Разговор как-то не клеился. Лексий молчал и смотрел туда, где над строем конных среди бело-голубого моря оттийских флагов реяли знамёна степняков. Знать бы, кто сегодня ведёт их в бой… Он поймал себя на том, что тщетно пытается рассмотреть – расслышать – там, в первых рядах, знакомую фигуру. Рада, генриха, неважно. Само собой, не нашёл. Какой прок от командира, который не может отдавать приказы…
Его рука сама, без разрешения, коснулась кармана, нащупала сквозь ткань кольцо. Лексий старался запретить себе вспоминать о том, что обрёк человека, который был его другом, на участь не говорить и не понимать. На вечное одиночество в этом мире, на жизнь безумца… Лексий стиснул зубы и сжал пальцы в кулак. Ничего. Он генрих. Ему уже всё равно. Ему уже всё равно…
В роще на холме, словно издеваясь, гомонили дождавшиеся весны птицы.
Ларс запрокинул голову и прислушался.
– Снег пойдёт, – сказал он в пустоту.
Лексий был бы рад снегу. Пускай он превратится в мерзкую слякоть, которая сейчас хлюпает под ногами, но, Айду, честное слово, снег лучше, чем дождь…
– Я тебя умоляю, – фыркнул Элиас, – нашёл время для светских бесед! Может, ещё о поэзии поговорим?
– Давайте, – Ларс лукаво взглянул на Лексия. – Например, об Аль-Асаде…
Этот парень был неисправим.
Улыбка Ларса на миг угасла.
– Моя сотня сейчас пойдёт, – сказал он. – Мне пора.
Он посмотрел на друзей и улыбнулся снова, так же ярко, как и всегда.
– Удачи, мальчики. Будьте хорошими храбрыми сильванами, чтобы мне не пришлось за вас краснеть, хорошо? Встретимся, когда всё это закончится.
Ладно. Как скажете, господин Халогаланд.
Когда они остались вдвоём, Элиас неожиданно серьёзно спросил:
– Боишься?
Лексий как следует обдумал вопрос. Боится ли он? А что изменится от его страха? В конце концов, теперь, когда всё зашло так далеко, варианта у него только два – сражаться или бежать. И он точно знал, что бежать он не хочет.
Это было похоже на утро перед экзаменом. В Питере, в школе у Брана – неважно, некоторые вещи не меняются. Ночью тебя трясёт, а утром ты чувствуешь себя так, словно готов принять всё, что не в силах изменить.
Боюсь ли я? Да. Только не смерти – поражения. Оттийцев в Урсуле. Того, что вечером пойду искать вас и пойму, что вас нет…
– Не очень, – сказал он честно. – А ты?
Элиас усмехнулся.
– Уж точно не больше тебя!
Так смешно. Наверное, что-нибудь в этом духе книжные герои могли бы сказать друг другу за пару страниц до кульминации, решающей, будет ли у этой истории счастливый конец.
Нет, правда, разве фэнтази часто не кончается именно так? Финальной битвой, от которой зависит судьба всё. И хорошие парни обычно побеждают, хотя поначалу в это трудно поверить. Популярная литература любит хэппи-энды… Лексий в тысячный раз пожалел о том, что не читал фантастики. Айду, Рад, как же тебя не хватает, уж ты-то мигом разъяснил бы, что кому причитается по законам жанра и стоит ли главному герою бояться за свою шкуру…
Только знать бы ещё, кто из нас главный герой – ты или я. Наверное, читатели любят таких, как ты – красивых, храбрых, честных… запутавшихся и сломанных, но не позволяющих никому решать за себя. Ты здорово смотрелся бы на обложке. А из меня, может быть, вышел бы годный второстепенный персонаж…
– Ки-Рин? – окликнул Элиас.
– Чего тебе? – рассеянно отозвался Лексий.
– Постарайся сегодня не умереть, – он вздохнул, – … пожалуйста.
Кажется, это было первое «пожалуйста», которое Лексий услышал от него за эти три года.
Он вдруг отчётливо ощутил вес амулета, который давно перестал замечать. Ничего не обещай. Эта штука не защитит тебя ни от стали, ни от чар. И… нечего чувствовать себя виноватым за то, что тебе дали шанс, которого нет у твоих друзей. Ты об этом не просил, а подарки не возвращают.
Лексий пожал плечами.
– Я ведь собираюсь прийти к тебе на свадьбу, забыл?
Он не сумел не вздрогнуть, когда оттийцы протрубили атаку. Так странно: иногда ты готовишься к чему-то и, кажется, уже совсем готов, но когда всё случается – оно всё равно случается «вдруг»…
Ладно. Хорошо. Соберись, маг. Пришло время делать свою работу.
Лексий раз за разом напоминал себе: две вооружённых толпы под разными флагами тебя сейчас не интересуют. Пусть большие ребята играют друг с другом, им есть чем заняться, а твоя цель – волшебники. В данный конкретный момент – эти, у подножия вон того холма, на который указало начальство… Лексий хорошо слышал их отсюда: трое магов и их охрана, сколько именно – пока непонятно, но несколько десятков. Вон, видно даже отсюда: стоят полукругом, готовые к обороне… Расчёт Регины был ясен: волшебники могут защитить себя сами, но у них есть дела поважнее, и им нельзя распыляться. Ничего. Сильване тоже надеются не только на свои мечи…
Экатон Вири дал своей сотне приказ атаковать охрану – бесхитростно, в лоб, не столько в надежде на настоящую победу, сколько затем, чтобы отвлечь. Ки-Ринам в это время полагалось действовать на своё усмотрение. Они двое решили не разделяться – хотя бы потому, что так можно было вместе произносить заклинания, которые одному могли оказаться не под силу. Начало казалось простым донельзя: невидимыми подобраться к магам, позаботившись о том, чтобы тебя не услышали раньше времени… Немного удачи – и первый из троих не должен был стать проблемой. А дальше…
Дальше оставалось только одно – действовать по обстоятельствам.
Пока они пробирались к своей цели, Лексию казалось, что стук сердца выдаст его с головой. Страх не был паникой, мешающей соображать – хороший волшебник умеет держать себя в руках, – но, честное слово, он не генрих, и так уж вышло, что это был его первый бой. Клавдий допустил ошибку, слишком долго не пуская магов в драку – опыт сейчас бы не помешал…
Люди Регины самозабвенно дрались с ударившими по ним сильванами. Один из волшебников отвлёкся, чтобы помочь своим; двое других, казалось, не обращали на близкий лязг мечей никакого внимания. Бран бы одобрил… Интересно, что они там колдуют? Какое задание дала им их королева?
Лексий остановился, чтобы прислушаться. Разумеется, на всех троих была волшебная защита. Про́пасть, вот бы вызнать у кого-нибудь их заклинание! Оно явно куда удобнее, чем его собственное – то самое, что работает только до тех пор, пока ты, как дурак, раз за разом его повторяешь… Впрочем, этот механизм тоже придумали не просто так: защитные чары трудоёмки, если окружить себя ими слишком надолго, сам не заметишь, как выгоришь. Значит, эти ребята защищаются не сами. Могла ли Регина попросить братца-волшебника позаботиться о других? Хорошо бы так – если этот Гвидо Локки колдует над множеством целей, он не может сосредоточиться на всех разом. Его приоритеты наверняка он сам, Амалия и, может, его венценосная сестра, а рядовые волшебники – дело десятое… И сильванам это очень на руку. Эту броню не пробьёшь в лоб, но в ней неизбежно должны быть слабые места. Если только как следует поискать…
Да. Вот оно.
Оттийский маг вздрогнул, когда с него сняли невидимый доспех. Умнее всего было бы просто произнести защитное заклинание снова, но, к счастью, он поступил как обычный человек: рефлекторно попытался найти, откуда бьют. На это Лексий и рассчитывал. Теперь важно было не упустить момент. Зная, что через пару секунд его точно расслышат, Лексий шагнул вперёд, обнажая меч…
И замер.
Растерянно озираясь, волшебник повернулся к нему – и оказался волшебницей.
Мужская одежда обманывала, но, в самом деле, какой дурой нужно быть, чтобы сунуться в бой в юбке? Лицо – чёрт с ним, у Тарни тоже лицо девочки, вот только вблизи вдруг стало очень ясно, что и тело у неё женское. Люди такие смешные существа – до последнего не видят то, чего не ожидают увидеть…
Лексий оторопел настолько, что на миг забыл, зачем он здесь. Меч вдруг стал неподъёмно тяжёлым. Ещё секунду назад его задача казалась вполне понятной, хоть и мерзкой донельзя, но… женщина? Убить женщину? Айду, о таком его не предупреждали, он-…
Элиас, бесшумно возникший рядом, ударил волшебницу рукоятью меча в висок. Девица обмякла, даже не пикнув, и хлюпнула в грязь.
– Да что с тобой такое? – зло бросил Элиас. – Вспомнил, как мама учила, что девочек бить нельзя?
Чёрт побери, Лексий и сам знал всё, что Элиас мог бы ему сказать. Да, эта женщина была врагом. Да, она сама убила бы его, не задумываясь, и штука тут лишь в том, кто оказался быстрее. Вот только…
Вот только сейчас было не время препираться, потому что их заметили.
Это было неизбежно: убить одну из волшебников было всё равно что зазвонить в колокол. Воины были слишком заняты битвой, но двое её коллег, конечно, услышали. Лексий приготовился отражать атаку волшебством, но вместо этого осознал, что с них с Элиасом сняли чары, делающие их незаметными для других. Да, верно – зачем тратить на пришельцев свои драгоценные силы, если можно указать на них охране и подождать, пока парни в кольчугах со всем разберутся?..
Ни капельки не напуганный, Элиас хмыкнул и уверенно поднял меч. Лексий выдохнул и крепче сжал рукоять своего. Тише, маг. Самое худшее, что ты сейчас можешь сделать – это запаниковать. Что с того, что ты, как Тарни, ещё никогда никого не убивал своими руками? Это война. И… в конце концов, всё когда-то случается в первый раз.
Кажется, это было то самое, о чём пел Высоцкий. Когда ты наконец должен лицом к лицу встретиться с тем, о чём раньше читал только в книгах. Когда бой – настоящий, и смерть в нём настоящая… и всё, что тебе остаётся – это понять, из чего ты сделан. Разобраться, трус ты или избранник судьбы.
Когда первый противник попытался пронзить его мечом, Лексий даже удивился, что смог отразить удар. На самом деле, самым главным было не задумываться. Весьма живые и совершенно не настроенные погибать люди имели мало общего с соломенными чучелами для тренировок, но Лексий вдруг выяснил, что два года фехтования с Элиасом не прошли даром: тело запомнило. Всё, что он мог делать – это ему не мешать. Кажется, ему удалось кого-то ранить, возможно, некоторых даже тяжело; противников всё равно было слишком много