Тем не менее, чуть ли не каждый оттийский правитель в своё время заговаривал о том, чтобы вернуть обратно то, что «принадлежит его стране по праву». Правда, ни один из них что-то не продвинулся дальше пафосных речей…
И только королева Регина, похоже, решила перейти от слов к делу.
Наследница знатного оттийского рода, сначала она была всего лишь супругой молодого короля Юэна и по факту не располагала никакой властью – до тех пор, пока, года три назад, его величество не скончался. Ходили слухи, будто бы Регина ему в этом помогла; впрочем, авторитетные лица утверждали, что с детства болезненный и восторженный Юэн, этакий юноша бледный со взором горящим, вполне мог справиться сам – а если и нет, то всё равно вряд ли протянул бы намного дольше.
Наследников не было. Надо полагать, Регина была не настолько глупа.
Первое время она потратила на то, чтобы как следует закрепиться на троне и заручиться поддержкой родной и знакомой ей дворянской верхушки. Сейчас её положение было на зависть устойчивым, и можно было наконец заняться делами. Например, постепенно изменить политический курс покойного мужа, склонного считать Сильвану своим добрым соседом. Чего-чего, а дружить скорбящая вдова не хотела. Нет, угрожать она пока не угрожала… Просто собиралась с силами. Так, что питать оптимистичных иллюзий что-то не получалось.
Впрочем, какое Лексию было до всего этого дело? Он-то уж точно ничего не мог изменить.
Волшебники покинули Урсул через день. Они двинулись в путь рано утром, так что Лексий попросил Ладу его не провожать. Когда они прощались накануне, она горячо обняла его, и, встревоженно глядя ему в глаза, попросила:
– Лексий, пожалуйста, береги себя!
На самом деле, беспокоиться ей было не о чем: да, борьба со вспышкой какой-то заразы у чёрта на куличках точно не входила в десятку самых приятных способов провести лето, но все участники экспедиции выучили заклинание, призванное защищать от заражения их самих. По сравнению с современной Лексию земной местная медицина была развита довольно слабо, но кое в чём она всё же преуспела – в частности, здесь имели вполне чёткое представление о природе инфекционных заболеваний и знали, как с ними бороться. С единичными случаями врачи прекрасно справлялись и без волшебства, но если инфекция распространялась через воду или воздух, угрожая стремительно расползтись на полстраны, этого было недостаточно…
Действовать нужно было быстро: пока болезнь захватила только несколько деревень, но она была крайне заразной. Собственно лечением занимались медики, с этим помогать было не обязательно; задача магов состояла в том, чтобы не пустить эпидемию дальше. В этой области были свои волшебники, они прибыли на место ещё раньше, но и поддержка из Урсула явно была не лишней: любое промедление увеличивало объём предстоящей работы…
Это лето почему-то выдалось непогожим; весь мир, придавленный низким пасмурным небом, казался сценой из чёрно-белого кино. То и дело начинал моросить противный дождь. Весь путь из столицы Лексий вздыхал и гадал, есть ли шанс, что они управятся быстро, и он сможет хоть пару декад провести там, где ему на самом деле сейчас хочется быть…
Потом ему стало не до того.
Деревня, в которую они прибыли, наверное, была довольно симпатичным местом – в другое время. Сейчас всё и все вокруг были придавлены чувством какой-то зловещей тревоги. В этом районе ввели карантин, дороги были перекрыты, здоровым приходилось мириться с соседством больных и рисковать к ним присоединиться. Народ был напуган и зол; все сидели по домам, на улицах – ни души, сельскохозяйственные работы, конечно же, тоже встали… Бран лишний раз напомнил своим подопечным, чтобы не забыли зачаровать себя против заразы, и невозмутимо добавил, что не хотел бы раньше времени их хоронить. Подбодрил, нечего сказать.
Тарни удивил их всех: прочие ещё не успели завести своих лошадей в стойла, а Жеребёнок уже отыскал главного здешнего лекаря и предложил ему свою помощь в наскоро устроенной в одном из домов больнице. Правда, зайдя туда в первый раз, он какое-то время спустя вышел обратно на крыльцо, смертельно бледный и с трясущимися руками.
– Танирэ? – окликнул его Бран. – Ты вовсе не-…
– Ничего, – быстро сказал Тарни, тяжело дыша. – Это ничего. Просто дай мне минутку…
Бран одарил ученика очень внимательным взглядом, и Лексию показалось, что в его глазах мелькнуло что-то, похожее на уважение.
– Знаешь что? – решил господин Лейо. – Пойдём-ка вместе.
После этого и до конца их «командировки» Лексий видел Тарни довольно редко. Так, по вечерам разве.
Несмотря на голос совести, он сам не нашёл в себе достаточно мужества, чтобы сидеть у постелей страждущих – да и проку от него там было бы маловато. К счастью, других дел тоже хватало: нужно было обеззараживать колодцы, прислушиваться к тем, кто ещё считал себя здоровым, одних отправлять в больницу, а на других накладывать профилактические чары… Лексий принимал во всём этом участие – не такое значительное, как штатные маги, но, в конце концов, он ведь научился чему-то за эти два года. Предположим, героем он не был, но и равнодушным камнем – тоже. Если он мог помочь людям, он хотел помочь.
На попечении их отряда было три соседних селения; на то, чтобы о них позаботиться, ушло неполных две декады. Новенькие из урсульской школы, ещё ничего толком не умеющие, просто присутствовали и наблюдали. Вернее, как – тот же Лорейн, например, в основном грязно приставал к местным девушкам, ну да ладно, чёрт с ним, хотя бы не мешал… Бран руководил работой: никто официально ему этого не поручал, но он как-то постепенно стал главным просто потому, что умел им быть. Не говоря уже о том, что он сам делал чуть ли не больше всех…
… а потом в один прекрасный день господин Стэйнфор и ещё кто-то незнакомый под руки ввели господина Лейо в дом, где они все ночевали, и бережно уложили его на кровать.
Четверо его верных учеников повскакивали, роняя стулья, и бросились к нему, а Бран взглянул на их перепуганные лица и вполголоса рассмеялся:
– Серьёзно? Вы удивлены? Айду, я вообще хоть чему-нибудь смог вас научить?..
Позже им рассказали: это случилось, когда он дезинфецировал очередной колодец. Чёрт побери, даже если знаешь, что магия рано или поздно тебя убьёт, наверное, всё равно в глубине души ждёшь, что потратишь своё последнее заклинание на нечто большее, чем какой-то колодец, жалкий и мутный…
Словно со стороны слыша бешеный стук собственного сердца, Лексий, не вполне отдавая себе отчёт в том, что делает, судорожно попытался вспомнить слова давно заученного заклинания, позволяющего передать другому часть своей силы. Даже смешно, Бран ведь сам тогда говорил, что пригодится… Но учитель сверкнул на него глазами и приказал:
– И думать забудь! Твоя жизнь – это твоя жизнь. Я знал, на что иду… – он усмехнулся одним уголком губ. – На самом деле, по моим подсчётам, я и так прожил пару лет лишних…
Бран был бледен, но его взгляд был ясным и спокойным. Его ученики, растерянные и поражённые, толпились вокруг. Лексий чувствовал, как земля уходит у него из-под ног: да, да, конечно, они знали, что всё кончится вот так, но… знать – это не то, знать не значит верить. Ему казалось – ему казалось, что если этот день вообще наступит, то только когда-то очень, очень нескоро… Чёрт, чёрт, чёрт, почему сегодня, почему сейчас – почему мир так кошмарно несправедлив?!..
– Ладно, мальчики, – твёрдо сказал Бран. – Теперь вы сами по себе. Ничего, главному я вроде бы вас научил, так что почти спокоен… – он взглянул на Халогаланда. – Ларс Оттар, в глубине души ты и сам знаешь, что великого волшебника из тебя не выйдет, но вполне приличным волшебником ты уже стал. Не мне судить, но я думаю, что ты выбрал правильно. Элиас…
Напряжённый и собранный, северянин подался вперёд, когда Бран назвал его имя.
– Ты один из лучших учеников, которые у меня были. Извини, может быть, мне стоило сказать это раньше, но твоя обида на весь мир, не сумевший разглядеть в тебе гения, всегда была лучшей гарантией, что ты не остановишься на достигнутом… Смотрю, чем ты уже стал, и понимаю, что поступал правильно. Только, богов ради, сделай что-нибудь со своими неуёмными страстями… Я не хочу, чтобы они помешали тебе добиться того, к чему ты стремишься. Танирэ, – Жеребёнок вздрогнул, словно его внезапно разбудили, и закусил губу, – у тебя очень редкий дар, и он в хороших руках. Тебе тысячу раз скажут, что тебе будет очень тяжело… и это будет правдой. Я велел бы тебе не позволять никому себя напугать, но это лишнее. Ты и так не испугаешься, это я точно знаю.
Бран сделал паузу, чтобы перевести дух. Он выгядел очень усталым – бесконечно усталым, и всё…
– Лексий, – сказал он наконец, найдя взглядом его лицо, – мне очень жаль, что я ничем не смог помочь. Но это не значит, что никто не сможет. Не бывает дверей, которые ведут только в одну сторону. Продолжай искать… И, просто на всякий случай, знай, что, если всё-таки решишь остаться, Сильвана станет богаче на одного хорошего мага. Ты лучше многих умеешь слушать, природное это у тебя, что ли…
Он замолчал, по очереди обвёл всех четверых взглядом и ровным тоном велел:
– Ну, всё. Теперь все вон, не желаю больше вас видеть. Джозеф, останься на минуту, у меня есть к тебе пара слов…
Он умер ещё пару часов спустя. Всё это время, равно как и всю следующую ночь, его ученики провели поодиночке забившись по разным углам, не в силах говорить – не в силах даже смотреть друг на друга. Они были ошеломлены. Раздавлены. У Лексия звенело в ушах от горя и ужаса, хотя он ещё не успел их осознать до конца. Они не просто потеряли друга – учителя – человека, который значил для них даже больше, чем они сами предполагали; нет, это было ещё и слишком красноречивое напоминание о том, какая судьба ждёт их самих. Им с самого первого дня в школе твердили о том, какую цену человек платит за волшебство, но только сегодня они наконец полностью осознали