ация обо всех сотрудниках лицензированных частных охранных предприятий, нет такой женщины… Никто никогда не слышал об автогонщике Одере Виттмаре, ни в одном из тех городов, где имеются отделения федерации автоспорта. Человек с таким именем не погибал в обозримом прошлом ни на одних гонках ни в одной стране, ни в одном классе автомобилей: я не поленился ради друзей сделать запрос в международную федерацию… Отпечатки пальцев вашей дамы нигде не проходят… Вывод: все то, что эта особа вам наплела при поступлении в агентство — очевидная ложь. От начала и до конца.
— Чего‑то такого я и ожидал, — мрачно сказал Олег. — Получается, как я и говорил, не совсем нормально: она знает о нас все, а мы о ней ничего.
— Поэтому я и предлагаю Орешину: прямо сейчас, я забираю её с собой, и мы там сами с ней разберёмся так, как это в таких случаях полагается, — заявил Зинченко.
— А я против! — возразил Юра.
— Видишь?! — Зинченко картинным жестом указал Олегу на Юрку. — А он, видишь ли, против! Для кого я старался? Для себя? Да мне ваша дама век бы не нужна, себе только работы добавлять! А теперь что прикажешь, закрыть глаза на все?!
— Юрка, Игорь прав, — заметил Олег. — Она нам нагло врёт, а ты все её защищаешь!
— Я не защищаю! Если хотите знать, я чувствую себя где‑то даже оскорблённым… Но прежде я хочу сам во всем разобраться, — чётко сказал Юра. — Поэтому, Игорь, спасибо тебе за помощь… Но пусть она сейчас останется здесь. Задержать её вы всегда успеете. Уезжай, мы с Олегом по-своему с ней побеседуем…
— Только без глупостей, — предупредил Зинченко и встал.
Олег повёл его выпроваживать. Юрий за время его отсутствия не произнёс ни звука. Вид у него был просто расстроенный, но даже несколько несчастный. Я почему‑то не сомневалась, что если моё объяснение их не удовлетворит, то они без проволочек отдадут меня на съедение властям. А поскольку я также была уверена на сто процентов, что моё объяснение их как раз совершенно не удовлетворит, можно было начать готовиться к тому, что в течение нескольких недель меня будут безрезультатно «устанавливать». А вот в чём я сомневалась, так это в том, что мне вообще стоит начинать что‑либо пояснять. Им будет сложно, совершенно невозможно поверить мне.
Хмурый и немного злой, Олег вернулся и занял своё место у стены.
— Ребята, отпустите меня, — сказала я. — Просто так, без всяких разборок, отпустите. Я уеду, и вы меня больше никогда не увидите.
Наверно, я просто струсила. Но если бы ребята меня отпустили, я бы и вправду исчезла навсегда. Только потом я поняла, что это была вовсе не трусость, а уверенность в том, что правда, рассказанная мной, даже если они в неё поверят, не позволит им относиться ко мне так, как это было мне необходимо.
Весь фокус был в том, что я не была больше Катей. Это поняли бы все, кто узнал бы мою историю. Но этого не могла понять Рэста, и с этим не могла смириться Катя, живущая в ее теле.
— После всего, что ты нам за эти недели наговорила, мы не можем тебя отпустить. Если бы хоть кое‑что из твоих рассказов о себе было правдой, я мог бы понять, но так, как все получилось… — Юрка покачал головой. — У нас укрепились подозрения, что ты не просто ломаешь комедию, но и делаешь это с неким умыслом.
— Вам опять везде мерещатся происки Извекова? — усмехнулась я. — Я не его агент. Я вам уже говорила…
— Что он в другой реальности? — перебил меня Юра. — Допускаю, и даже готов поверить. Но это не причина для того, чтобы отпустить тебя…
— Боже мой, Юра… Если ты допускаешь и готов поверить, почему же ты не допускаешь тогда, что я и о себе говорю правду?! А то, что Зинченко ничего не нашёл, означает только одно: он не там искал. И не найдёт никогда, потому что мои следы в этом мире никак не увязать теперь со мной, а в те миры, где вам следовало бы удовлетворять своё любопытство, вы не попадёте!..
— Ты о другой реальности? — уточнил Юра и оглянулся на Олега. Тот по‑прежнему стоял у стены, опершись на нее согнутой в колене ногой и низко наклонив голову.
— Да, о другой!
— Но это же неправда! — возразил Олег ледяным голосом. — Юра, ты же сам говорил, что где‑то видел её раньше…
— Я мог и ошибаться, — отмахнулся Юрка. Если бы он знал…
— Ты не ошибался, Юра, — я не могла больше просто сидеть. Внутри все металось и подпрыгивало от страха и нестерпимого желания как‑нибудь поскорее оборвать этот разговор. Я поднялась и, обойдя кресло, взялась руками за спинку. — Ты видел меня раньше. Во сне.
Олег подчёркнуто хмыкнул, но ничего не сказал. Юра же задумчиво протянул, потирая лоб:
— Возможно…
— И ты, Олег, тоже видел меня раньше, только я выглядела по‑другому. Я же говорила тебе, что я вернусь…
Если уж меня начнёт заносить, то остановиться практически невозможно. А увидев гневные глаза Олега в момент, когда он поднял голову в ответ на мою реплику, я поняла, что сказать придётся. Ну нет выдержки, так нет. Не смогла просто держаться с ними рядом, так не смогла…
— Ты спал в гостинице Сылве после очередной вылазки на развалины Рая. Ты видел сон: девушку с длинными светлыми вьющимися волосами. Ты прекрасно помнишь о ней, не так ли, Олег?
— Кто ты, черт возьми, такая? — угрожающе процедил Олег. Он был похож на затравленного собаками кролика несмотря на свой грозный тон. — Какое отношение ты имеешь к ней?
— Александр Извеков все вам рассказал? Про разделение сознания, про аналоги, про перемещение личности после смерти?
— Да, он все это нам рассказал, — отрезал Юрка. Он все тревожнее и тревожнее смотрел на друга. Казалось, он боится пропустить момент, когда Олег сорвётся и бросится на меня. Олег слегка подался вперёд, и Юра встал с дивана.
— Не дёргайся, Юрка. Я способен выслушать её до конца. Это становится все интереснее, — Олег вынул руки из карманов и сложил их на груди. — Так что дальше?
Я отступила на шаг назад. Под подошвой хрустнуло. Я посмотрела вниз. Под ногами валялось несколько осколков. Я наклонилась и подобрала их. Белое бутылочное стекло…
— Ну, вы и поросята! — невольно вырвалось у меня. — За восемь месяцев не могли вымести комнату!
Олег прыгнул на меня так стремительно, что Юрка не успел даже поднять руки. Олег больно схватил меня за плечи и тряхнул:
— Откуда тебе известно, что это за стекло?
— А мне все известно! Больше, чем вы можете себе представить! — я вырвалась из цепких рук и отбежала поближе к Юре. Он хотя бы не даст Олегу покалечить меня прежде, чем я закончу. Мандраж и паника прекратились, осталось только знакомое нетерпение и тупая боль в сердце от того, что выяснение отношений все прекратит, и моё сближение с ними станет невозможным.
— Я все помню, я помню все, что со мной когда‑нибудь было! Наверное, мне лучше было бы все забыть, но я помню. Я помню, как мы переехали в эту квартиру, помню, как я настояла, чтобы ты, Юрка, принял меня официально в своё агентство!
Брат беспомощно пригладил волосы. Но его глаза говорили, чтобы я продолжала. Он хотел слышать меня.
— Помнишь, Юра, как мы тогда проговорили всю ночь в этой комнате? Помнишь, какое обещание ты с меня взял?
Он молчал.
— Я обещала тебе, что никогда не буду считать себя умнее других и никогда не сделаю ничего такого, из‑за чего вы будете иметь со мной проблемы. Так, Юра?
Он кивнул.
— Прости меня, я не сдержала обещание. Правда, я за это заплатила. Видишь, в кого я теперь превратилась?! — я сняла очки и швырнула их под ноги.
— Мария, не кричи так, я ничего не понимаю… — взмолился Юра, сжав виски ладонями.
— А ты, Олег, помнишь, как Извеков застрелил меня на аллее?!
Олег закрыл глаза и сжал кулаки. Мне было больно от того, что я делала с ними, но нужно было через это пройти.
— Я ещё кое‑что помню! Я помню, что любила вас обоих, потому что сначала кроме вас у меня никого не было! И я помню, как рвалась к вам, не смея показаться вам на глаза в собачьей шкуре!.. А ты представляешь, Олег, как жгла меня твоя серебряная монетка?!
Олег отскочил от меня, вытянув руку, словно боясь моего нечаянного прикосновения:
— Заткнись! Какое ты имеешь право напоминать нам об этом, даже если ты знаешь, что случилось с Катей?!
— Да уж, какие у меня теперь права? Я ведь… — я оголила запястье, сняла браслет, выдернула его из бархатного чехла и протянула Олегу. — Возьми его, Олег. Увы, он не помог мне там, на аллее. Там было уже поздно. Он, правда, привёл меня сюда, но теперь это уже не имеет значения…
Олег взял браслет, едва не выронив. Он смотрел на него, как на гремучую змею.
— Она же просто пользуется её вещами, Юра… — прошептал он.
— И её воспоминаниями? — возразил Юрка.
— Ты же слышал от Извекова об их дьявольских способностях! Так почему же ты, никогда никому не верящий на слово даже в мелочах, развесил уши перед этой наглой… то ли аферисткой, то ли шпионкой… — Олег вдруг метнулся в коридор и втащил в комнату мою сумку. Он торжественно потряс ею. — Вот, у неё даже сумка Катюши! Она, может, и из другого мира, но за то, что она играет на нашей боли, я её своими руками задушу!..
Он расстегнул молнию на сумке и, перевернув её кверху дном, вытряхнул её содержимое на пол. Мой пистолет, коробочка Зубарского, рукава от загубленной в Сылве стёганой куртки, и чёрная куртка Юрки, подобранная в девятом номере старой гостиницы.
— Души, — я подошла к нему вплотную. — Души. Два раза я уже умирала. А третий точно будет последним! Какой ты несчастный, Олег, у тебя ещё впереди столько жизней, и в каждой ты будешь если не вспоминать, то подспудно чувствовать свою вину за то, что мне сейчас не поверил. Потому что после первой своей смерти ты поймёшь, что я была права. Но будет поздно…
— Она нам угрожает, она нам ещё и угрожает, — выдохнул Олег. — Юрка, ты понял, она имеет в виду, что она — Катя!.. Юра?!
Юрка сидел на диване, согнувшись и уткнув лицо в ладони.
— Замолчи, Олег! Сделай так, чтобы я тебя не слышал! — Юра поднял голову и повернулся ко мне. — Дальше, Мария!