сты склеит. Прямо здесь, у теплицы. Такой компост нам не нужен… Аккуратно ставлю на землю лейку…
И в этот момент получаю удар — в бок. Ну хоть не по затылку! Не удар, впрочем — толчок плечом. Тощий, который остался в теплице, воспользовавшись моментом, выскакивает наружу. Пучок лука так и не выпустил, засранец!
И всё-таки… Всё-таки, как бы так сделать, чтобы они успокоились? Не перегнув палку… Во!
На земле валяется полторашка воды — выпала у кого-то из рюкзака.
— Стоять, сказал! Замерли! А не то…
Я эффектно растопыриваю пальцы — бутылка разлетается в лохмотья, белая пробка пулей уносится прочь.
Думаю, если все трое были бы на ногах, сейчас полетели бы вслед за ней с той же скоростью. Но их вожак — а по нему видно, что он вожак — валяется на земле и хватает воздух. А прочие без него не бегут, даже дрищ.
Молодцы.
— А ну, отдай лук!
Отбираю у тощего свое богатство. Ну как отбираю — он быстро кладет измочаленный пучок на траву и отскакивает. И зыркает. Ну наконец-то! Что мое — мое.
— Х-хх… Ты что — маг? — хрипит с земли паренек с разноцветными дредами.
— Ты хотел сказать «вы — маг». Да, всё верно. И вы вломились туда, где я живу, повредили мое имущество и напали на меня. Знаете, что за это бывает?
— Знаем! — неожиданно восклицает крепыш, перестав трясти головой и хлопать себя по уху.
Не сбежал, но на роже у парня отчего-то написан ужас.
— Знаем! Пожалуйста, господин маг, не надо нас проклинать! Как Моргот проклял Феанора у врат Форменоса! Мы просто хотели лука!
Это настолько внезапно, что я… наверное, я теряю грозное выражение лица. Наверняка теряю. И кашляю:
— Шта-а?.. Кх… Гм… Ты… ты откуда знаешь эльфийские легенды, пацан?
Юный мордастый снага меньше всего похож на знатока древних преданий эльдар. «У врат Форменоса», надо же…
— Нам рассказывала это в детдоме госпожа Токс, — бесхитростно объясняет мордастый. — Пожалуйста, извините нас! Мы уже уходим!!
Под эти речи дредастый снага встает, а тощий и вовсе готов дунуть отсюда в любой момент.
— Никто никуда не уходит, — рычу я, — или…
Серия хлопков прямо в воздухе теперь звучит достаточно убедительно, чтобы эти пацаны задержались. Тощий даже подпрыгивает. А всего-то точечные манипуляции с давлением.
— Да мы ничего не сделали! — начинает огрызаться крашеный. — Просто заглянули! Чо, лука жалко⁈
Тяжело вздыхаю:
— Тебя как звать?
— А чо⁈
— Равнение на плечо! Звать, говорю, как? Понимаешь нормальные вопросы, пацан? Или только силу?
— Ёж, — выдавливает он.
— Хорошо. Вас двоих?
— Чип, — признается луковый вор.
— Кубик, — это мордастый.
— Значит, из детдома?
— Ну… да, — мямлит Кубик.
А Ёж дерзко заявляет, подняв голову и глядя на меня в упор:
— Да, мы из детского дома Соль! Той самой!
— Не знаю о ней ничего. Кроме того, что, кажется, воспитатель ваша Соль — хреновый.
— Нормальный она воспитатель!
Игнорируя это заявление, указываю на разрушенные грядки и на осколки стекла: разлетелось, когда мы с Ежом столкнулись.
— Значит, не проклинать. Хорошо, допустим. Могу и не проклинать. Милицию, как вы поняли, вызывать тоже не буду. Но вот этот ущерб, парни, надо ликвидировать. Это по-честному. Стеклорезом умеешь работать?
Гляжу я на Кубика, потому что надо же на кого-то глядеть предметно, когда хочешь припрячь к работе. Например, на этого амбала.
— Там нужно сначала линию провести по линейке, а потом аккуратно стекло обломить. Главное — четкость движений. Могу показать. Стеклорез и стекло — выдам.
— Я умею, — сообщает мне Ёж, и опять с дерзостью. — Только не хочу. И чо?
В этот момент у него из-за плеча выдвигается третий, щуплый. Чип.
— Я могу поправить, — тихо говорит он, кивая на порушенную грядку. — Дайте лопатку.
«Еще чего! Это-то сам, без вас сделаю!» — почти произношу я, и… что-то меня удерживает. Серьезная интонация Чипа, вот что. Ну и вообще. Не каждый день тебе снага предлагают помочь с грядками.
Даже в том случае, если сами виновники разрушения.
— Э! — восклицает Ёж. — Чип! Ты чего!
Он тоже явно считает, что происходит недолжное.
— Ну там же еда растет, — объясняет ему Чип ответственно. — Нельзя ногами топтать, как я.
…А это он молодец!
Через пять минут Кубик под моим руководством режет стекло для бывшей балконной двери, а Чип, оказавшийся на диво точным и аккуратным работником, ровняет грядки. Даже те, на которые не наступал. И всё смотрит тоскливым взглядом на пучок лука, который я отобрал… Блин, да их там не кормят, что ли, в этом детдоме?
— Пошли, — говорю я главному, удостоверившись, что один не срежет рассаду, а второй — пальцы.
— Куда? — ершится Ёж.
— На летнюю кухню вон. Бутерброды делать. С салом и луком. Раз уж вы его выдрали. Ну и чай поставлю.
От этого предложения парень не отказывается.
Глава 3Макар. Если угодно — Key
Подростки-снага поглощают впечатляющее количество бутербродов, и особенно оперативно хлебушек с салом рубает тощий. Кажется, эти трое сожрали бы вообще всё, что я предложил, однако мои запасы не бесконечны — эдак и хлеба до конца недели не хватит. Поэтому в какой-то момент прячу огрызок буханки, хотя Чип провожает его таким голодным взглядом — куда там Лютику.
— Значит, у вас в детдоме эльфийка читает вам их легендариум… — произношу я. — Однако. Что-то я слыхал про эту историю, друид на Сахалине, да… Только не интересовался. Ну а вы-то каким макаром образовались тут? До города только по прямой пятнадцать км!
— Купаться пошли, — бурчит Ёж.
— Сюда⁇ Вот и видно, как за вами приглядывают в детдоме. Ваша Соль.
— Нормально приглядывают! — оправдывает руководство теперь уже Кубик. — Соль хорошая!
— А мы не мелочь, чтобы за нами приглядывать, ять! — рычит Ёж.
Ну а Чип неожиданно произносит:
— На самом деле, это мы тут приглядывали. Кое за кем.
— Слышь, не болтай, нах!
Чип затыкается. Хмыкаю:
— По правде сказать, если и есть человек, которому ваши секреты до лампочки, то это одинокий мужик, живущий на маяке. То есть я. Ну если это не связано с тем, за чемя́приглядываю.
— А за чем? — интересуется осторожно Чип, косясь на лидера.
— За тем, что живет в заливе, и куда никому нос совать не надо.
— Никому не надо?
— Да. Никому.
Снага переглядываются. Ёж, хмыкнув, кивает.
— Мы следили за теми, которые во-о-он там, за мысом, добывали тягу, — сообщает Чип. — За рабовладельцами.
Перхаю травяным чаем:
— Ч-чего⁈
— Ну пришлые, рабовладельцы, — жестко поясняет Ёж. — Группировки с материка. Щемят наших сталкеров, отжимают участки, гребут тягу по-черному.
— Что значит «рабовладельцы»?
— Ну то и значит. Завозят снага-хай с северо-запада, из Тумани. Ну, из-за рубежей получается, где наши племенами живут. Типа, эти… как их… гастарбайтеры, ять. А на самом деле — рабы. Вон у Чипа родителей так забрали — и его самого загребли. Тупо взяли в плен, засунули в трюм. Его потом Соль с яхты спасла, на которой везли… куда-то. Он родителей теперь ищет — а вдруг? Если живы, конечно. Среди таких вот добытчиков.
Чип кивает этим словам, теребя кончик косички.
— Тогда он еще тощее был, врот, чем сейчас.
— Понятно.
Об этой практике я, конечно, слыхал… но не сталкивался. Впрочем, с чем я тут, на краю света, сталкивался, кроме непосредственно… объекта? Даже в Поронайске бывал считанное число раз. Отложим пока что на полочку. А вот второй вопрос…
— Что значит «гребут тягу по-черному»? Конкретно? Руками рабов?
— Ну. Нырять заставляют по беспределу, ять. А еще — машинами.
— Подробнее. Про машины.
— Мы их вблизи не разглядывали, — поясняет Кубик, — кто бы нас подпустил, нах. И вообще, мы больше охрану считали (на этих словах Ёж пихает его под столом ногой). Ну такие… на крабов похожи. Их, ять, с платформы в море спускали. Вы же про это… интересуетесь?
— Про это. Большие крабы?
— Ну, где-то размером с собаку. Некоторые с корзинами, некоторые со шлангами. Гребут там на дне тягу и сразу ее по шлангам наверх выплевывают. Гудеж стоит!
— За мысом, значит.
— Ага.
Что ж, вот и причина ночного гула. Оно.
Всё-таки оно. И дело-то было не в пиве.
Расстались мы с пацанами, будем считать, по-приятельски. Ёж старательно пытался грубить, Чип выражал почтение, Кубик и вовсе считал, что кто его покормил — лучший друг. В среднем по больнице — приятельски.
Предупредил их, чтобы не лезли больше к добытчикам — понимая, что не послушают. Сказал, чтоб заглядывали сюда… если что. Сам не знаю, обрадуюсь ли визиту. Дал воды в дорогу.
Выполнил несколько важных задач по списку, обслуживая маячное хозяйство.
Дело к вечеру. Это значит, что там, в шести с лишним тысячах километрах к западу, начало дня. И у меня сейчас личное время. Время для очень важного ритуала.
Если честно, даже более важного, чем полив.
Поднимаюсь к себе в «кабинет», как называется эта тесная комнатка. Из ящика фанерного стола достаю… единственный предмет, оставшийся от той жизни. Навороченный телефон — в Земщине такого не купишь. В памяти аппарата только один номер.
Трубку берут сразу.
— Алло, это я.
— Я вижу.
Беседуем, точно стоим прямо друг перед другом. Невидимые. Хрустально чистая связь.
— Здравствуй, Мила.
— Здравствуй, Макар. У нас всё хорошо.
— Э…
— Перевод тот пришел. Спасибо.
— Ага. Новости, может, какие? Нужна помощь?
— Какие новости? Ты же каждый день звонишь. Помощь не нужна.
— Ну ладно. Эм… Гришка дома? Дашь мне его?
Пауза.
— Дома.
Пауза, и потом отдаленно скомканное «Гриша, поговори».
— Алло.
— Здорово, Григорий.
— Привет.
— Ну как дела?
— Нормально.
— Чего в школе было?
— Да нормально всё.