— С ходу трудно сказать. Я подумаю и дам вам знать. Или же… о! Гениально!
— Что?
— Пусть у нее будет мономания — только не мания убийства. Это очень скучно, да и по отношению к читателю нечестно. Пусть будет человек, которому она страшно хочет принести пользу, — отец, мать, сестра, возлюбленный или какое-то дело, требующее больших денег. Она составляет в его или ее пользу завещание и дает себя повесить, зная, что после ее смерти деньги достанутся предмету любви. Ну как?
— Блестяще! — воскликнул Уимзи, увлекшись. — Но постойте. Ей ведь не дали бы вступить в наследство, разве нет? По закону преступник не получает денег.
— Вот черт! Вы правы. Она смогла бы передать только собственные деньги. Подарить или составить специальный документ… Придумала! Смотрите: если бы она сразу же после убийства написала, например, дарственную на свое имущество, это бы включало все — вместе с деньгами, которые отходят ей по завещанию ее друга. Тогда все досталось бы предмету любви — и, по-моему, в этом случае закон бессилен!
Она торжествующе посмотрела на Уимзи.
— Послушайте-ка, — сказал он, — вам нужно быть осторожнее. Вы сами не понимаете, что придумали. Но, согласитесь, сюжет отличный?
— Высший класс! Будете соавтором?
— Еще бы!
— Правда, боюсь, возможности не представится.
— Не смейте так говорить. Мы обязательно напишем вместе книгу. В конце концов, зачем я здесь, как вы думаете? Даже если бы я мог смириться с тем, что лишусь вашего общества, то лишиться шанса написать свою самую знаменитую книгу — ни за что!
— Но все, что вы успели сделать на данный момент, — это подбросить мне убедительный мотив для убийства. Сомневаюсь, что это нам сильно поможет.
— Зато я успел выяснить, что такого мотива у вас не было, — ответил Уимзи.
— Почему вы так решили?
— Если бы у вас был такой мотив, вы бы мне не сказали. Наоборот, незаметно сменили бы тему. А кроме того…
— Что?
— Я навестил мистера Коула в «Еримсби и Коул» и узнал, кто получит большую часть прибыли от книг Филиппа Бойза. И как-то не могу себе представить, чтобы он был предметом вашей любви.
— Не можете? — откликнулась Гарриет Вэйн. — Отчего же? Между прочим, я слепо обожаю все его подбородки.
— Если вам так нравятся подбородки, — сказал Уимзи, — я постараюсь отрастить себе парочку, хотя это будет очень нелегко. Главное, продолжайте улыбаться — вам это страшно идет.
«Все это замечательно, — подумал он, когда ворота закрылись у него за спиной, — веселая болтовня поднимает настроение пациенту, только вот не двигает нас вперед. А что, кстати, с этим Эркартом? В суде он выглядел вполне прилично, но тут никогда не знаешь наверняка. Стоит, наверное, заскочить к нему и немного поболтать».
Приняв такое решение, Уимзи отправился на Уоберн-сквер, однако там его ждало разочарование. Мистера Эркарта вызвали к больной родственнице. Дверь открыла не Ханна Вестлок, а полная пожилая дама — очевидно, кухарка, предположил Уимзи. Хорошо бы ее расспросить, но Уимзи подумал, что мистер Эркарт едва ли окажет ему радушный прием, если узнает, что из его слуг вытягивают какие-то сведения у него за спиной. Поэтому Уимзи ограничился тем, что поинтересовался, когда вернется мистер Эркарт.
— Точно не могу сказать, сэр. Насколько я понимаю, зависит от того, как эта больная леди будет себя чувствовать. Если ей станет лучше, мистер Эркарт сразу вернется, потому что у него сейчас вроде бы очень много дел. А если она скончается, то он, конечно, задержится, чтобы разобраться с имуществом.
— Ясно, — сказал Уимзи. — Так неудобно получается — видите ли, у меня к нему довольно срочное дело. Не могли бы вы назвать мне его адрес?
— Извините, сэр, но я не уверена, что мистер Эркарт это бы одобрил. Если вы по деловому вопросу, сэр, можете обратиться за сведениями в его контору на Бедфорд-роу.
— Большое спасибо, — ответил Уимзи, записывая номер. — Я зайду в контору — может быть, мне даже не придется беспокоить мистера Эркарта.
— Да, сэр. Как мне передать, кто заходил?
Уимзи протянул ей свою карточку, подписав сверху: «In ге[37] Г. У. Вэйн», и добавил:
— Но ведь есть вероятность, что мистер Эркарт вернется совсем скоро?
— Да, сэр. В прошлый раз он уезжал всего на пару дней, хвала милосердному провидению, ведь как раз тогда бедный мистер Бойз так ужасно скончался.
— О да, — согласился Уимзи, радуясь, что тема всплыла сама собой. — Могу себе представить, какое это было страшное потрясение для всех вас.
— Да вы знаете, я до сих пор стараюсь об этом не думать, — сказала кухарка. — В доме умирает джентльмен, да еще от отравления, а я, значит, готовила ужин — это, в общем, может навести на всякие мысли.
— Но ведь ужин был ни при чем, — великодушно заметил Уимзи.
— О да, сэр, и мы это доказали честь по чести. Чтобы у меня на кухне и вдруг что пошло не так — да никогда в жизни! Но людям ведь только повод дай — сразу пойдут разговоры. На самом деле не было ни одного блюда, которое бы не попробовал хозяин, а потом и мы с Ханной, и уж как я этому рада, вы не представляете.
— Да уж, понимаю, — сказал Уимзи, раздумывая, о чем ее спросить дальше, но тут их беседу прервал пронзительный звонок со стороны кухни.
— Это мясник! — всполошилась кухарка. — Простите, сэр, мне нужно идти. Горничная слегла с простудой, и я все утро кручусь одна. Я передам мистеру Эркарту, что вы заходили.
Кухарка закрыла дверь, а Уимзи отправился на Бедфорд-роу, где его принял немолодой клерк и без лишних вопросов сообщил ему, по какому адресу можно найти мистера Эркарта.
— Вот адрес, милорд: миссис Рейберн, Эпплфолд, Уиндл, Вестморленд. Но не думаю, что он долго там пробудет. Могу ли я вам чем-то помочь в данный момент?
— Нет, спасибо. Видите ли, я хотел переговорить с самим мистером Эркартом. Это касается его безвременно скончавшегося кузена, мистера Филиппа Бойза.
— В самом деле, милорд? Такая трагедия. Мистер Эркарт был глубоко потрясен, тем более что все произошло у него в доме. А какой приятный молодой человек был мистер Бойз. Они с мистером Эркартом очень дружили — когда это случилось, ему пришлось нелегко. Вы присутствовали на слушании, милорд?
— Да. Что вы думаете о вердикте?
Клерк поджал губы.
— Не скрою, я был удивлен. Дело, на мой взгляд, совершенно ясное. Но что взять с присяжных, тем более в наши дни, когда и среди них есть женщины. В этой сфере теперь часто встречается прекрасный пол, — он многозначительно усмехнулся, — а дамы редко разбираются в законах.
— Как это верно, — согласился Уимзи. — Хотя, с другой стороны, без прекрасного пола было бы гораздо меньше судебных процессов, так что вашей практике от него большая польза.
— Ха-ха! Отлично сказано, милорд. Конечно, нужно идти в ногу со временем, но я сам человек старомодный, и, на мой взгляд, дамы были восхитительны, пока служили для украшения и вдохновения, но сами в делах не участвовали. Взять хотя бы одну нашу молодую сотрудницу — нет, работала она замечательно, но вот взбрела ей в голову блажь — она взяла и вышла замуж, бросив меня на произвол судьбы, как раз когда мистер Эркарт в отъезде. Молодого человека женитьба заставляет остепениться, дорожить своей работой — а с юной леди все наоборот. Правильно и хорошо, что она решила выйти замуж, но какое неудобство для нас — ведь не можем же мы в адвокатской конторе то и дело нанимать клерков на короткий срок. Часть работы требует конфиденциальности, да и атмосфера стабильности тоже весьма желательна.
Уимзи посочувствовал бедам старшего клерка и пожелал ему хорошего дня. Найдя на Бедфорд-роу телефонную будку, он влетел внутрь и поспешно набрал номер мисс Климпсон.
— Говорит лорд Питер Уимзи. — Здравствуйте, мисс Климпсон! Как идут дела? Лучше не бывает? Отлично! А теперь слушайте. Есть вакансия личного секретаря в адвокатской конторе мистера Нормана Эркарта, на Бедфордроу. У вас есть кто-нибудь подходящий? Прекрасно! Пошлите их всех в контору. Да, мне очень нужен там свой человек. Нет, нет, никакого расследования. Просто собирать все слухи и сплетни о деле мисс Вэйн. Да, выберите кого-нибудь посолиднее и проследите, чтобы не злоупотребляли пудрой. Юбки — четыре дюйма ниже колена: сейчас всем заправляет старший клерк, у которого предыдущая сотрудница выскочила замуж, так что женская привлекательность его теперь не привлекает. Договорились! Устройте туда кого-нибудь и пришлите ко мне за инструкциями. Храни вас бог, и да не располнеет ваша тень![38]
Глава VIII
— Бантер!
— Милорд?
Уимзи постучал пальцами по только что полученному письму.
— Бантер, ваше обаяние готово к подвигам? Несмотря на зимний холод, чутки юные умы? Как весной, кичится Бантер блеском радужной каймы?[39] Есть в вас дух завоевателя? Так сказать, немного донжуанства?
Бантер, удерживая на пальцах поднос с завтраком, неодобрительно кашлянул.
— Вы хорошо сложены, у вас прекрасная осанка и представительный вид, — продолжал Уимзи, — смелый и даже нескромный взгляд — в нерабочее время, конечно, — язык у вас подвешен отлично, и мне, Бантер, кажется, в вас просто бездна обаяния. Ни одна кухарка или горничная о таком и мечтать не смеет!
— Я неизменно стремлюсь проявлять себя наилучшим образом на службе у вашей светлости, — сказал Бантер.
— И я это вижу, — признал лорд Питер. — Сколько раз я себе говорил: Уимзи, это ненадолго. Близок тот день, когда этот человек сбросит рабские оковы и найдет себе работу в пабе или где-нибудь еще, но ничего не происходит. По-прежнему каждое утро я получаю свой кофе, нахожу наполненную ванну, заранее приготовленную бритву, аккуратно разложенные галстуки и носки, а на фамильном блюде — яичницу с беконом. И все же в этот раз мне потребуется еще большая преданность. Преданность, чреватая опасностями для нас обоих, дорогой Бантер, ибо, если вы, утратив волю, сделаетесь мучеником брачного союза, кто тогда будет приносить мне кофе, набирать ванну, выкладывать бритву и так же самоотверженно проделывать все прочие ритуалы? И все-таки…