поможете нам, Макар Ильич? Если сделать, как говорит Чип… То останется только разрулить вопрос со связью. И мы с этим разберемся. Та семья гномов — они чо-нить замутят. Там пацан с любой техникой дружит. Ну а отчим его, начальник милиции… считайте, он этот план и предложил. Потому что Соль даже если сбежит, ее снова поймают. Ей нужно снять об этих секретных лабораториях что-то такое… компромат, в общем. Это ее защитит. А может, и не только ее. Может, сразу надо было так сделать.
— Не знают они, как его, нах, разруливать, этот вопрос со связью, — ворчит Кубик. — Ни один, ни другой. Со связью там глухо.
Еж катает желваки.
— Придумаем, понял, врот? Я тебе говорю! Понял⁈
Кубик торопливо кивает.
— Ну чего? Вы в деле, Макар Ильич?
Кубик глядит на меня с надеждой и воодушевлением, Еж — жестко, требовательно.
Как Лютик, который ждет колбасу, глядит на него самого.
И вот что я должен сказать на… это все?
Вписался я уже в одно дело. Немножко повоевать. Итог известен.
Только тогда я в большой отряд шел, под командование профессиональных командиров. Теперь один из этих командиров черт знает где, второй — работает на врага. И что? Мы с этими детьми поменяем расклад — хотя профессионалы не справились? Смешно.
Эти подростки чудом избежали ответственности и наказания. И теперь я опять потащу их головой в петлю?
Не пора ли поменять методы, Макар — а?
Победить, не извозившись в говне, не вышло. Теперь надо просто победить.
Или хотя бы не проиграть.
— Вот что, парни, — говорю, положив ладони на стол. — План ваш, конечно, дерзкий. Только есть нюанс.
И в это время из-за поворота снизу показываются электромобили. Бронированные внедорожники с эмблемой: змея, свернутая в спираль.
— Велики похватали и по тропе через пляж — в город, — говорю я. — Прямо сейчас, быстро! Не обсуждается.
Кубик вскакивает, тараща глаза и пугая Лютика, а вот Еж — ловит мой взгляд.
— Скажите — да или нет? — требует он. — Вы с нами?
— Я сказал — без обсуждений! — рявкаю я. — Пошел, боец!
Мгновение он играет со мной в гляделки, закусив губу клыками, но потом сдается и бежит помогать Кубику, который пыхтя тащит велосипед.
— Мы завтра еще приедем! — на бегу обещает Еж.
— Не уверен, — говорю ему честно.
Черные жуки на колесах подкатываются к площадке перед маяком.
Вываливаются бронемишки. Броня тоже черная, с кучей наворотов, как у опричников.
Только хуже. Японская, судя по всему, броня-то, а не отечественная. Подделка. И качество, надо полагать, тоже так себе — японское.
Но понты, понты! Только на плече, где у опричного спецназа орел или голова собачья, у этих — змеиная эмблема «Панацеи».
И, кстати, это они в броне в автомобилях ехали? Обычные ведь тачки, хоть и внедорожники, хоть и усиленные. Оригинально…
Тот из бойцов, у которого броня помассивней, открывает дверцу средней машины. Является сначала нога в черно-белом кеде, в стильно драной штанине, потом — худощавый тип в мантии, с серебряными цепями и всем таким. Очки в этот раз изумрудные.
Кей.
Кажется, он пытается изобразить снисходительную усмешку. Голос сочится желчью:
— Ну что, коллега…
Прерываю его громким рыком:
— Кто тут старший?
В лице Кея и в позах бойцов выражается некоторое замешательство, но бойцы молчат.
— Макар… — начинает Кей.
— Кто. Тут. Старший? — ору я, надвигаясь на мужика, который открыл Кею дверцу. И броня у него покруче, чем у других. — Ты?
В пузо мне смотрят стволы: ну-ну, напугали. Нет, может быть, сдуру кто и пальнет.
— Макар…
Хотя вряд ли. Бойцы сильно не дергаются, стоят спокойно. Главный понимает субординацию: ничего мне не говорит, не отвечает.
Но все же — скорей рефлекторно — слегка кивает шлемом на Кея.
— Макар, к чему этот ци…
Взрываются — по одной — несколько бутылок с водой, стоящих у стеночки.
Гул, дребезжат стекла.
Вот теперь служивых явно проняло — отскакивают.
— Ты главный? — рычу я Кею в лицо. — Где разрешение на въезд?
— Макар, не смеши…
Игнорируя его, все-таки поворачиваюсь к командиру:
— Ворота видел внизу? Табличку на них? Вы находитесь на территории маяка — режимного объекта. Въезд по специальному разрешению! Я его не вижу. Я — смотритель маяка, штабс-капитан Немцов, маг второй ступени. У тебя и твоих людей — минута, чтобы покинуть охраняемую территорию. В противном случае я применю боевую магию… и позвоню в милицию. Но сначала — магию.
— Эти ворота не закрываются! — пускает петуха Кей.
С грохотом лопается передняя покрышка переднего внедорожника.
— Это предупреждение! Минута пошла.
Демонстративно смотрю на часы.
— Ты совсем охренел⁈ — вопит Кей визгливо. — Хочешь по-плохому? Будет по-плохому! Сугроб велел тебе показать вот это!
Он тычет мне в лицо экраном планшета с логотипом обгрызенной груши.
Включенным экраном.
И на нем…
— И поэтому ты сейчас прекратишь балаган, Макар, и…
Давлю.
Безо всякой магии, просто давлю в себе яростное, бескомпромиссное желание взорвать им бошки.
Какой же ты кретин, Кей.
На фотографии — Мила с Гришкой где-то на московской улице.
Если бы я не сдержался, сейчас тут была бы бойня. Несколько трупов, включая, скорее всего, в итоге мой.
— Это вчерашняя фотография, — скрипит эльф, — надеюсь, ты понимаешь, что это значит?.. Мы теперь в курсе твоих… привязанностей! И где живет эта женщина и ее сын!
…Уф. Медленно открываю глаза.
Гляжу в черный шлем командира этих вояк:
— Еще раз: покиньте маяк, — говорю я ему спокойно.
Поворачиваюсь к эльфу:
— Да, мы поговорим. Конечно. Но сперва остальные выедут вон — за ворота. Спрячь планшет, я все понял. А ты — понимаешь? В аномалии недавно погибли полсотни бойцов «Панацеи». Уверен, что было хорошей идеей показывать мне это фото, Каэльфиарон?
Поворачиваюсь к старшему группы:
— Грузитесь в электрокары. Сорок секунд.
Кажется, мой спокойный голос пугает их больше, чем когда я орал и жал.
— Господин Каэльфиарон? — бубнит из-под шлема старший с явным намеком: «Яйцеголовый, а давай мы действительно за забором подождем, а?»
— И тогда мы поговорим, — еще раз вздыхаю я. — Ну?
Эльф, сдавшись, машет рукой:
— Хорошо, если здесь не положено находиться… ждите у ворот.
Бойцы с явным облегчением прыгают по машинам. Внедорожники сдают задом, катятся под горку.
— Итак, — снова заводит Кей, набрав воздуху, — ты, я думаю, понял, что…
Я, наоборот, выдыхаю.
Считаю до десяти.
Улыбаюсь.
— Может, все-таки чайку?
Кей опять сбивается:
— А?
— Я понял, — говорю я, — я все понял. Про ту фотографию можно не продолжать. Мне кажется, мы с вами неправильно начали, коллега. Еще тогда, в первый раз. Я предложил чаю, вы отказались. А я отказался с вами сотрудничать. Вы же приехали повторить свое предложение? Так вот, я со-гла-сен. Расскажите мне про условия в вашей лаборатории. И конечно же, про проект. Я весь внимание. Присаживайтесь.
Достаю чистую чашку, протираю ее полотенцем. Пыльно тут, в летней кухне. Зато прям парадная чашка, фарфоровая! Низенькая, с золотым ободком. Щербатая, правда, слегка. Вот и блюдце парное — его протираю тоже.
Смахиваю со стола крошки после Кубика, убираю тарелку с остатками бутербродов — некрасиво.
Вместо нее ставлю пузатую сахарницу с рафинадом.
Выбрасываю заварку, заварочный чайник обдаю кипятком.
— Мята свежая, а вот шиповник, смородиновый лист и малинный — они сушеные, с прошлого года, извини. Чего насыпать?
Кей жует тонкими губами:
— Немцов, ты будешь работать под моим началом, понятно? Глава лаборатории — я. План работы — мой. Делать, что я скажу.
Усмехаюсь:
— И научный успех твой, начальник, я понял. Ну, если тебе все равно, я малину бахну. А то смородина, бывает, для некоторых кошачьими ссаками отдает. С непривычки может и не зайти. Ты же эльф, тонкая натура…
— Два дня тебе, чтобы решить вопрос со сменщиком, — говорит резко Кей. — Аркадий Тимурович обещал поспособствовать, проблем с этим быть не должно. Потом приезжай, будем вводить тебя в курс задач. Лаборатория…
— Да я знаю, — машу рукой. — Бывший скаутский лагерь «Буревестник». И наш контактер уже там, подготовлен к опытам. Вот и славненько!
— Два дня! Или…
— Я буду через два дня, — произношу я, и Кей затыкается. — Как раз заварился, м? Может?..
— Благодарствую, — выталкивает мой новый завлабораторией, — некогда.
Разворачивается кругом и шествует вниз — к воротам. Еще, падла, достал пластиковую флягу — тоже с логотипом «Панацеи» — и отхлебнул этак демонстративно.
Ну-ну.
Я остаюсь пить чай.
Сугроб сдержал обещание, данное мне еще на приеме. «Консультационная работа», ага. Официально. На полный рабочий день.
Скворцов сказал, что командование прямым текстом заявило ему: в течение нескольких дней переводишься на маяк (учитывая значения Жабы в желтой зоне он, кажется, был не очень этому рад).
Но, похоже, нас обоих никто не спрашивал.
И вот мичман занял башню — пока еще, впрочем, там стоит моя раскладушка — а я прибыл к воротам бывшего детского лагеря.
Как я понял, «Панацея» просто выкупила тут все — и саму территорию, и корпуса — и развернула оперативно… некие свои мощности.
Потому что здесь явно не только лаборатория.
О лагере я навел справки — примечательное было место. В упадок он пришел еще лет пятнадцать назад — сначала просто потерял лоск, затем и вовсе законсервировали. Ну а потом на сосновый лес, где лагерь стоял, наползло краешком пятно Хтони. Другое — не то, эпицентром которого оказался торфяник. С иной… атмосферой. Описывали гипсовые статуи скаутов, бродящие по заросшим аллеям, «вечную линейку» фантомов на площадке у флагштока, призрак медсестры в белом халате в медпункте — ну и тому подобную фактурную дичь. Проявления в диапазоне от L1 до H5, ничего особенного.