Тащусь обратно к злополучной фуре — по счастью, у всех хватило мозгов не открывать больше дверцы рефрижератора. Генрих все еще орет на своих снага, и многие наполовину вышли из сомнамбулического состояния. Так вот что такое военный вождь в активной фазе… Когда он поднялся в стременах мотоцикла, от него в беснующуюся толпу исходили своего рода волны — но это не было похоже ни на что из той магии, с которой я сталкивалась прежде.
Когда я приближаюсь, Генрих заканчивает орать, подходит к кабине фуры и поднимается на водительское место. Запрыгиваю с другой стороны на пассажирское сиденье:
— Куда ты ее поведешь?
— К Печи, — по интонации ясно, что Печь эта — с большой буквы. — Мы там сжигаем просрочку и брак.
Хватаю его за рукав:
— Погоди! Нельзя ничего сжигать — это улика! Нам же нужно найти, кто накачал мясо ставленной кровью!
— Нет, — жестко говорит Генрих. — Я не позволю этой дряни остаться на моей территории. Вообще нигде ей не позволю остаться. Ставленная кровь — яд для нашего народа. Она может вернуть нас в то полузвериное состояние, от которого мы столько веков уходили. Как ты говорила… только не в мою смену.
Открываю рот, чтобы возразить, но слова застревают в горле, тело обмякает в кресле. Кажется, сейчас от Генриха исходит та же волна, что во время безобразной свалки у фуры… да, как это ни обидно, на меня оно тоже действует.
А если он хочет уничтожить улики… потому что они указывают на него? Черт, я же ничего не могу ему сделать, когда он такой — вообще ничего! Просто физический какой-то блок на любое противодействие…
Генрих кладет мне руку на плечо. Вздрагиваю всем телом… напрасно — это дружеский жест, намерение считывается по запаху тела.
— Прости меня, Соль. Я не должен был применять сейчас власть — только не к тебе. Обещаю, это не повторится. Никогда.
У меня отваливается челюсть. Больше всего из произошедшего за этот невыносимо долгий день меня изумляет, что Генрих просит прощения.
— Для меня все это тоже непросто, — тихо говорит он. — Нужно срочно сжечь ставленную кровь, но следы можно будет потом восстановить и по пеплу. Пожалуйста, дождись меня в офисе. Я сделаю что должно, а потом мы вместе решим, как действовать дальше. Вита — вы встречались, это моя ассистентка — проводит тебя.
Киваю. Наверно, я могу сейчас покинуть этот Морготов мясокомбинат и забыть обо всем, что тут случилось. Может, это было бы мудрое решение. Но где я — и где мудрость?
Вылезаю из кабины. Ко мне тут же подходит длинноногая блондинка. Мы и правда встречались — сперва здесь, а потом она приезжала за мной к вилле Барона. Только сейчас соображаю, что это она и вызвала Генриха по телефону. Естественно — Вита же человек, ставленная кровь на нее не подействовала.
Иду за Витой в угол ангара, который Генрих громко называет офисом. Здесь мы с ним встретились впервые… тогда я до одури его боялась. Сейчас не боюсь — и как знать, не пожалею ли об этом…
— Чаю? Кофе? Пива? Водки? — скороговоркой спрашивает Вита.
— Да брось, не надо меня обслуживать… Присядь лучше. У тебя самой выдался непростой денек.
— Не то слово! — Вита устало улыбается и садится на диван напротив. — Перепугалась до усрачки нах… Пять лет работаю со снага-хай, но такого не видела никогда. Давай по пивку жахнем?
— Давай! Да сиди ты, я сама достану.
Пиво у Генриха знатное — мой любимый бледный эль, это я с первого визита помню.
Вита выпивает одним глотком полбанки — не ожидаешь от гламурной блондинки такой прыти — взглядывает на меня с задорной улыбкой и вдруг спрашивает:
— Думаешь, я с ним сплю?
— Эм-м-м…
Не то чтоб я как-то особенно об этом думала — ревновать мне пока рановато — но да, это казалось само собой разумеющимся. Для чего еще держат красоток-ассистентов? Вита, конечно, человек, а мы не слишком хорошо с людьми совмещаемся в плане койки — но когда мужик настолько статусный, разве это важно? Да и снага-хай часто стремятся завязать отношения с людьми: мы же низшая раса, связь с человеком — это престижно.
Вообще, глупо так рассуждать, конечно. Вита умная и храбрая, я же сама видела. Но почему-то при виде стройной блондинки вроде бы подразумевается, что карьеру она делает через койку.
— Не сплю я с Генрихом, — сообщает Вита, снова прикладываясь к банке. — Просто работаю на него.
Если всмотреться, черты лица у Виты крупные и слегка неправильные, нижняя челюсть тяжеловатая — хотя на фоне снага незаметно, конечно. Однако она так энергична, что выглядит настоящей красоткой. Волосы крашеные, но в хорошем салоне.
— А… почему? В смысле почему ты на него работаешь? Неужели работы почище не нашлось?
— Шутишь? Генрих щедрый, где бы я еще столько получала… Но хочешь верь, хочешь нет — не только в этом дело. С ним хоть и опасно, а все же надежно. Кремень, а не мужик. Ну и возможностей много. При Генрихе о снага-хай никто не смеет плохо говорить — кроме него самого, конечно же. И все-таки он понимает, что на некоторые позиции лучше брать людей. Среди снага даже бухгалтера приличного не сыщешь, не говоря уже о более сложных задачах…
Воздух ангара наполняется тяжелым запахом гари — химическим каким-то, ясно, фура не сама по себе горит. Даже Виту передергивает, а мне почти физически больно. Острое обоняние имеет свои минусы.
— Сейчас окно открою, оно на другую сторону от Печи выходит, — говорит Вита.
Генрих приходит где-то через четверть часа. Берет из холодильника банку пива и кивает Вите:
— Иди спать. Завтра тоже будет тяжелый день.
Девушка уходит. Слушаем, как стихают ее шаги.
— Ты как, нормально? — спрашивает Генрих уже у меня.
— Ничего, живая. А ты?
— Устал… — Генрих подносит ладонь к глазам и потирает виски. — Но надо разобраться с этой историей. Ты, небось, думаешь, что я сжег мясо, потому что мне есть что скрывать?
Пожимаю плечами. Что тут ответишь? «Да, я тебя подозреваю»? Очень глупо, я в сердце его владений и так вымотана после двух подряд драк, что меня можно взять голыми руками. Впрочем, не страшно — теперь есть вещи куда как более страшные.
— Эту историю придется разруливать по официальным каналам, — заявляет Генрих. — С привлечением милиции всех уровней. Сегодня до массовой резни не дошло, но если завтра ставленную кровь разольют где-то еще — мы не отмоемся. Не только моя банда — все снага-хай. Ты молода, а я помню, как это было — «снага-хай против всех».
Похоже, нет смысла держать карты в рукаве:
— Я знаю, кто заколдовал кровь. Это Альбина Сабурова, подручная Барона… если, конечно, они до сих пор именно в таких отношениях.
— Да, я тоже подозреваю ее. Проблема в том, что Сабурова — великая волшебница, ее очень трудно убить.
Отвожу глаза. У меня такой шанс был. Теперь сложнее — люди Барона знают, что я уязвима для света. Но ведь имею же я право не убивать? Или… уже нет?
— Хоть Сабурова и каторжанка, за ней стоит клан, который не оставит ее смерть без последствий, — продолжает Генрих. — А еще у нее наверняка заряжена «мертвая рука» — заклинание, которое неминуемо настигнет ее убийцу. Нам придется действовать законными методами. Если Сабурова попадется на повторном нарушении запрета на магию крови — казнят даже ее, тут уже никакие связи не помогут.
— И что нам нужно? Вызвать сюда того, кто сможет… как это называется…
— Снять эфирный след. У каждого мага, от Государя до самых зеленых опричных курсантов, есть собственный почерк… вроде отпечатков пальцев, только остаются они при колдовстве.
— Ты знаешь тех, кто на такое способен?
Мясник усмехается краешком рта:
— Я-то, допустим, много кого знаю… Но едва ли власти сочтут свидетельства моих знакомцев достойными доверия. Со мной, видишь ли, не самые законопослушные граждане работают. А вот ты знаешь кое-кого невовлеченного и абсолютно заслуживающего доверия.
Хмурюсь:
— Кажется, ты о той, кого обычно называешь «твоя друидка»?
Генрих кивает. Похоже, он слишком измотан для того, чтобы отвечать весомо и едко. Вздыхаю, достаю смартфон и звоню Токс:
— Але, привет, слушай, я тут на мясокомбинате… На въезде со стороны Южно-Сахалинского шоссе, знаешь, наверное…
— Тебя удерживают силой?
В голосе Токс сквозит напряжение. Снова вздыхаю:
— Да если бы… Все еще хуже. Нужна твоя помощь, причем прямо сейчас.
— Скажи о чем-то, что знаем только мы с тобой, — требует Токс. — Если это не ловушка, говори правду!
Закатываю глаза. Вот мало мне тайн и интриг, теперь еще и соседка по комнате в великого конспиратора играет!
— Ой, да пожалуйста! Кое-кто вчера развесил свои дивные эльфийские труселя на весь полотенцесушитель, так что для моих футболок места уже не хватило. Розовые, между прочим, труселя. С алыми бантиками. Довольна, госпожа Мата Хари?
— Ты могла бы назвать что-нибудь другое, — голос Токс можно использовать как охлаждающий элемент в рефрижераторе.
— Ну извини… Слушай, тут так все навалилось. Пожалуйста, приезжай.
— На снажью бандитскую базу? Мне нечего там делать. И тебе, между прочим, тоже. Раз тебя не держат силой, немедленно уходи оттуда.
— Токс. Пожалуйста. Ради меня.
— Только ради тебя. Выезжаю.
Токс нажимает отбой. Мой тоненький смартфон ощущается в руке так, словно весит пару килограмм, не меньше.
— Хочешь еще пива? — спрашивает Генрих.
— Хочу. Но не буду — развезет с устатку. А похоже, соображать сегодня придется еще много. Например, почему эта ставленная кровь на нас с тобой не подействовала?
— На меня — потому что я инициированный военный вождь. Мы покрепче обычных снага. Но и то… еще несколько секунд, и кто знает, как оно повернулось бы. Вовремя ты закрыла фуру. А на тебя кровь не подействовала, потому что ты девочка. Кровь была ставлена на воинов, то есть на самцов.
Немного обидно — воин-то тут я, а взбесившиеся снага — кладовщики и грузчики. Ну да ладно, не очень-то и хотелось. Ловлю себя на желании пересесть поближе и опустить Генриху голову на плечо. Не в смысле подводки к сексу, просто… ощутить его рядом.