ни в коем случае! — рассмеялась жена. — Но я забрела на коктейль, устроенный в честь заезжей знаменитости, и не уследила за временем. Переночую в «Мариотте», а утром вылечу первым же рейсом. Если не будет неожиданностей, успею проводить Хедер в школу.
После паузы она негромко добавила:
— Послушай, не сердись, мне жаль, что так вышло.
— Не переживай. Дело житейское, — ответил Адам не слишком убедительно.
Он положил трубку, и ему пришла в голову одна мысль.
Ведь давнишний патрон и любовник Тони, бывший министр юстиции, теперь, кажется, преподает в Джорджтауне в Школе права.
В первый момент Адам отругал себя за то, что позволил себе усомниться в самом дорогом человеке. Он-то ведь тоже бывает в отъезде, но ему и в голову не приходило загулять на стороне.
Однако уже через полчаса он, сам того не желая, набрал номер гостиницы «Мариотт».
— Алло, — с некоторым удивлением ответила Тони.
Ну, слава богу!
— Звоню сказать, что соскучился, — произнес он, стараясь говорить как можно более уверенно.
— Спасибо, Адам, — ответила Тони. — Приятно это слышать.
— Но учти: это не должно войти в привычку, — предостерег он. — Ты хорошо поужинала?
Она рассмеялась.
— Что ты со мной, как с ребенком? Да, съела суп и сандвич. Заказала в номер.
Они немного поболтали, обменялись нежностями и пожелали друг другу спокойной ночи.
Адам положил трубку. Его не покидало ощущение, что в номере с Тони находится кто-то еще. Странно, но эта мысль его нисколько не встревожила, скорее наоборот. И он позвонил Ане, чтобы сообщить об изменении в своих планах.
— Привет, — ответила она. — Вот и среда. Наконец-то!
— Да. Я тут подумал… Что, если я попрошу Миссис Мэллори остаться, а сам нанесу тебе персональный визит? Что скажешь?
— Неужели нужно еще спрашивать? — ответила Аня.
21Сэнди
В первые три года учебы в Массачусетском технологическом личная жизнь Сэнди Рейвена не то чтобы была скудна — она попросту отсутствовала. В летние каникулы он наверстывал упущенное, предаваясь плотским удовольствиям в Калифорнии. Но к выпускному курсу твердо решил, что с таким режимом — монашеским затворничеством зимой и распутством летом — пора кончать.
Что мешало Сэнди вести полноценную личную жизнь в Кембридже? Ответ был мучительно прост. Здесь ни на кого не производил впечатления тот факт, что его отец — крупный продюсер в Голливуде. Сам же он не отличался ни высоким ростом, ни смуглой кожей, ни мужественными чертами лица. Но то, что в его силах, Сэнди решил изменить.
Для работы над фигурой он купил набор гирь, хотя, к своему стыду, чтобы перетащить их в свою комнату из вестибюля, где их сгрузила служба доставки, пришлось звать на помощь двух товарищей. Со всей скрупулезностью исследователя Сэнди изучил брошюру с рекомендуемым комплексом упражнений и приступил к планомерным тренировкам, сочетая их для большей эффективности с потреблением протеина в порошке — это должно было ускорить рост мышечной массы.
Странная это была братия — студенты-технари. Привычные к самой жесткой конкуренции — и одновременно исключительно терпимые к странностям друг друга. Барри Уинник не просто благодушно терпел непонятное рычание и кряхтение, которое теперь доносилось из комнаты Сэнди ни свет ни заря, но и согласился его страховать, когда Сэнди качал пресс, лежа на гимнастической скамье.
— Обещаю тебе, Рейвеи, — заявил Барри, наблюдая за стараниями соседа, — если тебе это поможет, я тоже попробую. Мне тоже с девчонками не больно везет. Что у тебя мышцы растут, я вижу. Но как ты собираешься достичь своей «триединой задачи», я себе не представляю. Особенно в части роста. Или собираешься растягиваться, часами вися в дверном проеме?
— Уинник, — возмутился Сэнди, — ты меня что, совсем за идиота держишь? Черт с тобой, хотя мой план и секретный, тебе, как другу, его открою. Загар и мужественную физиономию я рассчитываю обрести с помощью специальной лампы — я ее скоро куплю. Благодаря силовой гимнастике — раздамся в плечах. Но главное будет зависеть от того, услышит ли мой призыв доктор Ли.
— Ты говоришь о профессоре Чо Хао Ли из Сан-Франциско?
— Вот-вот. О том самом, кто применяет рекомбинантную ДНК для синтеза гормона роста.
— Ага, я слышал — его еще называют соматотрофин. Применяется для лечения детей-карликов. А какой помощи ты ждешь от Ли?
Сэнди сел и отер с лица пот.
— Я ему написал, попросил сжалиться и из чистого сострадания сделать мне инъекцию.
— Из какого такого «сострадания»? У тебя средний рост, сто семьдесят пять. Так ведь?