— Согласен. — Ему и в самом деле было любопытно — с чего бы это вдруг Рошель вспомнила о его существовании?
— Тебе наверняка известно, что на посту генерального продюсера я многого добилась. Совет директоров получил от меня неплохие подарки к Рождеству и Дню независимости.
— Да уж, интуиции тебе всегда было не занимать, — прокомментировал Сэнди, все еще не догадываясь, куда она клонит.
— Мне, разумеется, платят хорошую зарплату, — продолжала Рошель. — Но ты же понимаешь, зарплата есть зарплата. Чувствуешь себя наемным работником, и все. — По ее тону можно было подумать, что она работает дворником. — Настоящие деньги достаются хозяевам студии.
Я уже давно жду удобного случая, чтобы сделать решающий шаг. И сейчас этот час пришел. Мне стало известно, что наш главный акционер Джордж Константин испытывает финансовые затруднения и планирует сбросить существенную долю компании.
— Это действительно твой шанс, — порадовался за нее Сэнди. — Надо подсуетиться.
— Подсуетиться? С чем? — Она беспомощно развела руками. — В нашей стране банки женщин не жалуют, даже с моим послужным списком. Для них я остаюсь девицей без царя в голове, у которой было несколько удачных проектов, не более того. Вот будь у меня половой член, они бы меня считали статуей из чистого золота. А так — не могу никого убедить дать мне кредит на выкуп контрольного пакета.
Ага, смекнул Сэнди, значит, денежек захотелось.
— Я этих финансовых тонкостей не знаю, — солгал он. — Не просветишь?
— Глупыш, — снисходительно проворковала она. — у тебя что, нет своих банкиров и финансовых менеджеров? Выкуп контрольного пакета за счет кредита — это то, с помощью чего богатые делаются еще богаче. А с твоим обеспечением ты легко можешь добыть в банке средства на выкуп у Константина всей компании. — Она помолчала, многозначительно поглядывая на Сэнди. — Естественно, мы с тобой заключим договор. Право на льготный выкуп и все такое. Это само собой разумеется. Мы же друзья? Так ведь?
— Так, — согласился Сэнди подозрительно бесстрастным тоном.
— Ну, и?
Сэнди не ответил, а, потирая щеку, изобразил глубокую задумчивость.
— Это надо обдумать. Утро вечера мудренее.
— Согласна. У тебя шофер? — спросила она, опять ловко меняя тему.
— Нет, я сам приехал.
— «Роллс-Ройс»?
— «Шевроле».
— Ты оригинал, Сэнди. Восхищаюсь людьми, умеющими жить по средствам и даже скромнее. — Рошель одарила его ослепительной улыбкой. — У меня «Ламборджини». Отсюда до моего дома домчит меньше чем за пять минут. Интересует?
— Рошель, — ответил он, — ты меня всегда интересовала.
«Но только не в том смысле, как ты себе представляешь».
В городе, где за превышение скорости налагается фантастический штраф, она лихо промчалась вниз по бульвару Сансет и на Бенедикт-каньон точно вписалась в поворот, сразу за которым виднелись кованые ворота. Они открывались автоматически по нажатию кнопки на приборной панели.
Сэнди невольно восхищался символическим значением происходящего.
Он примерно так себе и представлял дом Рошель — похожий на шикарные декорации к фильму о жизни богатых. Помимо открытого бассейна, посреди гигантской гостиной красовался еще один, поменьше.
И никакой прислуги в поле зрения.
— Идем же, лапочка, — нежно проворковала она. — Я покажу тебе, какую большую чашку кофе я способна сделать всего из нескольких ложечек «Нескафе».
Он проследовал за ней в просторное помещение, оборудованию которого могла позавидовать кухня гостиничного ресторана, где они только что ужинали. Все сверкало — стекло, металл, встроенное освещение, всевозможная техника для приготовления пищи на любой вкус.
— Ты ведь однажды был женат, — небрежно бросила она.
— Да, — кивнул Сэнди. — Мне это не понравилось. Точнее говоря, это не понравилось ей. Но я ее не виню. У меня растет замечательная дочка.
— Правда? — всплеснула руками Рошель. — Ты мне должен о ней рассказать. — И поспешила добавить: — Как-нибудь потом. А пока… будем эгоистами.
— В каком смысле? — уточнил Сэнди.
— Как насчет поплавать нагишом? — предложила она с бесстыжей похотью в голосе. Не дав ему ответить, она ловким движением расстегнула платье и перешагнула через него.
Казалось бы, сколько лет прошло, как он видел снимки Рошель в «Плейбое», но вид одноклассницы в костюме Евы все еще повергал его в смущение. Сэнди почему-то не отпускала мысль, что он подглядывает за той Рошель Таубман — молоденькой и неиспорченной. Да была ли она когда-нибудь неиспорченной? За той Рошель, которой он с готовностью делал домашнюю работу и которую мечтал когда-нибудь соблазнить. Неважно, благодаря чему — аэробике, генам или пластической операции, — но тело у Рошель по-прежнему было прекрасное.
— Иди сюда, малыш, — с придыханием позвала она. — Чего ты ждешь?
— Не знаю, Рошель, — негромко ответил Сэнди. — Пожалуй, я — пас.
Она уставилась на него круглыми от удивления глазами.
— В чем дело, Сэнди? Боишься сплоховать? Ты ведь мужик!
Поддразнив, она лишь придала ему решимости. Сэнди поднялся.
— Нет, Рошель, — отрезал он. — Боюсь, все совсем наоборот. Я-то мужик, да вот ты для меня — не женщина.
— Что?! — в негодовании взвизгнула она. — Я всегда знала, что у тебя кишка тонка. Вонючий маленький евнух. Иди к дьяволу!
В этот миг Сэнди впервые почувствовал себя свободным.
— Благодарю за чудесный ужин, — сказал он.
— Ты что, не слышал? — в ярости прокричала она. — Я сказала — убирайся к дьяволу! Проваливай.
С неподдельным безразличием он посмотрел на нее и ответил:
— Знаешь, что самое смешное? Как раз у дьявола в плену я был всю жизнь, да только сейчас это понял.
Теперь Сэнди знал, чем занять выходные, и сразу из дома Рошель направился в аэропорт. Прямо из машины по телефону забронировал место.
Еще он позвонил Кимико и объяснил, что у него срочное дело в Нью-Йорке и он постарается вернуться завтра к вечеру.
— У тебя все в порядке?
— Когда вернусь, будет в порядке, — ответил он.
— Встретить тебя в аэропорту?
— Да, буду очень рад.
Наступил понедельник. Первая встреча у Ким Тауэр была назначена за пределами студии, поэтому к конторе она подъехала только ближе к одиннадцати. Обычно одного появления в поле зрения ее красного «Ламборгини» было достаточно, чтобы охранник учтиво открывал шлагбаум и она, не нажимая на тормоз, могла проследовать внутрь.
Сегодня почему-то шлагбаум остался на месте.
— В чем дело? — покричала она в притворном негодовании. — Пульт потерял? Открывай.
— Здравствуйте, мисс Тауэр, — смущенно о ответил офицер. — Как поживаете?
Ни терпением, ни чувством юмора Ким никогда не отличалась. Она не удостоила «служку» ответом, а коротко рявкнула:
— Открывай, Митч. Пошевеливайся!
Страж ворот не двинулся с места. Он втайне наслаждался моментом. Такая роль была ему не впервой, но он впервые исполнял ее по отношению к столь высокопоставленной персоне.
— Мисс Тауэр, даже не знаю, как сказать… — Помявшись, он закончил: — Вас нет у меня в списке.
— Что?!
Тот кивнул.
— Вы же знаете, списки нам каждое утро дают новые. Судя по всему, вы здесь больше не работаете.
Натура у Ким была вспыльчивая. Но тут кто угодно взорвался бы.
— Послушай, ты, даю тебе ровно десять секунд, чтобы забыть о своих дурацких шуточках и впустить меня. Иначе можешь считать себя уволенным.
Охранник стоял намертво. В его голосе даже зазвучали торжественные нотки.
— При всем моем уважении, мэм, вы загородили проезд. Боюсь, мне придется просить вас убрать машину.
— Ну, все! — рявкнула она и нагнулась в салон за телефоном. — Прямо сейчас звоню Джорджу Константину, и посмотрим, кто из нас первым освободит проезд.
Ким быстро дозвонилась. Поздоровавшись, магнат невозмутимо выслушал обрушившийся на него поток брани.
Потом набрал в легкие побольше воздуха и душевно произнес:
— Послушай, детка, тебе ли не знать, как работает эта система. Это же вращающаяся дверь — сегодня ты внутри, завтра — снаружи. Боюсь, ты теперь снаружи. Но в знак моей бесконечной признательности прими дельный совет: будь я на твоем месте, я бы немедленно воспользовался передышкой до официального сообщения и улетел в Париж. Накупи себе платьев… Ну, что там тебя больше всего радует в жизни? Тебе нет нужды присутствовать при публичной порке. — Он положил трубку.
Линия была мертва. Как отныне и положение Ким Тауэр в Голливуде.
Митч смотрел на нее не отрываясь. Лицо его выражало удовлетворение оттого, что его главенство в данной ситуации восстановлено. Однако Ким не могла уехать, не задав ему последний вопрос на сто миллионов долларов.
— А кстати, — с деланой любезностью проговорила она, — не скажешь ли, кто здесь с сегодняшнего дня командует производством?
— О, — церемонно ответил охранник, — вы, должно быть, имеете в виду мистера Рейвена?
— Кого?
— Мистера Сидни Рейвена, мэм, — ответил тот. — Всего хорошего.
61Изабель
Одни больницы появляются по необходимости, другие — из филантропии, третьи — от отчаяния.
Большинство стран с развитой медициной упорно запрещают применять экспериментальные препараты для лечения людей до официального разрешения, однако безнадежно больные люди ждать не хотят. Отчаявшись пробить стену бюрократии от здравоохранения в родной стране, они отправляются в какую-нибудь из специализированных клиник, недавно открывшихся на крошечных Карибских островах, прежде славившихся лишь своими пляжами и ромовым пуншем.
Многие медики, принадлежащие к истеблишменту, считают ведущуюся там работу бессердечным паразитированием на человеческом горе. В ряде случаев эти обвинения оправданны. Но случаются и чудеса исцеления. Многие больные, сыграв роль морских свинок под колышущимися на ветру пальмами, теперь живут и здравствуют.
Спору нет, значительная доля «чудодейственных» лекарств, предлагаемых в карибских учреждениях, под стать печально знаменитому летрилу, противоопухолевому препарату из абрикосовых косточек, придуманному двумя калифорнийскими врачами — его эффект сводился в основном к тщетным ожиданиям и впечатляющим счетам.