Я, может, и поспорил бы… Но вспомнил, как быстро умеет двигаться Соль, — и кивнул. Послушаем командира — пора бы привыкать к этому.
— Отлично. Тогда чего стоим? Соль, давай!
И снага дает. С места изящным длинным прыжком переносится прямо в гущу жуков — на панцири. Взмахивает катаной.
Рогатые бошки катятся по земле, подгибаются лапы, черные тела валятся. Безупречный строй нарушен! Масса жуков взрывается возмущенным… стрекотом? треском? скрипом? Передние разворачиваются, задние напирают! Они хотят достать нападающего, зацепить Соль жвалами, стащить с панциря обезглавленного собрата.
Только снага там уже нет! Уже перелетела прочь, на ту сторону живого черного потока, (я вдруг понимаю, что для этой Соль, кем бы она ни была, стадо жуков вообще не препятствие! Это она нам помогает пройти…) и бросается в сторону, уводя монстров за собой, размыкая непрерывную линию и загибая отрезок вбок.
— За мной! — командует кхазадка.
Не все жучилы рванули за снага, некоторые в растерянности остановились и топчутся. Но теперь между ними можно проскочить!
Это кхазадка и делает — лавируя, как между пьяными в баре. За ней Мотя. Парень почти так же быстр, как и Соль, на его лице безмятежность, точно по набережной трусцой бежит, а не смертельный спринт промеж туш чудовищ.
Отставить тупить, Усольцев! Кидаюсь следом. Проскакиваю перед одной черной мордой, перед второй. Глазища жуков не выражают вообще ничего, а вот ходящие ходуном жвала — то, что приснится в кошмаре… если выживу.
Третьего жука я бортую, врезаясь в хитиновый зад плечом — и это меня спасает, потому что монстр разворачивается и мешает двум другим, которые на меня нацелились.
Фух, прорвался! Теперь стометровка… Но на мгновение оборачиваюсь, чтобы понять, как там снага.
А снага там плохо. План «увести всех жуков» не сработал, и вторая часть «а мы быстренько убежим подальше» тоже оказывается фантазией. Шестилапые твари гораздо быстрее нас! Поэтому снага пришлось вернуться, и сейчас она мечется — очень быстро, но именно мечется! — за нашими спинами, чтобы не дать жукам нагнать кхазадку, эльфа… или меня.
Вжух! Вжух! Соль крутится волчком — подсекает, дразнит, отпрыгивает. И в этот миг какой-то особенный жук — маленький, размером с дворнягу — выламывается из кустов и кидается ей прямо под ноги. Соль рубит его в падении, катится… вскакивает… Но, кажется, все-таки ушиблась. Замедлилась…
Я на инерции, на уже выработанном рефлексе торможу жуков рядом с ней, и… нет! Не сработает. Их слишком много. Ближайшие к Соль теперь движутся еле-еле, плавно, точно в воду попали, но задние напирают, толкают их! Сейчас снага просто снесет тяжелыми воронеными панцирями, и…
Значит, надо иначе.
Не замедлять, а ускорить. Самому подтолкнуть.
Ее.
И — сам толком не понимая как — именно это я делаю. Замечаю краешком глаза, что экранчик «Смородины» стал цвета тяги.
Снага с катаной разгоняется. Теперь победное преимущество у нее — я это точно знаю. Она все успеет — сорян, жуки! Астрологи провозгласили неделю, неудачную для миграции.
Во временном пласте, который я создал для Соль, проходит где-то четверть часа. Извне, должно быть, ее движений не рассмотреть — молния мечется между черными корпусами. Наконец груда жучьих трупов в высоту достигает полтора ее роста. От строя ничего не осталось, выжившие жуки ошалело разбегаются по кустам. Соль убирает катану в ножны и идет к нам — для меня довольно медленно. Едва держится на ногах, вся перемазана слизью — но мордашка прямо-таки светится от счастья.
— Ох… Мясопродукт, ты крутой, как яйца! Они все как в слоу-мо были… то есть как в киселе. Такой кайф, прям словно с чит-кодом в игру вошел! А какие ты еще штуки умеешь? Эй-эй, чего с тобой такое?
Все получилось, а на меня будто надевают черный мешок. Колени подкашиваются — и я лицом вниз лечу в кочку. Надежную. Твердую.
Глава 11Соль. Мир, дружба, жвачка
Никогда прежде не испытывала настолько страстного желания бросить парня — тащить эту тушу пришлось на одеяле. Оно с помощью пары подобранных на месте жердей превратилось во вполне приличные носилки, и здоровенная Клара ухватила передние рукояти. Нам с эльфом осталось по одной задней, и мы регулярно менялись — но все равно перед финишем рук я уже почти не чувствовала. Человеколюбие покинуло меня на третьем километре, благодарность за чудесное погружение окружающей действительности в слоу-мо — на пятом, и только упрямство помогло продержаться до финиша. Причем не мое упрямство, а Кларино. Это ее железобетонный принцип — своих не бросать, даже приблудившихся час назад.
Правда, руководит Кларой не столько гуманизм, сколько хозяйственность. На коротком привале, пока я разминаю онемевшие руки, она говорит:
— Паренек, должно быть, из шараги. Для опричника выправка не та, их с двенадцати лет по плацу гоняют, они по-другому двигаются. Наивный такой, один в Хтонь поперся, с бидоном — типичный шаражник, из них там настоящих эльфов растят… не в обиду тебе, Мотя. Глупо, дар-то его на команду работает… и неплохо, надо сказать, работает.
Припоминаю, что шарагой в обиходе называют гражданское магическое училище в Холмске.
Момент, когда хтоническое болото сменяется обычным, я пропускаю, а вот Мотя чувствует его очень четко:
— Уф-ф… Хвала Основам, успели. Меня уже тянуть начало…
— Это как?
— Такая замедленность, отупение, странное ко всему безразличие. Еще пара-тройка часов — и приросла бы аномалия хтоническим эльфом с тупой улыбкой. А ты, Соль, нормально чувствуешь себя?
Пожимаю плечами. Руки отваливаются, ноги гудят, спину ломит — но это как раз совершенно нормально после таких приключений. Существенно тупее обычного я себя не чувствую. Может, у меня и нет никакого ограничения полетного времени, Хтонь меня не берет — я же сама отчасти Хтонь. Жуки, однако, как и в тот раз, свою во мне опознавать отказываются — если бы не Мясопродукт с его магией, разодрали бы жвалами безо всякой рефлексии.
Доходим до грунтовки — можно наконец опустить на землю Морготовы носилки. Клара отходит, чтобы вызвонить транспорт, а я склоняюсь над Мясопродуктом и начинаю дружелюбно лупить его по щекам, пытаясь привести в чувство. У меня есть на него свои планы.
— Что за варварство… — вздыхает Мотя, подносит ладони к вискам парня, шепчет пару слов — и Мясопродукт начинает растерянно лупать глазами.
Вскидываюсь:
— Серьезно? А почему три часа назад нельзя было так сделать?
— Его откатом накрыло. Он бы все равно идти бы не смог, — устало улыбается Мотя. — Только советами замучил бы: так его неси, эдак не неси… С бесчувственным телом оно сподручнее.
— Ладно, ладно… Будь другом, отойди, мне пару слов этому телу сказать нужно. Ага, спасибо. Эй, Мясопродукт… Как тебя, кстати, звать-то?
— Андрей.
— Ага, ну меня ты знаешь… Слышь, Андрюха, я чего сказать-то хочу. Насчет того… ну, той драки на Дворянской. Предлагаю считать, что инцидент исчерпан. В смысле, что было, то быльем поросло. Ваши погорячились, наши раздухарились. Бывает. Нам так-то проблемы не нужны, а вам чего, нужны, что ли? Мир, дружба, жвачка — океюшки?
— Ладно… Договорились, скажу пацанам, — медленно соображает опричник и улыбается — доволен, что все решилось.
К нам уже спешит Клара, протягивая Мясопродукту его бидон… Только не Мясопродукту — Андрею.
— На, забирай, нам чужого не нать… Что в Хтони взято, то свято. Хоть и негусто у тебя там. Зря ты вообще один поперся, паря, ну да сам, наверно, понял все уже. Давай в другой раз с нами, командой? Правила раздела у нас такие…
Андрей вяло кивает в такт ее словам. Никто не в силах сопротивляться Кларе, когда она жаждет обрести нечто полезное в хозяйстве.
Но ведь действительно полезный я подобрала Мясопродукт! Прикрываю глаза, чтобы воспроизвести в памяти то волшебное ощущение: ткань времени смята и сдвинута в сторону, будто старая занавеска, и я двигаюсь быстрее, чем весь остальной мир. Так это делают маги, да — меняют своей волей саму структуру реальности? С моими тенями по-другому, это просто пространство, в котором я могу больше, чем другие — тоже очень круто, но совершенно не то.
В какой все-таки несправедливый мир меня занесло! Это же все равно, как если бы большая часть людей была инвалидами и только маги полноценно владели телами. А сколько их, тех магов? Вроде десятые доли процента, причем в семьях аристократов магию обычно наследуют, а у простолюдинов шанс мизерный. Но даже среди магов большая часть так и остается тем, что здесь называют пустоцветами. Вообще это тоже ужасно круто, в драке с пустоцветом один на один придется нелегко даже мне. А некоторые еще и становятся великими волшебниками… Что они могут, каков предел их силы? Если вдуматься, об этом везде, даже в учебниках, говорится в весьма размытых формулировках. Надо бы расспросить Токс…
Интересно, чем этот Андрей такой особенный, с какого перепуга попал в число избранных? На вид типичный пацан с района, морда просит кирпича, да и интеллектом не обезображен…
— Я смотрю твои эхони, — говорит Мотя.
Голос у него негромкий и мягкий, но я чуть ли не подпрыгиваю. До чего же бесит эльфячья манера подкрадываться незаметно, не выдавая себя ни шумом, ни запахом! Отвечаю невежливо:
— И что с того? Их половина Кочки смотрит.
Не половина, конечно, и даже не десятая часть, чего уж там. Но по полтыщи просмотров есть, и то, как говорится, хлеб.
— У тебя благородное сердце. — Не могу понять, издевается эльф или говорит всерьез. — Не всякий возьмет под крыло почти сотню чужих детей.
Дергаю плечом — не люблю, когда мне льстят:
— Мы — снага. Для нас не бывает чужих детей.
— Ты ведь ненамного старше их… Не обижайся, но с эльфийской колокольни разницы почти и не видно.
— Они сами свалились мне на башку… Ну и с ними не скучно. Раз ты смотришь эхони, то и реквизиты для пожертвований видел.
Мотя ничуть не обижается — или не показывает виду: