И захожу в портал.
Попадаю в ресторан. Играет музыка, стоит лакированный стол, покрытый белой скатертью. Сбоку от стола согнулся в поклоне официант в бабочке. Тут вроде как отдельная зона, вип-столик.
За столом развалился в кресле мужичок в жилетке, с острой бородкой клинышком, в золоченых очках.
— А вот и наш герой! — восклицает он. — Присаживайся, давай-давай! Говорят, лучший рыбный ресторан Южно-Сахалинска! Рекомендую икру морского ежа под шампанское! Ну или под саке! С местным колоритом, покрепче! Человек! Саке и две рюмки.
Официант вовсе не человек, а вроде как полуэльф, но мгновенно исчезает.
— Ты кто такой? — спрашиваю у мужика, усаживаясь напротив и поставив тяжелую сумку с гербом Государства рядом со стулом.
Тот оскаливает в улыбке зубы — все фарфоровые.
— Ну что ж, представлюсь. Борис Онуфриевич Шакловитый! Из столицы.
Я молча смотрю на него.
— Думный дьяк Чародейского приказу. А-а, вот и саке! Выпьешь?
Молча качаю головой.
— У вас в Твери все такие суровые?
— У нас на районе — да. Любим, когда по делу.
Шакловитый начинает ржать — заливисто, похрюкивая, так, что очень хочется встать и прописать ему в лощеную рожу. Сдерживаюсь. «Ничего не делать».
— Ладно, к делу так к делу. Сейчас мы в сем заведении отобедаем… крабов возьми! С огурцами! С белым вином!.. Не хочешь? Отобедаем, а дале в гостинице меня обождешь. У меня еще пара бесед будет. А потом портал! Отправимся с тобою в столицу. Там скажут, что делать дальше. Работа найдется. В деньгах, — Шакловитый подмигивает, — никто не обидит, так что не чинись. Не хочешь крабов — уху закажи! Под беленькую?
Качаю головой:
— Нет. Никуда не поеду.
— В смысле? — Шакловитого забавляет моя реакция.
— В коромысле, — кажется, так с думным дьяком говорить не положено, да и хрен с ним. — Иду в гостиницу, покупаю билет на поезд. Маму давно не видел.
— Шалишь, брат! Ты теперь маг второй ступени. По умолчанию — военнообязанный.
Пожимаю плечами:
— Так я не отказываюсь, — вытаскиваю из кармана штанов бумагу. — Военнообязанный. Призывайте куда хотите, согласно общему распорядку. Но вот прямо сейчас — я не курсант, не стажер. Просто человек. Кстати, я твоих документов не видел… Борис или как тебя звать. Ну да ладно. Короче — не поеду.
— Согласно общему распорядку… Ты хоть знаешь, сколько час моего времени стоит?
— Знаю, — неожиданно для себя произношу я. Каким-то… особенным голосом. Непроизвольно. Потому что теперь это правда. — Я знаю, сколько стоит час твоего времени. Только не в деньгах.
Шакловитый перхает, у него изо рта летят брызги саке и ошметки каких-то морепродуктов. Глаза становятся злыми… и сфокусированными.
Вот. Теперь пообщаемся по-человечески.
— Весь аппетит испортил, — бурчит он, отталкивая официанта с салфетками. — Да воды, воды принеси мне, остолоп! Тьфу ты… Ладно. Хочешь по-серьезному поговорить.
— Конечно, — киваю я. — Подожди, заказ только сделаю. Дружище… подскажи, у вас картошка с курицей есть?..
Мы говорим с Борисом Онуфриевичем больше часа. О том, как становятся магами второй ступени. Как вышло, что в 126-м Поронайском опричном гарнизоне сложились собственные порядки. Как традиция «штрафного» служебного захолустья — «спартанские мальчики должны драться!» — привела к конфликту с общиной снага, а потом и… ко всему этому.
— Ожегин ваш — известный честолюбец! И, к слову говоря, пустоцвет. А это для нашего брата опричника — карьерный приговор. Смириться с сим господин полковник никогда не мог, ударился в интриги. Оттого оказался сначала здесь, в Поронайске — в ссылке, считай! — ну а теперь, видишь, и тут кашу заварил… расхлебываем.
Усмехаясь, Шакловитый рассказывает о программе «Перспективные маги», по которой курсант Усольцев и попал в Поронайск. Программе, специально предполагающей направлять курсантов в захолустные гарнизоны «на практику» — для помещения в стрессовые условия. Ради инициаций.
— Тут отец-командир ваш, конечно… перегнул палку.
Замысел Ожегина был — создать в Поронайске постоянный очаг социального напряжения, забрасывать в этот очаг небольшие группы курсантов, ставить их в действительно кризисные ситуации и таким образом получить необыкновенно высокий коэффициент инициаций второго порядка. Иными словами, производить чудеса конвейерным методом. Если бы это сработало, лет через пять Ожегин вернулся бы в столицу триумфатором, и множество великих волшебников было бы обязано становлением лично ему.
Изначально он не планировал чересчур далеко выходить за рамки обычая попустительства, когда молодых опричников попросту не особо наказывают за драки.
Но… чтобы поддерживать город в состоянии контролируемого хаоса, Ожегин влез в местные политические игры. Использовал свои связи, чтобы временно выслать из Поронайска начальника милиции — какого-то там кхазада, который, по словам Шакловитого, «бардаку бы такого не допустил!» Свел дружбу с «криминальным авторитетом Парамоновым» — местным бандосом по кличке Барон. Познакомила их Челядникова: ведь с Альбиной Сабуровой та когда-то училась в институте благородных девиц. Ну а сама Сабурова оказалась отмотавшей срок каторжанкой, которая тут, в опале и ссылке, тоже прибилась к Барону.
Ожегин полагал, что будет очень удобно загребать жар руками великой волшебницы, формально никак с опричниками не связанной. В итоге, правда, жар загребли руками самого Ожегина.
— Поначалу все складывалось для господина полковника как нельзя лучше. В первый же выход в город курсанты подрались с группой снага — дурное дело нехитрое! — и вмешательство боевитой мутантки Соль лишь усилило напряжение. Вот только в дальнейшем некий курсант Усольцев вместо того, чтобы углублять конфликт, вступил с этой мутанткой в сговор, и вместе они стали пытаться разрядить обстановку. Верно?
— Ну, — теперь мне и в самом деле хочется выпить, но явно не стоит. — Продолжай.
— Тогда Ожегин применил провокацию со ставленной кровью — вину за это планировалось повесить на самих снага. Предполагалось, что в ходе инцидента на комбинате кто-нибудь из курсантов либо инициируется, либо всерьез пострадает — чтобы подлить керосина в начавшее затухать пламя противостояния. Однако Усольцев и его боевая подруга опять стали действовать вместе — и опять все испортили. А военный вождь снага вместо того, чтобы впасть в раж и наделать глупостей, устроил расследование дела с помощью другого крутого мага — авалонской друидки.
Шакловитый щелкает пальцами, чтобы ему еще налили воды, а потом так же жестом отгоняет официанта.
— Что ж… полковник решил одним махом избавиться и от улик, и от курсанта Усольцева. Отчасти его расчет оправдался.
Опять глядит на меня с усмешкой:
— Семнадцатилетний вьюноша, вдохновленный задачей спасти из рабства, кстати, подложенную ему Челядниковой damsel in distress, не…
— Чего⁈ — рычу я.
— Damsel in distress, — говорит Шакловитый, снова пододвигая блюда с креветками. — Значит «дева в беде». Архетипический образ, благородному рыцарю сразу же хочется поскакать и спасти такую.
Хочу ответить ему что-то резкое, но… сдерживаюсь. Сам дурак был, Андрюха. Слушай теперь… Однако и доставлять удовольствие Шакловитому, реагируя на его подначки, я не стану.
Невозмутимо грызу куриную ногу:
— Я говорю, дальше что?
— Гхм. Ну вот. Предполагалось, что ты попадешься, тебя убьют или по меньшей мере покалечат. Тогда… дальнейшая эскалация шла бы под знаменем отмщения за товарища. Однако вождь снага… — как его звали? Мясник? — и тут всех удивил. Персонал комбината проявил… редкостную для снага дисциплинированность, а Мясник попытался решить ситуацию законными методами. Пришлось спешно подключать Сабурову, чтобы замести мусор под ковер… ну это все ты видел собственными глазами.
Киваю. Шакловитый собирается с силами и опять ударяется в театральщину. Любит он это дело, я смотрю.
— Хуже всего было — для Ожегина, конечно, — что не в меру прыткого курсанта Усольцева уже не вышло бы устранить своими руками, списав все на злобных снага или несчастный случай. События в Поронайске начали привлекать внимание, и гибель курсанта могла стать катализатором настоящего расследования.
Шакловитый самодовольно усмехнулся и ущипнул себя за бородку, а потом спохватился, что пальцы жирные, и досадливо скривился.
— Дальше, Борис Онуфриевич.
— Дальше… Дальше Ожегин решил зайти с другой стороны. И подначил другого курсанта — Льва Долгорукова — напасть на подругу Усольцева. Вот только даже друзья Долгорукова отказались его поддержать — курсанты вовсю уже подозревали, что с ними играют краплеными картами. Потому Усольцев запросто смог убедить их вовсе не выходить в город.
Вспоминаю четыре подряд дуэли на Ристалище. «Запросто», ага. Ладно, мели, Емеля… тьфу, заразился от Шакловитого.
— Это ставило на планах полковника крест. Поронайск тем временем привлекал все больше ненужного Ожегину внимания, и спасти положение мог только быстрый, безоговорочный успех! То бишь волна инициаций второго порядка. По удивительному стечению обстоятельств именно в этот момент в городе открылся очаг Хтони… Расследование еще идет, обвиняемые в один голос перекладывают ответственность на Парамонова и покойную Сабурову. Мол, они по собственной инициативе призвали Хтонь в городские районы, чтобы… гм… уменьшить численность конкурирующей криминальной группировки чудовищными методами — командование базы, мол, не могло такого предусмотреть… Однако опытные интриганы знают способы отдать приказ так, чтобы потом под правдоскопом заявить, что даже не подозревали о его существовании. Так или иначе… выплеск Хтони вкупе с жестокими и откровенно ненужными карантинными мерами привел к памятному тебе подвалу, где произошли сразу две инициации… как минимум — две.
— То есть… Ожегин добился, чего хотел? Почему же тогда началось расследование?
— Расследование организовал отец твоего друга Гаврилы Сицкого. Не напрямую — но у малых родов свои методы…