— Почему это — боюсь? — Кей нервно заправляет прядь за ухо. — Просто очень загружен делами… Но ведь тебе совсем не обязательно скучать! Мы можем заняться по-настоящему интересными вещами.
— Вроде чего?
— Вроде того, ради чего ты появилась на свет. Ты станешь связующим звеном между миром разумным и Хтонью, Сто… Соль.
«Человек, с которым Хтонь вступила в контакт… превратился в нечто иное. Он стал… самой смертью, понимаете?»
— Нет. Этого не будет. До свидания, тренер Кей. Лучше голые стены, чем ты.
— Ты не понимаешь, глупая девчонка! Научный прорыв, уникальные данные, беспрецедентные возможности…
Этот поток словоблудия прерывает новая голограмма — как будто более плотная. В камере разом становится тесно. Этого гориллообразного седого мужика с цепким взглядом я вживую не видела, но его морда смотрит с половины страниц альбома «Панацеи». Аркадий Тимурович Волдырев… более известный как Сугроб.
— Соль, привет, — говорит он почти дружелюбно — и от этого сразу становится неуютно. — Кей, мы же договорились, что пообщаемся с нашей дорогой гостьей вместе.
— Пожалел девочку, — Кей снова трогает волосы изящными, унизанными перстнями пальцами. — Она тут извелась от неизвестности, а мы как-никак не чужие…
Сугроб небрежно поводит ладонью — и голограмма Кея исчезает.
— Экий мутный тип, — доверительно говорит мне Сугроб. — Прошлого работодателя кинул — и за моей спиной интригует. С кем только ни приходится работать… И ничего не поделаешь — как научный эксперт этот эльф незаменим… Но я и правда затянул с визитом. Извини, много дел навалилось.
Этот, в отличие от Кея, не понтуется понапрасну. В самом деле был занят — но вот наконец нашел для меня минутку. Не к добру это.
— Кто я такой, ты, конечно же, знаешь, — Сугроб кивает на книгу. — И я о тебе наслышан. Скажу честно, когда я узнал, что Мясник оставил Поронайск на свою юную невесту, я решил, что он поплыл мозгами, хотя вроде был и не стар. Но ты не так уж плохо справляешься. У тебя есть хватка. По крайней мере на провинциальную шпану твои таланты впечатление производят.
От мягкого, почти дружелюбного тона Сугроба становится не по себе, и я перехожу в атаку:
— А на тебя, типа, не производят, да? Я не буду на вас работать, можешь не тратить цветы своего красноречия. Потому что знаю ваши паскудные методы, и во что вы хотите превратить Кочку!
— Знаешь, в самом деле? — Сугроб улыбается одними губами. — Уверен, ты знаешь лишь малую долю. «Панацея» намного серьезнее, чем все, что о ней говорят. Сейчас, например, мы скупаем у авторитетов долги населения. Некоторые упираются, но… глупости это все. На каждого находится ключик, даже до пыток редко доходит… По Поронайску, кстати, есть что с тебя спросить, хотя этим занимался бы не я. Но у тебя есть уникальный шанс сотрудничать с нами на качественно ином уровне.
— Я не буду работать на вас. Ни на каком, ска, уровне.
— В самом деле? А знаешь, у нас сейчас интересный такой бизнес-процесс происходит. «Панацея» выбирает себе базу на Сахалине. Какому-то городу повезет, он станет богатым и благополучным регионом. Никаких грязных методов — там же детки наших сотрудников будут жить. Да и фотографии для альбомов снимать где-то нужно. Развитие сферы услуг и образования, экологически чистые производства, прекрасные школы и парки, стабильный поток инвестиций.
— Какое мне дело до ваших сраных бизнес-процессов?
— А такое, что Поронайск рассматривается как один из вариантов размещения базы. Не оптимальный, но приемлемый по ряду параметров. И твое согласие добровольно и с полной отдачей сотрудничать может стать тем самым решающим фактором.
— Я не… я все равно откажусь.
— Что ж, очень жаль. Тогда мы выберем под базу другую локацию, а Поронайск станет одним из многих ресурсных придатков. Ничего не поделаешь — нам нужна дешевая рабочая сила. В больших объемах. Удачно, что твой народ хорошо переносит Хтонь и быстро возобновляет численность, не правда ли?
Закусываю губу и мотаю головой.
— Даже жаль, что ты ничего этого не увидишь, — Сугроб снова улыбается. — А впрочем, отчего же не увидишь? Мы совсем не озаботились тем, чтобы чем-то развлечь тебя, извини… Но мы исправимся. Тебе придется провести здесь еще некоторое время — пока все не утрясется. Полагаю, новости из Поронайска неплохо разнообразят твои дни. Будешь смотреть, как все, что тебе дорого, становится топливом для «Панацеи». И знать, что имела возможность это изменить.
— К-как? — голос позорно дает петуха. — Как изменить?
— Ничего сложного. По существу Кей уже объяснил — тебе надо вступить в контакт с Хтонью. И оптимизировать ее для добывающих технологий «Панацеи». Как говорят наши авалонские коллеги, ситуация «win-win». Поронайск процветает, прибыль корпорации растет, ты… следуешь зову крови, или тени, или что там у вас, мутантов.
— Но я… Я не могу. Не могу физически! У меня нет контакта с Хтонью. Раньше был, но я отказалась, и его больше нет.
— Не проблема. Зачем-то же я держу тут этого скользкого яйцеголового Кея. Сам он, кажется, не может тебе помочь, хоть и горазд был обещать. Но найдет того, кто сможет.
— Вы понимаете, что это чертовски опасно? Что контактер может… измениться? Начать действовать совершенно не так, как планировал до Контакта?
«Жадность и жажда власти лишают разумных разума».
— Что поделать, — Сугроб философски разводит руками. — Бизнес всегда оперирует рисками… Но ты у нас, несмотря на некоторую специфику карьерного трека — хорошая, правильная девочка. И в самом деле любишь свой город. Предложил бы тебе выбор, но, знаешь ли, не люблю лицемерить. Контакт состоится в любом случае, согласна ты на него или нет. А вот степень добровольности и продуктивности твоего сотрудничества может кое на что повлиять.
Голограмма исчезает, оставляя меня среди белых стен.
Глава 16Соль. Ты — скрытый от мира принц, детка
Свет, зараза, белый. Не такой густой, как было у Дайсона в тайной комнате. Дышать могу, видеть с грехом пополам тоже — правда, только скучный потолок. А двигаться… двигаться не могу, но не из-за света — из-за фиксаторов. Сколько же их… Запястья, лодыжки, поясница, шея. Черт, даже лестно, что они настолько меня боятся! Я-то все прикидывала, как буду атаковать, когда кто-то наконец зайдет в камеру. Они, видать, тоже это прикидывали, поэтому запустили газ. Я задержала дыхание на пару минут, а потом отрубилась. И вот я где-то под белым светом и могу разве что показать средний палец. Что немедленно и делаю.
— Афоня, дурья твоя башка, откалибруй уже спектрометр — нам чистая синхронизация нужна, — раздраженно командует Кей откуда-то справа. — Соль, ты можешь не дергаться? Помехи по эфирограмме идут. А мы и так отстаем от графика…
Как будто это мои проблемы! Осторожно поворачиваю голову на звук — обруч давит на горло, но приноровиться можно.
Это хай-тек лаборатория. Стерильный блеск белых панелей и голубых голограмм, бегущие кривые на мониторах, загадочно мерцающие устройства. Бак с розовой жидкостью, в которой плавают… кусочки чего-то. Пахнет дезинфекций, но через нее пробиваются запахи крови, страха и смерти. Здесь недавно кто-то погиб.
— Ты убьешь меня? — спрашиваю раньше, чем успеваю подумать.
— Безболезненно. И ненадолго. Это тело тебе больше не понадобится, можешь пока попрощаться с ним. После иссечения тени оно рассыпется. Зато у тебя появится прорва возможностей… Многие хотели бы оказаться на твоем месте. Не отвлекай меня — ты меньше всех заинтересована в том, чтобы что-то пошло не так.
Кей пристально смотрит в монитор. Вокруг бестолково суетится тощий лаборант. Пытаюсь дышать ровно — паника мне не поможет! Черт, на мне еще и одежды нет. Мы, снага, не особенно стыдливы, но нагота усиливает чувство беззащитности.
— Но какие гарантии, что я… буду делать то, чего вы хотите? Я же стану другой, превращусь в тень. Мне будет безразлично все, что важно теперь — и город тоже!
— Да с чего бы? Структура личности пропечатается в тень, ты ведь уже отчасти тень… Не мешай, а? Помолчи. Афоня, вручную матрицу плазмы проверь, а то шум какой-то в третьем секторе.
Вот такой у Сто Тринадцатой был друг и учитель. А ведь в истории куча примеров, когда ученики предавали учителя. И ни одного — чтобы учитель предал учеников.
Ну хоть что-то же проймет эту паскудную тварь? Стараюсь, чтобы голос не дрожал:
— Ты понимаешь, что это попросту опасно⁈ Для Кочки, для города… да даже, ять, для вашей сраной корпорации!
— На тебя наденут световой ошейник, мы их уже протестировали. Будешь делать, что велено — все будет хорошо и у нас, и у тебя, и у этой твоей дыры… Поронайск, да? А не будешь — возьмем в работу другой опытный образец, хоть и жаль: у тебя великолепная эфирограмма и первичный контакт был. Не переживай, у нас есть специалист… с опытом. А вот и он, легок на помине. Макар, посмотри, какая красавица! Роскошные метрики, S-волны вообще рекордные!
Кей возбужденно тычет пальцем в монитор, а вот Макар смотрит прямо на меня:
— Да. Красотка…
Почему он здесь? «Соль, вы понимаете, что я вообще-то обязан вас убить? Чтобы исключить вероятность катастрофы». Для этого, да? А… так ли оно плохо? Может, все лучше, чем стать хтоническим монстром в корпоративном ошейнике…
Лицо Макара неподвижно, как посмертная маска. Шрамы отчетливо проступают в белом свете.
— Эфирограмма лучшая из всех опытных образцов, — не унимается Кей. — Это уже на четырнадцать процентов тень, а не девочка! Иссечение пройдет как по маслу!
— Плохая примета, — безразлично отвечает Макар.
— Что — плохая примета?
— Говорить «гоп», пока не перепрыгнешь.
— Одичал ты здесь на выпасе тюленей, нахватался суеверий от сталкеров… Посмотри, какой интересный ожог на левом плече. Соль, когда получила травму?
— Нах пошел!
— Во-от, и это вся благодарность за уникальный шанс оказаться на острие прогресса… Ожог получен явно месяцы назад. Видишь, Макар, теневая структура разрушена — и мышечные ткани с кожными покровами тоже не регенерируют, это у снага-то…