Проектированные художественной комиссией реформы в личном составе коснулись преимущественно русской драматической труппы, хора русской оперы и оркестров.
Управление русской драматической труппой в Петербурге и одновременно в Москве поручено было драматургу А. А. Потехину. Весь состав петербургской труппы был рассмотрен в комиссии. При этом были намечены к увольнению несколько артистов из числа признанных лишними. Увольняемые получили щедрое вознаграждение либо пенсиями, либо единовременными выдачами. Кроме того, с некоторыми артистами не были возобновлены контракты. Основной мерой явилась безусловная отмена поспектакльной платы драматическим артистам. Связанный с этой отменой расчет годовых окладов жалованья разрешен следующим образом. Для каждого артиста (как это можно видеть из приведенной выше сравнительной таблицы) подсчитаны были годовой оклад 1880 года и произведение суммы разовой платы на годовое число участия в спектаклях. Суммированием этих данных определялись годовые оклады каждого актера. При сказанных вычислениях комиссия упустила весьма важное обстоятельство. Сценический год установлен был с 1 сентября до начала летних вакаций, а несколько позднее, в 1881 году, последовало распоряжение о закрытии представлений правительственных театров в Великом посту и в канун воскресных и праздничных дней, что не было комиссией принято во внимание. Не учтено было также предстоявшее сокращение работы русской драмы при снятии ее спектаклей со сцены Мариинского театра, а также и Нового театра[92], остававшегося неарендованным. Результаты этих перемен не были подсчитаны комиссией: она упустила из виду разницу бывшей до 1881 года работы и будущей, после реформы. В 1880 году русская драма в Петербурге дала в общем 538 спектаклей, а в 1883 году – всего 168 спектаклей. Таким образом, уменьшение работы труппы более чем в три раза не было предусмотрено, и оклады артистов, как видно из той же таблицы, оказались выше желательных для Дирекции.
В Москве при расчете окладов актеров русской драмы такого разительного преувеличения не оказалось благодаря меньшему сокращению годового числа спектаклей.
Особенно ценное значение имели преобразования в русской оперной труппе. Труппа эта занимала прежде приниженное положение сравнительно с итальянской. Прежде всего намечено было перемещение спектаклей русской оперы с Мариинской сцены в Большой театр, ввиду бóльших размеров в последнем зрительного зала и сцены. Итальянская опера была переведена в Мариинский театр. Хор русской оперы доведен был до 120 человек, поровну мужчин и женщин. Одновременно установлены были должности двух учителей хора, отдельно для мужского и женского. Талантливому бывшему оперному артисту Палечеку поручена была должность учителя сцены. Установлена должность второго капельмейстера оперы, и в помощь Э. Ф. Направнику был назначен К. А. Кучера.
Особенно существенной мерой явилось увеличение состава и вознаграждения русского оперного оркестра, численность которого была доведена до цифры 102 человек. Она превысила численность самых больших европейских оркестров: венского, миланского и парижского. Особенно усилена была струнная часть оперного оркестра. Для сравнения с прежним привожу следующую таблицу цифр 1880 и 1891 годов:
При реформе изменен был расчет музыкантов балетного оркестра, с тем что духовой его состав определен общим с оперным, а струнный комплектован из других музыкантов. Для драматических оркестров русской, французской и немецкой трупп оставлены самостоятельные оркестры. При балете учреждена должность пьяниста-репетитора.
Состав существовавшей ранее нотной конторы был несколько увеличен. Должность инспектора музыки заменена должностью заведывающего оркестрами, с оставлением на ней Е. К. Альбрехта.
В начале 1882 года работы художественной комиссии были закончены, и намеченные ею преобразования с этого же года начали приводиться в осуществление. Несколько позже они дополнялись частными усовершенствованиями. Члены комиссии получили разные награды: А. Н. Островский получил пенсию пожизненно, а А. А. Потехин – денежный подарок.
Глава 3. Преобразование административной и хозяйственной части
Необходимость административной и хозяйственной реформы театров выяснилась для Всеволожского с момента вступления его в директоры на место барона Кистера. Но решительный толчок для приступа к преобразованиям дала составленная записка о положении тогдашнего хозяйства Дирекции. Записка была преобразована в форму доклада министра на воззрение царя. В докладе этом описание неприглядного состояния театров завершено было ходатайством об отпуске сумм на немедленное увеличение средств Дирекции. Отпуск денег намечался по общему хозяйству, на монтировочную часть и на неотложные работы по строительству.
Император Александр III одобрил доклад и положил на нем следующую собственноручную резолюцию: «Вот к чему привела знаменитая кюстеровская[93] экономия. Нечего делать, надо постепенно привести все в должный и приличный вид». Тогда же было ассигновано в распоряжение Дирекции 180 000 рублей на неотложные расходы по испрашиваемым докладом назначениям. Сумма эта явилась основным фондом по реализации первых мер улучшения хозяйственной постановки дела.
Чтобы оценить все значение резолюции Александра III, надо вникнуть в психологию реформаторов, в особенности директора театров Всеволожского. Реформа художественной части, худо ли, хорошо, была уже намечена, регламентация ее закончена и с половины сезона 1881/82 года, т. е. с 1 января 1882 года, введена в действие. Но результаты этой части реформы были удаленны и неосязательны. Выжидать их приходилось до начала 1883 года, когда неподкупные цифры и факты покажут основательность и плодотворность намеченных преобразований. Эта часть реформы представлялась журавлем в небе, а конкретный отпуск значительных сумм на неотложные дела оказывался синицей в руках. Он давал возможность немедленного приступа к затыканию кричащих дыр в хозяйстве, а с другой стороны, надежду увидеть в ближайшее время реальные последствия мероприятий. Это обстоятельство окрыляло Всеволожского с сотрудниками и давало энергию к тому, чтобы не покладая рук двигать вперед начатое дело.
Реформа административно-хозяйственной части началась с образования упомянутой уже особой комиссии под руководством лица, намеченного для замещения Юргенса. С большими или меньшими перерывами работы реформы продолжались и после закрытия этой комиссии. Нельзя сказать, что реформа шла строго планомерно по точной программе. Она развертывалась применительно к ходу репертуарной жизни и сложилась в семи следующих отраслях жизни: 1) административная часть: выработка штата личного состава чиновников, комплектование его и налажение[94] служебных порядков; 2) монтировочная часть, которой, ради ее сложности, отводится здесь особая глава; 3) общехозяйственная часть; 4) строительная часть; 5) кассовая часть; 6) репертуарное хозяйство и издательство, описываемое рядом с монтировочной частью; 7) законодательная часть.
Регулярное течение реформационной работы временами прерывалось выделяющимися событиями как в общественной, так и в театральной жизни. Таковыми были, например, двукратные периоды коронационных приготовлений, в 1883 и 1896 году, временная перемена московской театральной администрации, при управлении этими театрами Островским и Майковым, закрытие петербургского Большого театра, ликвидация итальянской оперы и немецкого театра в Петербурге. Сюда же можно отнести отдельный период преобразовательных работ в Москве с учреждением должности управляющего делами Дирекции в 1897–1899 годах; очерку этих работ здесь посвящается особая глава.
За выделением, как сказано, монтировочной части, репертуарного хозяйства и вопросов законодательства, описание преобразований по всем прочим отраслям театрального дела сводится к следующему.
А. Первым самым серьезным предметом преобразования явился, конечно, подбор личного состава администрации, т. е. комплектование его людьми, способными понять значение вводимых реформ, найти энергию и уменье в проведении ее в жизнь, а главное, добросовестными в исполнении служебных обязанностей. Ранее новых назначений следовало освободиться от устарелого, лишнего, вредного или бесплодного состава чиновников.
За увольнением барона Кистера последовало удаление Всеволожским бывшего начальника репертуара, заведывавшего также и монтировочной частью. Позднее вышел в отставку управляющий конторой Юргенс, уволены были смотрители театров и некоторые театральные кассиры. Освобождены были также несколько вакансий канцелярских чиновников и вольнонаемных писцов. Значительные перемены постепенно произошли и в московском театральном управлении. Управляющий театрами Бегичев был еще с осени 1881 года временно заменен графом Сальясом[95]. Летом 1882 года были уволены от службы управляющий конторой Малышев и заведывавший гардеробной частью Германович.
Впоследствии в обеих столицах состав театральной административной службы был значительно пополнен женским персоналом. Эта мера коснулась преимущественно монтировочной части – в отделе хранения, билетных касс – на должность счетчиц, театральных библиотек, а с изобретением пишущих машин – в отделе канцелярской переписки.
С обновлением личного состава чиновников вскоре же изменилась физиономия и внешний вид самой конторы теа тров. Антресоли были сняты и оставили высокое помещение. Поставлена была приличная мебель, однотипные шкафы и столы. Костюмы чиновников приняли приличный вид. Изменилось к лучшему и поведение их. Один из писцов был уволен от службы как пьяница. На одном из его дежурств он найден был рано утром, зимой, застрявшим в широкой форточке окна на улицу, с головой и туловищем в канцелярии конторы, а ногами на улицу. Другой чиновник был удален за то, что спекулировал непогашенными гербовыми марками, которые снимал с подаваемых прошений в Дирекцию. Все эти меры привели к тому, что опрятный и даже нарядный вид театральной конторы давал представительную картину благоустроенного присутственного места, резко отличавшегося от прежнего неприглядного помещения.
Вскоре же по вступлении в должность управляющего Петербургской конторой, руководствуясь примером войсковых дневных приказов, с согласия министра двора, я ввел издание журнала распоряжений по театрам каждой столицы. В журнале ежедневно неуклонно вносились сведения о движении всего личного состава Дирекции, как артистического, так и административного. В этих сведениях отмечалось определение и увольнение от службы, болезни, отпуска, командировки, взыскания и наряды. Туда же вносились все распоряжения высшей власти, распределение работ, расписание установленных тогда же дежурств чиновников и врачей, а также сведения о передвижении имущества, исключение его из инвентарей, сведения о сборах со спектаклей и проч. Журнал распоряжений создал драгоценное собрание исторического материала по услеживанию последовательного движения театральной жизни. Издание журнала носило нумерацию по числам месяца, сперва оно печаталось на гектографе[96], а позднее печаталось в типографии. Экземпляры журнала рассылались по всем частям управления и по труппам, а также всем ответственным должностным лицам. Помимо всего сказанного, журнал распоряжений получил юридическое значение аутентического справочника по всем вопросам факта, личного состава и материальной части[97].
Б. К общехозяйственной части относятся содержание и снабжение театров и помещений Дирекции. Сюда входят строительная часть и ремонт, отопление и вентиляция, освещение, водоснабжение, содержание чистоты и полицейская часть и вспомогательные вопросы. Усовершенствование этих частей излагается далее в последовательном порядке.
1. Строительная часть и ремонт
Основой успешной, систематической и спокойной работы постоянного театра служит наличность приспособленного к ней помещения для сцены, для зрительного зала и для потребностей личного состава и материальной части. Такая наличность в 1881 году далеко не соответствовала масштабу деятельности правительственных театров в обеих столицах. Шесть петербургских трупп: три драматические, две оперные и одна балетная – работали в пяти театрах, из них один наемный. Русская драматическая труппа в некоторые дни исполняла три спектакля в трех разных театрах. В Москве три труппы – драматическая, оперная и балетная – работали в двух театрах. Недостаток чувствовался не в числе театров, а в наличности помещений для хозяйственных театральных нужд: для материальных складов, для мастерских и для вспомогательного служебного персонала – рабочих и прочих низших служащих.
В распоряжении Дирекции в Петербурге состояли следующие здания: а) большой дом в Театральной улице (ныне ул. Росси), где помещались театральная контора, театральное училище, церковь, нотная контора, несколько просторных квартир для чиновников и подвальные казармы для рабочих;
б) дом в Тюремном переулке для рабочих и декорационного сарая; в) здание на Вознесенском проспекте для экипажного заведения; г) дом в Подьяческой улице с большим сараем; д) часть дома, так называемого Иезуитского, на Екатерининском канале. Кроме того, в распоряжении Дирекции находились деревянное здание Каменноостровского театра[98] и при нем дача на Неве. Конечно, перечисленных зданий не хватало, в особенности для монтировочных складов, теснившихся за сценой, и для рабочих, ютившихся в подвалах и даже в уголках театральных зданий. Еще труднее положение было в Москве, где Дирекция при двух театрах располагала лишь двумя служебными зданиями: одно для конторы на Никитской улице и другое – для театрального училища, на Неглинной.
Ко времени вступления в Дирекцию Всеволожского вопрос жилищной нужды уже достаточно назрел. К ликвидации его был принят ряд постепенных мер: новыми сооружениями, ремонтом и расширением существовавших и наймом частных помещений.
Первое сооружение при реформе осуществилось в перестройке декорационного сарая в Подьяческой улице, с устройством над ним первого отвечающего современным требованиям живописного зала для профессора Шишкова. Затем построены в Тюремном переулке двухэтажные здания для гардеробных и бутафорских складов, с арсеналом, и для казарм рабочих. В следующей очереди перестроен дом Дирекции в Театральной улице с переделкой окон и снятием антресолей. В это здание, кроме прежних помещений школы, церкви, конторы, нотной конторы и квартир, переведены были четыре гардеробные мастерские, а позднее – две центральные библиотеки. Тогда же перестроен был Мариинский театр, с возведением двух пристроек: одной для электрической станции и другой для декорационного сарая с живописной залой для академика Бочарова. Там же перестроена сцена и оркестровое помещение и расширено публичное фойе. Позднее, с установкой электричества в Александринском театре и с устройством в нем центрального отопления и вентиляции, построена была станция освещения в доме на Театральной улице, а еще позднее построен дом для репетиционного балетного большого зала и для квартир рабочих. После Александринского театра освещен был электричеством Михайловский театр. Для электрической станции при нем возведен был дом на набережной Екатерининского канала.
В [18]90-х годах было куплено место в Алексеевской улице[99], где построен был каменный декорационный сарай. Временно для писания декораций занят был зал в Таврическом дворце, а в зданиях Новой Голландии заняты сараи для помещения декораций. С той же целью был использован упраздненный деревянный театр на Каменном острове.
В Москве перестройки и крупный ремонт приурочены были к коронационным приготовлениям 1883 года. С установкой в театрах электрического освещения и центрального отопления возведено здание электрической станции в Малом театре и построен тоннель между Малым и Большим театрами. Позднее было перестроено и капитально отремонтировано здание Московской конторы. Кроме того, в разное время серьезно ремонтировались оба московских театра.
С 1883 года, с упразднением итальянской оперы в Петербурге, закрыт был Большой театр, требовавший очень крупных переделок и капитального ремонта, к соображению о выполнении которых было немедленно приступлено. Между тем совершенно неожиданно здание Большого театра перешло в пользование Петербургской консерватории. Оказалось, что этого усиленно добивался А. Г. Рубинштейн. Он осаждал просьбами по этому поводу греческую королеву, Ольгу Константиновну, пребывавшую тогда в Петербурге. Император Александр III, приехав поздравить королеву с рождением ребенка, спросил ее, какого подарка она хочет по поводу этого события. Королева ответила: передачи Большого театра в ведение консерватории. Царь дал согласие. Тогда Дирекция предположила построить новый оперный театр на Марсовом поле. Управляющий конторой наметил систематический перечень вопросов по поводу задания нового сооружения, отвечающего современным требованиям большого оперного театра. Составлена была под председательством управляющего особая комиссия из всех заинтересованных в деле служащих, режиссеров и техников, которая выработала подробную программу всех требований, предъявляемых к новому проекту здания. На основании этой программы архитектор Дирекции профессор Шрётер разработал в подробности планы, фасады и разрезы проектируемого оперного театра стоимостью около 6 миллионов рублей, оставшегося за недостатком средств без осуществления.
2. Отопление театров и зданий
До 1882 года к отоплению театров и зданий применялась система отдельных топок. Первый опыт установки центрального отопления сделан был в 1883 году во вновь возведенном в Тюремном переулке здании для гардеробных складов и казарм рабочих. Затем, с переносом представлений русской оперы – после закрытия итальянской оперы – из Большого театра обратно в Мариинский, этот театр был перестроен, с установкой в нем центрального отопления. Много позднее система такого отопления с вентиляцией была установлена и в Александринском театре, подрядчиком инженером Н. В. Смирновым. Параллельно с усовершенствованием отопления упорядочен был вопрос заготовления, хранения и расходования дров и угля. Расход планомерно сократился с установлением должностей дровяных вахтеров.
3. Освещение
Вопрос освещения, как упомянуто было выше, выдвинулся как наиболее острый и неотложный. Применявшееся в то время в театрах газовое освещение во многих отношениях было неудобно, а главное – опасно в пожарном отношении. Свинчивание на сцене труб газопроводов с осветительными приборами, каковы рампы, кулисы, софиты и щиты, требовало расторопности, а быстрое перебегание осветителей вдоль газовых труб для зажигания рожков, расположенных между декорациями, всегда оказывалось опасной процедурой. Теперь, через пятьдесят с лишком лет, в моей памяти ярко восстает тревожный случай, к счастью прошедший благополучно, без возможных серьезных и страшных последствий. Это было в 1883 году в Москве, во время празднеств коронования Александра III. В Большом театре шел балет «Зорайя»[100] с весьма сложными декорациями и бутафорией. Театр был полон, в нем присутствовала вся царская фамилия. При такой обстановке спектакля, конечно, весь сценический персонал, до последнего рабочего, нервничал. Все спешили по возможности сократить антракты. В одной из перемен декораций, при освещении бережка между задней завесой, газовщик, свинчивавший входной конец газовой трубы бережка, крикнул: «Готово!» Между тем выходное отверстие трубы не было свинчено с надлежащим приемником. Рабочий осветитель, не дождавшись ответного отклика со стороны выходного конца трубы, поторопился зажигать рожки трубы и быстро пробежал с зажигалкой вдоль завесы. Рожки один за другим загорелись, и наконец зажегся выходной конец трубы. Он дал длинный язык пламени, которое тотчас же стало лизать тюли и полотно завесы, быстро загоревшейся. Все окружающие оцепенели от испуга, при ясном сознании опасности. Газовщик, свинчивавший выходной конец трубы, не потерялся. Быстро с решимостью взял левой рукой горящий конец трубы и, бледный как полотно, перекрестился, плюнул в правую руку и сразу захлопнул ладонью пламя отверстия раскаленной трубы и неподвижно замер. Замерли на минуту и все присутствовавшие. Но вскоре же загоревшаяся завеса была погашена. Трудно указать точное время, но, вероятно, прошло минуты три, покуда закрыли кран входного отверстия и прекратили течение газа по трубе. После этого самоотверженный газовщик отнял руку от трубы и был почти бесчувственным уведен со сцены. Геройство его спасло и публику, и сценический состав, и театр от неизбежной гибели. Имя героя записано в архивных документах, о подвиге газовщика тогда же было доложено министру двора и доведено до сведения Государя. Герою пожалована была солидная сумма денег. Рука газовщика была прожжена до кости. Он пролежал в больнице более четырех месяцев, но поправился и опять возвратился на свою прежнюю должность газовщика в театре.
Помимо пожарной опасности, газовое освещение страдает многими недостатками сравнительно с электрическим. Сложность газопроводки и громоздкость приборов ее замедляли ход сценической работы по освещению. Одно лишь зажигание люстры зрительного зала требовало времени на спуск рабочего балкона и на зажигание ряда рожков. Сценические световые эффекты были весьма несовершенны и затруднительны. Щиты с матерчатыми красными и синими зорями для цветного освещения неистово хлопали при спускании и подъеме и мешали слушать музыку и разговоры, давая грубые эффекты. Вся система освещения требовала многочисленной прислуги: газовщиков и осветителей. К тому же и ценность газового освещения была сравнительно высока. Это обстоятельство оправдало впоследствии затраты на оборудование освещения электрическим током.
В 1881 году в распоряжении Дирекции уже находилась небольшая динамо-машина, установленная в Большом театре для дополнительного освещения зрительного зала вольтовыми дугами, по только что открытой тогда системе Яблочкова. Вот эта-то машина оказалась первой ласточкой электрического освещения в русских театрах. В 1882 году машину эту поставили для освещения декорационного зала Шишкова в Подьяческой улице. Начатые в 1881 году переговоры с иностранным подрядчиком Руссо по устройству в театрах электрического освещения не привели к делу, ввиду непомерно высоких требований Руссо. Министерство двора остановилось на решении поручить сказанную работу лейтенанту А. И. Смирнову, состоявшему при Министерстве. Такое решение оказалось по последствиям неудачным. Смирнов на деле заявил себя мало подготовленным теоретически и неопытным в практике электрических работ. Человек с большим апломбом и самомнением, самонадеянно взявшийся за непосильное дело (карьерист, занимавшийся преимущественно фотографическими снимками царской фамилии), выполнил работы неудовлетворительно, и первый блин вышел комом. Работы оказались неудовлетворительными и доставили много неприятностей Дирекции. Во-первых, освещение опоздало в установке к сроку, что убыточно для сборов задержало открытие спектаклей русской оперы. Установка освещения как в Мариинском театре, так одновременно и в Тюремном переулке имела много недостатков и работала неисправно. Несколько раз происходил перерыв оперных спектаклей благодаря погасанию освещения во время хода действия.
В дальнейших установках электрического освещения Дирекция пользовалась услугами компетентного инженера, представителя нюрнбергской электрической фирмы Шуккерта, Б. А. Цейтшеля, рекомендованного Дирекции архитектором профессором Шрётером. Установку освещения Цейтшель произвел одновременно в Александринском театре и в доме Дирекции в Театральной улице. В этом доме построена была и электрическая станция. Эта установка оказалась значительно более основательной и удачной. Выполнена она была точно в назначенный срок и не давала погасаний света. После того электрик Попов, по поручению Дирекции, построил хозяйственным способом электрическую станцию на набережной Екатерининского канала для освещения Михайловского театра. Позднее упомянутый уже инженер Б. А. Цейтшель, на условиях подряда, установил в Москве электрическую станцию в особом здании во дворе Малого театра для освещения обоих московских театров, Большого и Малого.
Так называемое искусственное освещение сцены для производства особых световых эффектов было поручено чиновнику конторы Шишко. Для этого была открыта особая лаборатория. В ней заготовлялись препараты химического освещения, бенгальские огни и проч. К одному из способов искусственного освещения широко применялся ликоподиум (плаун), дававший безопасный, но весьма натуральный эффект пламени пожара или огневой вспышки. В этой же лаборатории производились приспособления и ремонт вольтовых дуг и других осветительных аппаратов. Для искусственного освещения широко применялись электрические эффекты, как, например, молния, блуждающие огни и проч.
4. Водоснабжение и пожарная безопасность
Вода представляет собой важный элемент сценического снабжения. Помимо средства утоления жажды, она является огнегасителем, дает возможность устройства паровых механизмов и различных сценических эффектов, каковы: фонтаны, каскады и проч.
Пожарная безопасность требовала доставления воды к самым верхним частям сцены – к колосникам и под стропила. До 1881 года напор городского водопровода не давал возможности водной струе достигать верхних сценических устройств и был для этого недостаточен. С реформой этот недостаток был устранен. Во всех театрах установлена специальная система подымающих воду компрессоров.
Что касается пожарной безопасности, то, как уже указано выше, кошмар гибели от огня людей и сооружений стоял неуклонной и бесспорной угрозой для всего служебного состава Дирекции и в особенности для лиц, прикосновенных к театральному строительству. Вопрос этот всесторонне обсуждался в административно-хозяйственной комиссии. Он изучался как на фактах русской действительности, так и по справкам за границей. Тщательное изучение вопроса дало основание усмотреть в этом деле связь с вопросами психологии. Это привело, сколько помню, к трем парадоксальным заключениям, а именно:
а) страх пожара – желательный предупредитель его; иначе говоря, уверенность в пожарной безопасности создает опасность возникновения пожара;
б) хороши лишь те противопожарные меры, которые поспевают на свое место за минуту до пожара;
в) опасен не столько пожар, сколько пожарная паника.
Руководствуясь такими соображениями, Дирекция распределила меры обеспечения от пожарного бедствия на две категории: меры предупредительные и меры борьбы с пожаром.
Предупредительные меры прежде всего были направлены к обеспечению возможности быстрого удаления из театра публики и сценического персонала. До 1881 года обеспечение это было весьма несовершенно. Число выходов из зрительного зала, из артистических уборных и из-за кулис было недостаточно. Лестницы не удовлетворяли ни количеством, ни по размерам. Например, в петербургском Большом театре некоторые каменные площадки и коридоры сообщались деревянными лестницами. Распределение мест в партере было тесное. Все эти недостатки дополнялись теснотой артистических уборных и загромождением сцены стенками и бутафорией. Хотя и не вполне, но в главных частях сказанные недостатки были устранены. В верхних этажах театров были спущены спасательные лестницы. Основной противопожарной мерой принято было устранение со сцены, т. е. с настила ее, с колосников и из трюма всего лишнего материала, как дерева, так и тканей. Было сделано такое, более рациональное, размещение инвентаря, при котором сцена оставалась свободной от вещей, не требующихся для данного спектакля. Предлагались вспомогательные меры, как, например, устройство железной завесы, отделяющей в пролете портала зрительное зало от сцены. Пример пожара в Ринг-театре в Вене дал отрицательное указание. Выпучивание железной завесы при упомянутом пожаре образовало трубу с сильной тягой, усилившей пожар. От этой меры отказались, как бесполезной. Бесполезным паллиативом[101], может быть опрометчиво, признано было также предохранительное пропитывание дерева и тканей особым составом.
Меры тушения пожара при реформе были значительно усилены. Увеличено число пожарных кранов в театрах, а также удлинены шланги. Поставлены многозначительные ручные огнетушители различных систем. Тщательно организовано дежурство пожарных в театрах, в особенности за кулисами, в трюме и в колосниках.
За всем описанным лучшей противопожарной мерой, предпринятой Дирекцией, оказалось, как я предполагаю, создание во всем театральном составе действительного, постоянного страха перед пожаром и сопряженная с этим страхом осторожность. Такая мера благоприятно оправдала себя во все двадцатилетие описываемой эпохи.
5. Содержание чистоты в театрах
Вопрос опрятности в содержании театров, в момент перехода и в новую Дирекцию, явился в 1881 году очередным и существенным. Внешний вид театров, в частности зрительного зала, коридоров, сцены и помещений артистов, был крайне запущен. Намечавшиеся для устранения этих недостатков работы приурочивались преимущественно к строительным переделкам в театрах. Прежде всего была объявлена в Мариинском театре отделка барьеров лож и обивка их голубым штофом в зрительном зале. Затем испрошено было разрешение на замену прежней красной с золотом обивки зала Михайловского театра на оранжевый с серебром. Позднее реставрирована была позолота на барьерах лож Александринского театра. В московских театрах отделка зрительных зал была подновлена перед коронацией 1883 года. Общее содержание чистоты в театрах обеих столиц было усиленно сосредоточено на работе капельдинерского состава, под надзором полицмейстеров театров со старшим капельдинером. Штат капельдинеров был с реформой изменен. Капельдинеров разделили на две категории. Первая – простые капельдинеры со старшим в качестве вахтера, вторая категория – контрольные капельдинеры, наблюдающие за входными билетами и за размещением публики. Они подчиняются старшему контрольному капельдинеру в театрах и состоят в ведении контроля сборов. Простые капельдинеры имеют в своем ведении вешалки для хранения верхнего платья публики.
Для очистки мусора в театрах, зданиях и казармах для рабочих поставлены были мусоросжигатели. Очистка снега производилась гужевой вывозкой и установкой снеготаялок при электрических станциях для работы мятым паром[102].
6. Полицейский порядок в театрах
До 1881 года дело это лежало на смотрителях театров и отчасти на упомянутых выше дежурных чиновниках конторы. С реформой такой порядок изменился. К делу поддержания хозяйственного и полицейского порядка в зрительном зале и на сцене привлечены офицеры гвардии под званием полицмейстеров театров, с помощниками при каждом из них. Впоследствии, по указанию опыта, нашли возможным обходиться без помощников полицмейстеров, а в Москве, ввиду близости между собою обоих театров и при наличности тоннеля между ними, один полицмейстер управлялся в двух театрах. В ведение полицмейстеров передано было все общее театральное хозяйство, т. е. отопление, освещение, текущий мелкий ремонт зданий и инвентаря, заведывание служительским составом капельдинеров, сторожей и дворников. Наряжаемые на спектакли чины общей полиции наблюдали за порядком вне стен театра, и лишь в случае необходимости полицмейстеры театров могли обращаться за содействием к внешней полиции. На полицмейстеров театров, между прочим, была возложена обязанность ведения «театральных» дневников. В дневниках отмечались все выделяющиеся текущие события в театрах, течение репертуарной жизни, посещения высокопоставленных и начальствующих лиц и проч.
7. Санитарное дело в театральной Дирекции
В прежнее время дело это ограничивалось наличием одного врача при управлении в каждой столице – для лечения в школе и для помощи в экстренных случаях служебному персоналу. Кроме того, в каждом театре на каждый спектакль наряжался дежурный врач для помощи в публике. Вознаграждения дежурные врачи не получали, но имели право на занятие в дни спектакля места в партере. Такое правило сохранилось и после реформы. Прежде ни артистам, ни служебному персоналу, ни рабочим медицинской помощи и аптечного довольствия не полагалось. Это вызывало, конечно, справедливые жалобы, особенно со стороны служащих, получавших малые оклады содержания. Такой порядок в 1882 году был совершенно изменен. В Петербурге были учреждены две театральные медицинские амбулатории и одна такая же в Москве. В амбулаториях был открыт бесплатный прием больных артистов, служащих и рабочих. В Петербурге амбулатории помещались: одна – в Театральной улице, а другая – в Тюремном переулке. К амбулаториям приурочена была аптека для более ходовых лекарств. Врачи в амбулаториях чередовались по дням. Прием и лечение больных, назначение лекарств и применение физиологических способов пользования лежало на штатных врачах Дирекции. Приготовление лекарств и помощь врачам при амбулаторных приемах лежали в каждой столице на фельдшере-фармацевте.
Первыми штатными врачами Дирекции в Петербурге были назначены психиатр Л. Ф. Рагозин (впоследствии директор Медицинского департамента и затем председатель Медицинского совета) и одновременно с ним д-р А. Л. Тен, хирург. Позднее для помощи в женских болезнях была приглашена женщина врач Н. В. Сукова. В Москве ограничились назначением лишь одного штатного врача д-ра Казанского, с установлением приемов лишь в одной амбулатории. Кроме пользования больных, на штатных врачах лежало посещение служащих и артистов, сказывающихся больными, для выдачи в подлежащих случаях свидетельств об освобождении от службы.
8. Перевозочная часть
Перевозочная часть поставлена была в Петербурге довольно удовлетворительно. Перевозка воспитанников школы и артистов на спектакли и репетиции, а также транспорт монтировочного инвентаря производились исправно средствами собственного экипажного заведения Дирекции на Вознесенском проспекте. В Москве дело это поручалось подрядчику извоза по контракту. При реформе усовершенствование перевозки свелось лишь к упорядочению дела для возможности широкого пользования экипажами малоокладных артистов и хора. Параллельно с тем установлен был тщательный контроль этого пользования, не всегда, впрочем, удачный. Надо сказать, что крупные артисты и члены режиссуры ухитрялись пользоваться преимуществами в транспорте.
9. Билетная касса театров
Эта часть представляла собою, в особенности в Петербурге, больное место в работе Дирекции. Помещения для билетных касс устроены были отдельно при каждом театре. Протекция некоторых должностных лиц Дирекции и в особенности театральных кассиров создала, однако, ряд источников для получения билетов помимо кассы. Рядом с этим процветали барышничество с билетами на интересные спектакли, встречавшие усиленный спрос, в особенности на оперу. При реформе борьба с барышничеством была поставлена на первую очередь и была не легка, так как законодательством этого рода промысел не был запрещен. Перемена состава кассиров принесла некоторую пользу, но не прекратила барышничества, при отсутствии сочувствия к этой борьбе со стороны полиции. Выдвигался ряд мер к устранению барышников, в форме, например, открытия параллельных касс или центральной кассы как способов рассредоточения продажи билетов и т. п. Но меры эти оставались в области неосуществившихся проектов. Справки, наводившиеся по этому предмету в России и за границей, не дали добрых указаний. Только случайно и неожиданно полезный совет пришел, как это ни странно, со стороны представителя православной церкви. Бывший священник Петербургской театральной школы, назначенный потом настоятелем посольской церкви в Берлине, ознакомившись из переписки со мной о петербургских кассовых неурядицах в театральной Дирекции, сообщил мне сведения о новом кассовом порядке в Берлине. Там установлена была предварительная запись театральных билетов по почте. Это подало мне мысль установить подобный же порядок в Петербурге. С согласия министра двора был разработан мною проект записи на места в спектакли. Во многих местах по городу были установлены металлические белые ящики. Тогда же открыта всюду продажа открытых писем с оплаченными ответами. В письмах излагались по определенной редакции требования на запись в особой конторе центральной кассы на те или другие места в спектаклях, с указанием адреса заявителя. Такие же открытые письма с ответным бланком опускались в городские почтовые ящики. В то же время установлено было еженедельное, по субботам, объявление в афишах семидневного репертуара во всех правительственных театрах. Несколько раз в день производилась выемка сказанных писем из белых ящиков. Письма эти, а также письма, присылаемые по почте, направлялись в контору записи для разборки. Тогда же был установлен новый штат из 26 счетчиц для работы в конторе записи, и в кассах должности прежних кассиров были упразднены. Контроль продажи билетов и пользования ими был поручен особому чиновнику конторы театров. Контора записи была устроена в крыле упраздненного Большого театра. Контора записи распределила свою работу по нескольким участкам сообразно роду спектаклей. Все поступающие письма шли в регистрацию по театрам и по дням спектаклей, в строгом порядке поступления в контору записи. Регистрированные письма направлялись к распорядителю билетного комплекта. Требования, находившие удовлетворение, отмечались в этом комплекте, и на соответственном ответном бланке записывался номер билета. Неудовлетворенные требования отмечались на том же бланке словом «нет». Ответные письма отправлялись на почту. Лица, получившие удовлетворение, могли получить билеты в кассе до конца дня, предшествовавшего спектаклю. С ценой билета уплачивался установленный процент за запись. Сбор за запись доходил до 16 000 рублей в год и с лихвой покрывал расходы на счетчиц и на прочее содержание конторы записи. Билеты на спектакли, не полученные по записи, направлялись с утра в день спектакля на обыкновенную продажу.
Действие новоустроенной конторы записи открыто было с Масленицы 1888 года. Эффект новшества был большой и пестрый. Хвосты ночных дежурств у театральных касс сразу исчезли. Контора записи была завалена работой, на первое время казавшейся неодолимой. Но вскоре же, благодаря удачному подбору счетчиц, она поддалась выработанной технике и исполнялась с удивительной быстротой и точностью. В первые памятные для меня дни открытия записи мест нарастающий наплыв писем доводил некоторых счетчиц до слез, и мне приходилось всячески подбадривать их энергию. Интересующаяся театром публика резко разделилась на два лагеря. Учащаяся молодежь и небогатые любители театра горячо приветствовали новый способ приобретения билетов в театр. Театральная контора получила многочисленные заявления благодарности за избавление от утомительных ожиданий у дверей касс и от потери сил и времени, в особенности при покупке билетов в театр. Но, с другой стороны, явилась сильная оппозиция трех элементов. Во-первых, барышники, потерявшие возможность добывать билеты по знакомству с театральными служащими и обреченные на риск при покупке через письма. Им приходилось тратиться на покупку марок для десятков писем с требованием мест, а получать иногда один лишь удовлетворительный ответ. В случае перемены пьесы, имеющей большой спрос, или при перемене крупного артиста барышник, уплативший деньги за запись, рисковал остаться в день спектакля с непроданными билетами на руках. Во-вторых, горячим и настойчивым оппонентом реформы явилась полиция, нашедшая в ней ущерб своим нелегальным аппетитам. Она теряла доходы по установке очередей у дверей театральных касс, а главное – она лишалась благодарности барышников за попущение в их вредной работе. В-третьих, значительным противником записи по почте оказался зажиточный класс любителей театра, получавших прежде билеты через кассиров или через театральную администрацию, а при наличности апломба и предприимчивости – через самого директора театров. В распоряжении директора всегда оставлялись несколько лож и кресел, на случай требования двора или от дипломатического корпуса. На такие остатки обыкновенно обращались просьбы лиц, обеспечивающих себе билеты на премьеры и на прочие интересные спектакли.
Оппозиция полиции и имущего класса была очень сильна. Градоначальник Грессер, убежденный, как говорили, в добросовестности своих агентов в вопросе о барышничестве, явно высказался против конторы записи и при встречах со мной горячо спорил по этому поводу. В то же время малая столичная пресса, открыв благодарное поле для проявления своего остроумия в порицании театральных порядков, заклеймила новый состав кассовых счетчиц наименованием «спящих дев». Между прочим, незадолго перед тем, в порицание театральных новшеств, она дала театральному управлению кличку «театральных поручиков». Порицание почтовой записи билетов настойчиво поддерживалось со всех сторон. У Всеволожского не хватило характера бороться с давлением оппозиции, в особенности в высших кругах, и через год с небольшим контора записи была закрыта. Предварительная запись была сохранена, но лишь с устным заявлением. Для них были при каждой кассе параллельные отделения. Плата за запись была оставлена в силе и с избытком покрывала все кассовые расходы. Барышничество, хотя и не в прежней мере, возродилось. Так кончила свое существование «демократическая погожевская затея», как зоилы[103] называли контору записи на билеты.
10. Афишерная часть с типографией
Как и прежде, эта часть была организована сдачей права печатания афиш по подряду частным предпринимателям. Таковым до 1882 года являлась типография Э. Гоппе. С реформой привилегия печатания афиш передана была типографии Главного управления уделов. Ей передано право взимать плату за годовой абонемент афиш, за розничную продажу афиш и программ, а также за помещение в афишах частных объявлений о зрелищах. На типографию возложено было бесплатное печатание всех служебных бланок Дирекции, журнала распоряжений по театрам и всяких служебных расписаний, а также всех типографских работ по изданию Дирекцией исторических работ по театру. С реформой тип издания афиш оставлен был прежний, на бумаге двух сортов. Введено было издание еженедельного репертуара всех театров. Кроме того, установлен был выпуск в продажу изящных программ спектаклей на хорошей бумаге малого формата.