— Это правда, сущая правда! — пробормотал Афгано.
— В таком случае, — проговорила Сильвандир, — выходит, я должна согласиться…
— …на то, чего требует господин де Кретте, моя дорогая, — подхватил Индиец. — Поверьте мне, так будет благоразумнее.
— А если я напишу это письмо, поклянетесь ли вы, что позволите нам спокойно уехать из Франции, захватив с собою все наши деньги, и не станете чинить нам никаких помех?
— Я, маркиз Альфонс де Кретте, клянусь вам в этом своей честью.
— Я готова, сударь, — сказала Сильвандир, присаживаясь к столу, где лежали бумага и перья и стояла чернильница. — Диктуйте, я пишу.
Господин д’Ангилем!
До меня дошли слухи, что Вы все еще убиваетесь и горько оплакиваете мою гибель. Не стоит: я жива; когда я упала в море, то притворилась, будто тону, чтобы таким способом освободиться от власти супруга, которого, несмотря на все внимание с его стороны, я так и не смогла полюбить, и оказаться наконец в объятиях человека, которого боготворила. Теперь, милостивый государь, я стала его женой; наш союз освящен совсем иными божескими и человеческими законами, и Вы меня никогда больше не увидите. Я умерла для всех, и прежде всего для Вас. А потому считайте себя с этой минуты вдовцом, человеком, совершенно свободным от брачных уз.
Будьте же счастливы, как счастлива я сама, — вот чего желает Вам на прощание та, что звалась некогда
P.S. Письмо это вручит Вам надежный человек, которого мой муж посылает во Францию».
— Какую службу сослужит вам это письмо? — спросила Сильвандир, надписав и запечатав конверт и протягивая его маркизу.
— Вы это узнаете, сударыня, если когда-либо нарушите свое обещание и тем самым принудите нас прибегнуть к нему.
Поклонившись Афгано и Сильвандир, маркиз направился к двери, отворил ее и с порога громко возгласил, чтобы его слышали слуги:
— Ваше превосходительство, соблаговолите принять мои уверения в совершенном почтении!
Афгано даже не пошевелился: он все еще не в силах был прийти в себя после того, что произошло. Но Сильвандир последовала за Кретте.
— Маркиз, — едва слышно спросила она, проходя вместе с ним через приемную, — скажите мне чистосердечно: его жена хороша собой?
— Не так хороша, как вы, сударыня, — отвечал Кретте, — но любит она его гораздо больше.
— Что поделаешь! — воскликнула Сильвандир. — Мне так хотелось стать принцессой.
— Еще одно такое замужество, сударыня, — откликнулся маркиз, — и вы достигнете своей цели: ведь вы уже супруга посла.
Сильвандир испустила глубокий вздох и медленно возвратилась во внутренние покои особняка.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Маркиз де Кретте сел в свою карету, пустил лошадей вскачь и поспешил в особняк д’Ангилема.
Он застал Констанс в маленькой гостиной: она сидела там одна и горько плакала оттого, что муж ее так озабочен и угрюм.
— Роже полагал долгом чести, — шептала она, — сдержать данное мне слово, но, без сомнения, он больше не любит меня.
Когда Кретте отворил дверь, она подумала, что это пришел за нею Роже, быстро поднялась и поспешила ему навстречу, но, увидев, что это маркиз, снова упала в кресло.
Кретте понял, что происходит в душе несчастной молодой женщины; он подошел ближе и принялся утешать ее.
— Полно, полно, — сказал он, — вытрите свои прелестные глазки, дорогая Констанс, и вернемся в гостиную. Вот увидите: через четверть часа Роже преобразится, и в будущем он вас никогда больше не огорчит.
Он подал ей руку, и они направились в большую гостиную.
Послушный приказу, у двери стоял Бретон.
Маркиз де Кретте сделал ему знак подойти, слуга подчинился.
— Друг мой, — сказал маркиз, — распахни настежь двери и самым торжественным голосом доложи о приходе госпожи д’Ангилем.
У Бретона не было никаких оснований мешать жене и ближайшему другу своего хозяина войти в гостиную, он послушался, распахнул дверь и, набрав побольше воздуха в легкие, громогласно возгласил столь грозное для шевалье имя:
— Госпожа д’Ангилем!
Роже в это время с трудом поддерживал беседу с д’Эрбиньи и виконтом де Безри в самом укромном уголке гостиной; при этих словах он почувствовал, что у него подкашиваются ноги, упал в кресло и закрыл лицо руками.
В гостиную, сияя улыбкой, вошла Констанс: маркиз де Кретте вел ее под руку.
Они подошли вплотную к шевалье; он слышал звук их шагов, но не решался поднять глаза, ему хотелось бы провалиться сквозь землю, и как можно глубже.
— Что с тобою, друг мой? — спросил Кретте, ударяя Роже по плечу, отчего тот задрожал всем телом. — Что с тобой? Ведь это же Констанс.
Шевалье поднял голову и с испугом посмотрел на маркиза.
— Кретте! Констанс! Это вы?! — вскричал он. — А я-то подумал… Простите меня!
— О чем ты подумал? Видишь, за тобой пришла госпожа д’Ангилем, а ты чего-то испугался, — проговорил Кретте, пожимая руку Роже и незаметно передавая ему при этом письмо Сильвандир. — Уже одиннадцать часов, шевалье, твоя жена устала, вам пора идти…
— Да, да! — воскликнул Роже. — Хоть на край света, если понадобится.
— Нет, зачем же так далеко, — возразил маркиз. — Теперь это уже ни к чему.
Пока молодожены шли через гостиную, направляясь в свои покои, Кретте сказал, обращаясь к гостям:
— Да, вы еще не знаете последние новости: персидский посол уезжает завтра утром со своею свитой. Господа и дамы, я приглашаю вас посмотреть на этот отъезд — кортеж тронется в путь из Шайо.
— Нет, мы не пойдем, — сказала Констанс, отворяя дверь в спальню.
— Мы не пойдем, — подхватил Роже, затворяя за собой дверь.
На следующий день маркиз де Кретте сообщил своему другу о двух обещаниях, которые он дал от его имени мадемуазель Пуссет, причем первое из них он уже скрупулезно выполнил накануне, вручив актрисе двадцать тысяч ливров.
Шевалье был человеком чести и не мог допустить, чтобы его друг прослыл лжецом, а потому мы не сомневаемся, что в подходящее время и в подходящем месте второе обещание было выполнено с такой же обязательностью.
Излишне говорить, что еще до сих пор на Констанс и на Роже указывают как на образцовую супружескую чету, — разумеется, не в Париже, где назидательные примеры быстро забываются, а в Лоше и его окрестностях.
КОММЕНТАРИИ
«Сильвандир» («Sylvandire») — одно из ранних произведений А. Дюма, написанных во время становления его как романиста. Книга охватывает период 1708–1715 гг., включая последние годы жизни французского короля Людовика XIV, когда тот полностью находился под влиянием своей фаворитки госпожи де Ментенон. Сюжетные линии, вероятно, во многом позаимствованы автором у французского писателя Гатьена де Куртиля де Сандра из его книг: «Мемуары графа де Рошфора» («Mémoires du comte de Rochefort») и «Мемуары маркизы де Френ» («Mémoires de madame la marquise de Fresne»).
Роман впервые напечатан в парижской газете «Le Slècle» («Век») в 1843 г.
В течение 1843 г. в Брюсселе вышло семь его изданий на французском языке.
Первое французское книжное издание: Paris, Dumont, 1844, 8vo., 3 v.
В 1845 г. на основе романа была написана пьеса под тем же названием.
В настоящем издании перевод на русский язык сверен с оригиналом (Paris, Calmann-Lévy).
Людовик XI (1423–1483) — король Франции в 1461–1483 гг., проводил политику централизации государства, сурово расправляясь с мятежными феодалами.
Робеспьер, Максимилиан (1758–1794) — деятель Великой Французской буржуазной революции конца XVIII в., вождь якобинцев, глава революционного правительства (1793–1794). Говоря об уничтожении Робеспьером аристократии, Дюма имеет в виду отмену в годы Революции всех феодальных привилегий, титулов и повинностей, а также преследования, эмиграцию и многочисленные казни дворян-контрреволюционеров.
Версаль — дворцово-парковый ансамбль близ Парижа, сооружен во второй половине XVII в. Людовиком XIV, при котором Версаль стал главной резиденцией французских королей и был ею до Великой Французской революции.
Лувр — дворцовый комплекс в Париже; строился, начиная с XII в. В XVI–XVII вв. — резиденция французских королей.
Лувуа, Мишель Летелье, маркиз де (1641–1691) — французский государственный деятель, военный министр Людовика XIV, реформатор французской армии.
Виллар, Луи, герцог де (1653–1744) — французский полководец, маршал Франции, один из способнейших военачальников Людовика XIV.
Аржансон, Марк Репе Вуайе де Пальми, маркиз д’ (1652–1721) — французский государственный деятель, с 1697 г. генерал-лейтенант (начальник) французской полиции, с 1718 г. председатель совета финансов и хранитель печатей, член Французской академии; герой романа «Шевалье д’Арманталь». В течение XVIII в. члены семейства д’Аржансонов занимали министерские посты и играли заметную роль во французской политике.
Кольбер, Жан Батист (1619–1683) — французский государственный деятель, в годы царствования Людовика XIV генеральный контролер финансов, глава морского ведомства. В годы его деятельности Франция достигла невиданного ранее торгового и промышленного расцвета. Как и Лувуа, Кольбер стоял во главе целого клана, члены которого занимали многие важные государственные посты.
…о падении Роганов, Ришелье, Лозенов, Гизов… — Дюма имеет в виду значительное уменьшение влияния в XVIII в. родовитой феодальной аристократии, ранее соперничавшей с королями и стремившейся проводить самостоятельную политику.
Роганы — семейство бретонских принцев, потомки независимых королей и герцогов Бретани. В XVII в. представители рода Роганов возглавляли борьбу французских протестантов против королевской власти и принимали видное участие в событиях Фронды. В следующем столетии политической роли не играли.