Ловлю взгляд пацана:
— Ты прав, дружище. Запомни, с кошмарами после Хтони надо к специалистам: психологам, психотерапевтам. Это не зашквар, это нормально после такого.
Следовал бы я своим советам сам, ага.
— Ну а в остальном… Ты сам выбрал сюда пойти. Принимай последствия.
— Куда — в Хтонь? Да кто меня спрашивал! Все побежали, и я…
— Нет, Кубик. Ты сам выбрал пойти на войну.
— Все, привал, черти! — орет спереди Дайсон.
Ну наконец-то.
Соль, пошатываясь от усталости, подходит к Ежу. Ладонь сжата в кулак — собирается ударить. Однако вместо этого хватает парня за плечи, начинает трясти, но тут же повисает на нем и рыдает — по-бабьи, в голос, не стыдясь слез.
— Какого… — выдавливает сквозь всхлипывания. — Ну зачем ты так, Ежик? Разве это ваше… твое? Нет, я знаю все, знаю… Но все равно вы не должны были сюда соваться, ты не должен был!
Еж не отвечает, только бережно обнимает Соль за плечи и гладит по вздрагивающим плечам. Лицо у него под россыпью цветных дредов удивительно взрослое.
Глава 13Соль. Своевременная смена стратегии
У мастера Чжана свободен только один столик — тот самый, за которым мы полгода назад сидели с Андрюхой. Я предпочла бы, пожалуй, любой другой. Конечно, статус позволяет мне вежливо попросить освободить место — и каждый из посетителей поспешно вскочит. Но такого я не делаю. Просто… всегда должно оставаться дно, которое еще не пробито.
Заказываю порцию чао мянь… и зеленый чай. Пиво мы пили тогда. Что-то же должно отличаться. Надеюсь, эта история будет отличаться и Макар не ударит мне в спину. Это сделало бы мою жизнь… однообразной.
Уже четверть второго — Макар опаздывает. Дождь разошелся не на шутку, а я даже не спросила, на чем он собирается добираться от маяка. Я так удивилась, когда он серьезно сказал, что нам необходимо встретиться, что вообще ни о чем не спросила. Дайсон вызвонил транспорт, я забралась вместе с мальчишками в кузов пикапа и отрубилась. Про обещанную встречу забыла напрочь, но Макар не поленился позвонить и самым серьезным голосом напомнить. А вот и он! Отряхивает от воды резиновый черный плащ — повернувшись спиной к залу, чтобы никого не забрызгать. А ведь вроде аристократ… по манерам и не скажешь, обычно-то они всякое быдло вроде посетителей этой лапшичной в упор не видят. Может, успел перевоспитаться за годы ссылки? Кочка и не таких обламывала…
— Приношу свои извинения за опоздание, — Макар садится напротив меня. — Дорогу развезло, дважды приходилось электроцикл выталкивать. Как Чип и его рука?
— Скверный был перелом, но я мумие достала, так что уже все срослось. Чуть ли не последняя доза в городе, представляете? Кругом вовсю идет добыча, а нам ничего не перепадает. На фармкомбинате еще проблемы с какими-то лицензиями…
Макар смотрит на меня очень прямо — словно бы в чем-то хочет обвинить. Вздыхаю:
— Слушайте, я им ничего подобного не разрешала и тем более не приказывала. Они все это за моей спиной провернули. Я не знаю как… То есть как — знаю, у старших вольница. Снага-хай не терпят ограничения свободы, подростки особенно. Ну хватит уже так на меня смотреть! Да, вы правы, я хреновый воспитатель. Но не то чтобы на эту роль выстраивалась очередь…
— Соль, я ведь не осуждаю вас, — говорит Макар неожиданно мягко. — Вы сделали, что смогли. Просто… не только вы на них влияете. И они уже перестали быть детьми.
— Слишком рано!
— Согласен.
Немного молчим. Макар заказывает лапшу с двойной свининой, а потом снова смотрит на меня. Странный у него взгляд… как будто хочет от меня чего-то, но не в плане того-этого, тут сто пудов. Когда я обрила полголовы и вставила в нос колечки, хотела дать миру сигнал — со всякими глупостями про секс и отношеньки не ко мне. Эффект, правда, вышел ровно обратный — мужики аж шеи выворачивают. Яйца мало кто решается подкатить, но снага же все чуют… например, что тут у нас совершенно точно не тот случай. Но что тогда?
А чего это я? После всего, что мы вместе пережили, можно уже просто задать вопрос. Смотрю магу прямо в лицо:
— Макар, скажите наконец, что вам нужно от меня?
К его чести, взгляд он выдерживает, не тушуется — только шрамы на щеках проступают отчетливее.
— Соль, я не просто в ссылке. Я отвечаю за аномалии Сахалина и их… аномальные, извините за тавтологию, проявления. Поэтому я обязан знать — что вас связывает с Хтонью?
— С Хтонью? Уже, в общем-то, ничего. Я туда два раза за тягой ходила, в сталкеры собиралась податься, но потом… другие дела навалились. Даже скучала слегка по тем временам… до позавчера. Раньше Хтонь была другая. Что там происходит? Это из-за промысловиков?
— Да. Грубо говоря, кошмары рабов, которых гонят на промысел из-под палки, обретают плоть… Там несколько более сложные механики, хотя не буду притворяться, будто мы на самом деле их понимаем. Соль, вы ответили на мой вопрос, однако не по существу. А ведь я не из праздного любопытства его задал. У вас был непосредственный контакт с Хтонью? Она… говорила с вами?
— Было дело… сейчас вспомню… да, три раза. Вроде как во сне, но не совсем. Однажды Хтонь спасла меня, когда я была… не знаю, наверно, смертельно ранена. Потом дважды предупреждала об опасности. Выступала как что-то по типу родительской фигуры — мы с ней генетически связаны, поэтому я и могу шарахаться по теням.
— Да, я в курсе. Скажите, Хтонь чего-нибудь от вас требовала? Подстрекала к определенным действиям?
Пожимаю плечами:
— Предлагала шагнуть в собственную тень и как-то с ней воссоединиться. Перейти на другой план существования, такая всякая чухня. Но я отказалась, мне вообще не в тему было. Там припекло еще так по-взрослому в какой-то момент, я вспомнила, что есть такая возможность… но решила не пользоваться ей. Привыкла уже к разумным этим дурацким, что ли. Послушайте, Макар, почему у вас такое напряженное лицо? Это дела давно минувших дней. Вода под мостом, как говорят авалонцы. Я уже и не могу ступить в тень, как могла тогда — папочка обиделся и махнул на меня рукой. Он больше со мной не разговаривает, да и мне недосуг — других проблем выше крыши. Ну какое это все теперь имеет значение?
Макар смотрит на меня так, словно я — ребенок, играющий с пультом управления запуском ядерных боеголовок.
— Вы не понимаете, Соль, — медленно говорит маг. — Это имеет больше значения, чем что бы то ни было другое. Лайонесс, Бермея, земля Санникова… Вы в курсе, что рядом со всеми этими островами находились мощные хтонические узлы?
— Не-а, не в курсе… Но это же что-то из легенд, разве нет?
— Эти острова существовали, и мы не знаем, почему они ушли под воду. Зато знаем, как целый город… чуть было не сделался кровавым адом, — Макар трет рукой глаза. — Об этом я не должен рассказывать… но теперь уже неважно, наверное. Соль, я своими глазами видел, как человек, с которым Хтонь вступила в контакт… превратился в нечто иное. Он был тем парнем, который всегда замечал, если кому-то плохо. Который подбадривал, даже когда сам не в духе. Который говорил «спасибо» официантам и дворникам — не для галочки, а потому что искренне ценил всех вокруг. Как-то раз забыл поздороваться с уборщицей и полдня переживал, что обидел ее… А после контакта с Хтонью стал… самой смертью, понимаете, Соль? И от вас могут потребовать — да что там, обязательно потребуют — того же самого!
Странное дело. Этот Макар и под обстрелом, и среди бешеных слизней-мозгоедов оставался если не спокойным, то собранным и деловитым. А сейчас, в мирной лапшичной мастера Чжана, у него руки трясутся, на висках крупные капли пота, светло-голубые глаза отчаянно часто моргают.
Наливаю ему чаю:
— Макар Ильич, пожалуйста, успокойтесь. Ну сами подумайте, что вы такое сейчас говорите. Если вступивший в контакт с Хтонью становится самой смертью и может, предположительно, разрушить город или утопить остров — кто будет такого от кого-то требовать? Зачем?
Макар прикрывает глаза:
— Затем, что жадность и жажда власти лишают разумных разума. И они не видели того, что видел я. Соль, вы понимаете, что я вообще-то обязан вас убить? Чтобы исключить вероятность катастрофы.
Шик-блеск, и этот туда же… Не складывается у меня дружба с магами. А может, столик все-таки несчастливый.
— Я обязан вас… устранить, это мой долг, — Макар смотрит на меня почти жалобно. — Но просто не могу, после всего… Такой вот я оказался слизняк.
Стараюсь говорить как можно мягче:
— Макар Ильич, если мы начнем убивать всех подряд, чтобы чего не вышло, у нас же попросту никого не останется. А кто-то должен за городом присматривать и промысловикам воли не давать… да хотя бы вот в эту лапшичную ходить! Нет уж, превентивные убийства разумных плохо скажутся на бизнесе. Сильные не убивают. Давайте я вам пообещаю, что не буду больше контактировать с Хтонью. Это вообще не трудно — я этого теперь даже и не могу.
— Даже если по своей инициативе и не можете… Это у вас в крови, Соль. Вы ведь по существу отчасти тень, понимаете? Тень можно отделить от остальной вашей природы. Тело разрушится, но личность может частично сохраниться в теневой сущности. Это непростая операция, тут требуется даже не магическая сила, а навык быстро оперировать эфиром на нескольких планах одновременно. Но есть те, кто способен открыть для вас этот путь.
— Например, кто?
— Например, я.
— Ну вот видите, как все замечательно складывается, Макар Ильич. Вы можете открыть для меня, что бы это ни значило, путь — но не хотите и не будете. Я не хочу уходить в Хтонь, а кстати, и не могу. Для этого как минимум придется умереть, а я слишком люблю жизнь во всех ее проявлениях — вот эту лапшу, например. Если честно, в упор не вижу причин кого-то убивать. Давайте раз в жизни обойдемся без этого. Вот, чаю еще выпейте. Вы не смотрите, что тут все скромненько, чай — прямая поставка из Аньси.
С билборда смотрит снага в строительной каске. Он улыбается с таким отчаянием, словно от этого зависит его жизнь. Зубы ненатурально белые, для нас желтый — здоровый цвет эмали.