К полудню весь Урсул был поставлен на уши: городская стража обшаривала публичные дома, подвалы и канавы, простой люд охал и судачил, волшебники прослушивали улицы. Студентам разрешили помочь, и Лексий тоже искал – просто затем, чтобы как-то заглушить так и не замолчавшее чувство того, что в мире что-то сломалось. В успех самой операции он не верил ни на грош: если царевну правда похитили, разве кто-то рискнул бы держать её в столице? Ещё утром все выезды из города были закрыты по царскому приказу, но за ночь можно было успеть уехать хоть десять раз…
Стоило ли удивляться, что к вечеру судорожные поиски так ни к чему и не привели. Стража получила приказ продолжать и ночью, а вот волшебники почувствовали необходимость остановиться, сесть и подумать, как им быть дальше. В библиотеке школы собрался небольшой консилиум из полдесятка человек. Учеников на его заседание никто не звал, но Лексию и троим его товарищам, которых считали уже почти полноценными магами, позволялось больше, чем прочим, и они под шумок устроились в уголке, чтобы послушать. Лексий, правда, почти сразу понял, что идея была неудачной – после бессонной ночи и целого дня на ногах нерадивый будущий волшебник присутствовал в комнате только телесно. Он честно пытался сосредоточиться, но чужие голоса казались невнятным шумом прибоя, который, как назло, убаюкивал ещё больше. И почему он просто не пошёл спать? Теперь молча встать и удалиться будет уже некрасиво…
Обсуждение среди старших потихоньку скатывалось к тому, что́, с кем и с помощью каких посторонних предметов сделает его величество Клавдий, если ему в самом скором времени не вернут его дочь. Говорили, венценосный отец, разве что огнём ещё не дышащий, грозит причастным и непричастным казнями и ссылками, но Лексия монарший гнев не пугал. Он-то здесь причём? Он, в конце концов, царевну не трогал…
Он вздохнул и невидящим взглядом уставился на большую карту Сильваны и Оттии, в прошлом году повешенную на видное место на стене. Эх, вот бы ему такую в самом начале, с ней запомнить, что где находится, было бы гораздо проще…
И тут всё вдруг встало на свои места.
Чувство ужасающей неправильности, навалившееся на него прошлой ночью и никак не желающее отпускать, вдруг обрело смысл, когда Лексий ухватил его за хвост. Это было отсутствие. Пустота на месте чего-то, к чему ты так привык, что перестал это замечать…
И Лексий нашёл это снова.
Независимо от него, без всяких усилий и без всякой заслуги с его стороны, до него вдруг дошел один непреложный факт. Эта несомненная истина просто всплыла в затуманенном усталостью сознании, как будто всегда была здесь – ещё задолго до сегодняшнего дня, когда она стала правдой…
– Она вон там, – сказал он вслух, пристально глядя на карту.
Сидящий рядом Ларс вопросительно вскинул брови. Волшебники, прерванные на полуслове, воззрились на него с раздражённым недоумением, но Лексий этого даже не заметил. Едва понимая, что делает, он встал со своего стула и подошёл к стене.
– Её высочество сейчас вот здесь, – сказал он отстранённо, прикладывая ладонь к совершенно определённому для него куску нарисованной Оттии. – Ну же! Неужели только я один это слышу?
В комнате разом стало очень тихо.
– В Соляной пустыне! – нахмурился господин Стэйнфор. – Невозможно, там ведь невозможно жить, не говоря уже о том, что дотуда не один день пути!..
– Не вижу, почему человек, умеющий летать, не придумал, как с этим справиться, – возразил его коллега по имени господин Эйн.
– Предлагаете пойти и предложить его величеству поверить в слепую догадку ученика? – фыркнул Стэйнфор.
– Стойте, – вдруг сказал Лексий, не отрывая взгляда от карты, – а почему я это слышу?
Момент ясности прошёл, и уверенность схлынула так же легко, как и накатила, но что-то во всём этом явно не складывалось.
Они должны были рассмеяться и напомнить ему, что нельзя расслышать одного маленького человека в огромной стране. Волшебники не умели охватывать такой масштаб. Вот только, споря о том, не ошибся ли Лексий местом, никто почему-то не усомнился в том, что это вообще возможно.
Он обернулся и увидел, как старшие волшебники виновато переглядываются, словно заговорщики, пойманные с поличным.
– Кажется, мы с вами сболтнули лишнего, – с кривоватой улыбкой заметил господин Эйн.
Кто-то третий, волшебник, которого Лексий не знал, вздохнул и сказал:
– Расскажите им, Стэйнфор. Я думаю, им можно. Эти двое на днях присягнут, а третий, если сумеет сложить два и два, всё равно догадается сам.
– К тому же Лейо за них ручался, – кивнул господин Эйн.
Господин Стэйнфор без всякой радости посмотрел на учеников. Он недолюбливал их четверых – словно вечно ждал неуважения, вызова, мятежа, открытого обвинения в том, что ему никогда не сравниться с Браном. Ему правда никогда было с ним не сравниться. Они все знали это слишком хорошо.
– Он с вами об этом не говорил? – устало уточнил он.
Лексий молча покачал головой.
Губы учителя изогнула тусклая полуулыбка.
– Удивительно: я наконец-то смогу объяснить вам что-то, чего не объяснял Бран, – пробормотал он, и, вздохнув, потёр переносицу. – Ладно. Слушайте. Её высочество Амалия ничем не больна. Причина, по которой её всё это время скрывали от людей-… Всё несколько сложнее. Такого раньше никогда не случалось, по крайней мере, нам о таком не известно… Когда она появилась на свет, вместе с ней родилась какая-то сильная магия. Некое мощнейшее заклинание, которое в неё встроено… вживлено… словом, от неё неотделимо. Его-то вы и слышите. Не спрашивайте меня, как это возможно, никто из наших предшественников не имел дела ни с чем подобным. Суть в том, что у этой девушки гигантские запасы магии, пусть пока и спящей… Но мы боимся, что рано или поздно она проснётся.
– Подождите, – уточнил Ларс. – Вы хотите сказать, что её высочество может колдовать лучше, чем обычный человек?
Господин Стэйнфор покачал головой.
– Не лучше, чем я или вы. Даже, скорей всего, хуже – вы ведь учились, а она нет. Были разговоры о том, что, может быть, стоило бы преподать ей хотя бы основы осознанного колдовства, но его величество опасается, что это может спровоцировать вспышку…
– Да как же ты не понимаешь?! – вдруг вмешался Элиас. – Она сама – как будто заклинание, ведь так? Произнесённое целиком, кроме последнего слова, которому не хватает самой малости, чтобы вступить в полную силу… И вы считаете, что это самое слово рано или поздно может произнестись само по себе. Ясно как день, что она не может собой управлять! Вы ведь это имели в виду?
Господин Стэйнфор посмотрел на него с чем-то вроде уважительного удивления.
– Именно. Да, пожалуй, очень хорошо сказано… Загвоздка ещё и в том, что никто так до сих пор и не сумел выяснить, что это за заклинание и что оно делает. Нет гарантий, что освободившаяся сила не причинит больших разрушений… Мы знаем только, что, когда и как она бы себя ни проявила, девушке этого не пережить. Эти чары точно не из тех, которые по плечу одному человеку.
Он вздохнул.
– Нам неизвестно, из-за чего может сработать эта магия и сработает ли она вообще. Амалия не то что ею не управляет – она о ней и не подозревает. Его величество принял решение ей не рассказывать. Именно поэтому он так её оберегает: мы боимся, что слишком сильные чувства могут стать той самой последней каплей. В конце концов, бережёного боги берегут…
Айду, что за бред.
Лексию потребовались титанические усилия, чтобы не позволить себе саркастически фыркнуть. О да! Лучший способ защитить дитятко от жизненных невзгод – вырастить его в теплице! Вот только никто почему-то не сообразил, что даже царь едва ли сможет продержать нежный росток за стеклом всю жизнь, и шок от столкновения с реальностью в итоге будет куда сильнее, чем у нормальных детей, выработавших к ней иммунитет…
Следующая мысль вдруг его отрезвила: девица с устрашающей силой, назначения которой никто не знает, сейчас находится в Оттии. В стране, которая даже особо не скрывает, что у неё на уме война…
Кажется, Ларс подумал о том же.
– Это заклинание нельзя спровоцировать нарочно? – спросил он.
– Едва ли, – Стэйнфор покачал головой. – Если и можно, то мы не знаем, как, а над… вопросом её высочества, между прочим, два десятка лет бились лучшие маги страны…
Лексий снова перевёл взгляд на карту. Могут ли оттийцы знать что-то, чего не знают они? Что, если они хотят использовать Амалию как оружие? А если нет, то на что она вообще им сдалась? И… им ли? То, что она в Оттии, не значит, что она в оттийских руках…
Область на карте, которую он нашёл бы с закрытыми глазами, приходилась на изрядный лоскут печально известной Соляной пустыни. Стэйнфор прав: в ней же совсем ничего нет, она для жизни не пригодна… Для жизни – ладно, а для того, чтобы кого-то спрятать? Интересно, сколько километров сплошной мёртвой пустоши попало под его ладонь? Даже если другие волшебники услышат то же самое и подтвердят посетившее его озарение, то сколько же кому-то придётся обшаривать эту пустыню – вручную? Потому что – он вдруг ясно это понял – точно расслышать то место, где находится Амалия, никому не удастся. То ли её собственная магия создаёт помехи, то ли похитителю, если он и вправду волшебник, хватило ума замести следы…
– Ладно, – решил господин Стэйнфор. – Ки-Рин, мы примем к сведению то, что вы нам сообщили. Но тогда будьте готовы отвечать на вопросы – если нас с вами вообще воспримут всерьёз, то, будьте уверены, вам их зададут множество.
Он снова вздохнул и беззлобно велел:
– А теперь знаете что? Убирайтесь, все четверо. Вам, по-хорошему, вообще не следовало тут находиться.
Лексий не обиделся. Он был страшно рад, что ему наконец можно пойти и лечь спать.
Уже закрывая за собой дверь, он успел уловить чей-то вопрос:
– Это о нём господин Лейо отзывался как о толковом слушателе?.. – и Лексий усмехнулся про себя и подумал: может быть, судьба наконец даёт ему шанс повлиять на сюжет, хоть и несколько позже, чем у Рада в книжках…