Сильные не убивают, книга 3
Глава 1Соль. O partigiano, portami via
— Пулеметные вышки у них здесь, здесь и… — отмечаю точки на развернутой в планшете карте. — Моргот, да где же третья⁈
Ориентирование на местности и чтение карт — не моя сильная сторона, но тем не менее за разведку в нашем ополчении отвечаю я. Тени дают безусловное преимущество в деле скрытного проникновения на территорию противника. Так что искусству топографии пришлось обучаться по ходу дела — как и многому другому.
— Может, в этом секторе? — пытается помочь Дайсон, тыкая пальцем в карту.
Морщу лоб:
— Нет, севернее… Тут неверно нарисовано, частокол не так проходит, а левее, — исправляю карту. — Вот, теперь правильно. И вышка тут, в этой точке.
— Принято, — сухо говорит Коста. — Значит, атакуем с востока, тут ельник низко стелется, можно подойти незамеченными. Соль, фантомов запустишь с юга, вот здесь… Дайсон и я выделяем по бойцу, который с ними пойдет.
Дайсон едва заметно хмурится, но кивает. Непростое это дело — отправить бойца с фантомами, которые должны вызывать огонь на себя, чтобы отвлечь внимание от настоящей атаки. Мои тени уже умеют выглядеть, как живые, имитировать шум шагов, выстрелы, переговоры по рации и неизменную армейскую ругань. Вот только материальные объекты призракам неподвластны, поэтому стрелять и взрывать гранаты приходится разумным из плоти и крови — иначе иллюзорность моего войска вскроется слишком быстро.
— Соль, снимаешь вот этого пулеметчика, — распоряжается Коста, тыкая в карту. — И сразу пересекаешь лагерь и выпускаешь фантомов… имитируешь штурм. Справишься?
— Справлюсь. До этой стены от вышки… полторы минуты. Вот только, Коста, чтобы не было разночтений… сниму пулеметчика — как я всегда это делаю.
— У нас один ассасин, — бурчит Коста. — И тот отказывается убивать… Соль, ты на войне или на загородной прогулке в ландо?
— Главное — результат, — вступается за меня Дайсон. — А он в том, что пулемет стрелять не будет и никто не поднимет тревогу. Убивать быстро и бесшумно тоже умеют не все…
Дайсон ободряюще улыбается мне. Коста хмуро зыркает на него, но с порицанием меня за мягкотелость завязывает и переходит к планированию взаимодействия групп. Тут я уже понимаю с пятого на десятое, но, если честно, этого от меня и не требуется.
Формально Коста, Дайсон и я составляем триумвират, но устоялось, что тактические решения принимает Коста, как единственный среди нас опытный партизанский командир. Он начал воевать с работорговцами задолго до того, как промысловики пришли на Сахалин… и даже раньше, чем и Дайсон, и Сто Тринадцатая, тело которой мне досталось, вообще появились на свет.
Коста родился рабом — не в России, а там, где в моем мире Китай, а на Тверди — какие-то воюющие провинции. Впервые ушел с автоматом в джунгли в тринадцать и много лет крошил в капусту тех, кто считает себя вправе надевать на разумных ошейники. После тяжелого ранения перебрался на Сахалин в надежде на спокойную жизнь. Остепенился, завел семью, открыл в Южно-Сахалинске спортивный клуб. Но когда беда пришла и сюда, вспомнил былое и возглавил одну из частей армии самообороны. Косту ничуть не смущает, что сам он — человек, а большая часть рабов — из народа снага-хай. Ненависть к рабовладельцам в нем сильнее расовых предрассудков.
Дайсон — снага из Васильевска. Кажется, на Земле этот город назывался Александровском в честь кого-то из царей, но тут правит династия Рюриковичей, а у них другой пул традиционных имен. Однако в каждом из миров это средоточие пересыльных тюрем — половина населения вчера с каторги, другая половина загремит туда завтра. Лихой там народ и боевитый. И вот с этой-то разбойничьей вольницей Дайсон управляется. Я поначалу думала, что он — инициированный военный вождь снага, каким был Генрих; но нет, проявлений власти за ним не замечено. Просто харизматичный парень, сметливый и отлично умеет адаптироваться к обстановке, например, со своими головорезами сыплет матюгами через слово, а на совещаниях в нашем импровизированном штабе изъясняется чисто и грамотно.
Таких разных нас объединяет стремление любой ценой не допустить на Кочку промысловиков-рабовладельцев. Наши аномалии всегда были вотчиной вольных сталкеров, которые ходят в Хтонь на свой страх и риск, а не картелей, загоняющих туда невольников.
Впрочем, нашим маленьким войском и теми, кто его финансирует, двигают не одни только прекраснодушные порывы. Известно, что методы промысловиков истощают Хтонь, превращают аномалии в выжженные пустыни, населенные бешеными тварями. А у нас половина острова так или иначе живет с тяги.
— Задачи ясны? — спрашивает Коста. — Дайсон, идешь готовить свое подразделение. Соль, остаешься здесь на низком старте. Экипировку проверить не забудь.
С Костой никто не спорит. Дайсон, выходя из штабной палатки, оборачивается, улыбается краешком рта и ободряюще подмигивает мне. Я здесь с отрядом ополченцев из Поронайска, но в бою ими командует Коста, потому что у меня задачи индивидуальные.
На низком старте — значит, скидываю штаны и куртку, остаюсь в шортах и топе, который остряки неизменно называют бронелифчиком — хотя он вовсе даже тканевый. Еще прикрываю повязкой незаживающий ожог на плече — вечную память о дружбе с опричником. Новые соратники поначалу крутили пальцем у виска — «Серьезно, ты в этом воевать собираешься? Комиксов про амазонок пересмотрела?» Да я бы и рада воевать в нормальной закрытой одежде, а то вечно руки и ноги в ссадинах. Вот только в тени и вес, и объем снаряжения — дополнительная нагрузка; мое-то тело сливается с тенями легко, а на укрытие вещей уходит много сил. Я бы и вовсе без одежды на вылазки ходила, в одних ботинках — благо в мае наконец-то стало относительно тепло — но прям такого нежная мужская психика соратников может не выдержать. Поэтому — минимализм во всем. Никакого огнестрела — с тяжеленным куском металла мое теневое время сокращается чуть ли не вдвое; хватит уже того, что браслет с лодыжки снять невозможно. Только кастет, гарнитура, пара газовых гранат, отмычки, ампула со стимулятором — все предельно легкое и компактное, подобранное или созданное специально для меня. И еще особая флешка от Ленни — на самый крайний случай.
Наушник оживает:
— Соль, проверка связи. Как слышишь?
— Коста, слышу нормально, — так, что еще положено говорить на военный манер? — Канал чист, помех нет.
— Выдвигайся к базе, в видимости стен — тенью. Доложи о прибытии и жди сигнала.
— Принято.
Выдвигаюсь. Слышу, как Дайсон наставляет своих:
— Эти ублюдки, их тела просто скучают по нашим пулям, врот!
От нашего партизанского лагеря до промысловой базы — полтора километра по пересеченной местности, но за последние сутки я проделала этот путь уже дважды и все сложные места запомнила. Эта речушка перепрыгивается по камням, а следующую уже только вброд… черт, вода какая холодная. Первый овраг можно перескочить по верхам, а во второй придется спускаться. Ивняк… болото… а вот те самые ели, из-под которых начнется атака. Пока я здесь одна, завернутая в тень, хотя основные силы уже вышли из лагеря, слышу их далеко позади… и хорошо, если только я. Отчитываюсь в гарнитуру:
— Коста, я на месте.
— Принято. Жди указаний, — тут же отзывается командир.
Пока я добиралась, стемнело окончательно. База контрабандистов окружена частоколом, щедро обмотанным колючкой. Сквозь щели в бревнах видны вспышки прочесывающих территорию прожекторов. Не лучший расклад для перемещения в тенях, еще полгода назад я бы через лагерь попросту не прошла. Но теперь тень стала ко мне ближе. Привычно протягиваю пальцы, чтобы соприкоснуться с ней. На самом деле мы в контакте всегда, но этот жест успокаивает.
— Соль, готовность! — оживает наушник.
— Есть готовность!
— Пулемет с востока, фантомы с юга! Пошла!
Уплотняю тень и рвусь вперёд. Столько колючей проволоки — проблема даже для меня, а все деревья вокруг предусмотрительно вырублены. Штурмовики, конечно, просто разнесут эту стену в щепки… А мне — царапаться и кусать губы, причем третий раз за сегодня!
В воздухе плотная смесь гари, пота и ржавчины. Где-то пахнет перегоревшим жиром, где-то — дешевым самогоном. Из барака по центру лагеря несет нечистотами и тоской. Шумят генераторы. Бледный лунный свет скользит по стволам разложенного оружия.
Забираюсь на вышку — веревочную лестницу дежурный догадался втянуть, но для меня это не проблема. А вот и мой первый на сегодня клиент… надо же, снага. Не жмет ему, что там наши, в этом бараке… Жаль, на самом деле, что убивать мне нельзя — если не по другим причинам, то из-за Морготова браслета. Хорошо, что пулеметчик курит на посту, а то учуял бы меня — вот и польза от вредных привычек, правда, не так чтобы их носителю! Подпрыгиваю вплотную и бью кастетом в шею ниже каски. Тут же подхватываю обмякшее тело, чтобы не рухнуло с вышки и не нашумело. Тяжелый, зараза — отъелся, эксплуатируя собратьев!
Шепчу в гарнитуру:
— Часовой снят.
— Принято, — мигом отзывается Коста. — Выпускай фантомов. Добровольцы на месте.
— Хорошо, выхожу.
Может, по-другому надо было сказать, в стиле милитари как-нибудь? Я всего два месяца на войне, еще не очень усвоила сленг.
Бегу через базу, уворачиваясь от лучей прожекторов. Едва не поскальзываюсь на разлитых помоях — фу, свинарник какой! — и секунд тридцать пережидаю за ржавыми бочками. В соседних палатках кто-то нездорово храпит, режется в игру на телефоне, ритмично вбивается в фальшиво стонущую женщину — не все рабы гниют заживо в Хтони…
А что это у нас светится, как рождественский ковчег? Одно из строений окружено световым щитом, на дневной разведке я его не заметила. Похоже, подготовились к моему визиту — хреново, что слава меня уже опережает. И что у них там? Авось мне это не понадобится… Исследовать некогда, надо выпускать фантомов — штурмовая группа уже подошла и каждую минуту рискует быть замеченной.