обе половинки занавеса, и впустите Слона!
Среди зрителей произошло всеобщее движение, и все глаза устремились в дальний конец Павильона, ожидая возвращения Садовника, который удалился с пеньем: «Он думал, это просто Слон дудит в свою Трубу!..» Минуту стояла тишина, а затем в отдаленье вновь послышался его резкий голос: «Он присмотрелся — нет, жена... Куда! Нет, жена долдонит: “Бу-бу-бу!” Сюда давай! Идём, идём!»
Тут в Павильон вступил или ввалился — трудно сказать, какое выражение больше подходит, — Слон, шагающий на задних ногах. Передними ногами он держал огромную трубу, на ходу трубя в неё.
Профессор торопливо распахнул широкую дверцу в задней стенке Мегалоскопа, и по знаку Садовника огромное животное бросило свою трубу и покорно поплелось в аппарат, дверца которого была тот час же заперта за ним Профессором.
— Образец готов для обозрения! — объявил Профессор. — Теперь его размеры не больше чем у обычной Мыши — Mus Communis!
Все устремились к зрительным трубам, и те, кто успел в них взглянуть, не могли наохаться на миниатюрное животное, которое вначале игриво обхватило хоботом просунутый внутрь палец Профессора, а под конец устроилось у него на ладони, которую тот осторожно вынул из аппарата и поднёс для обозрения Императорскому семейству.
— Какой миленький! — воскликнул Бруно. — Можно его погладить? Я тихонько!
Императрица с напыщенным видом обозревала Слона в лорнет.
— Какой-то он маленький, а? — низким голосом произнесла она. — Меньше, чем обычно бывают слоны, правда?
Профессор и сам, казалось, радостно изумился.
— А и верно! — пробормотал он. Затем громко добавил, обращаясь к аудитории: — Её Императорское Величество высказали здравую мысль!
Все собравшиеся разразились неистовыми рукоплесканиями.
— Следующий Образец, — объявил Профессор, осторожно поставив малютку-слона на поднос среди своих Кристаллов, — это Блоха, которую мы увеличим для всеобщего обозрения. — И взяв с подноса маленькую коробочку для пилюль, он подошёл к Мегалоскопу и повтыкал все зрительные трубы другим концом. — Образец готов! — воскликнул он, взглянув одним глазом в ближайшую трубу и одновременно осторожно помещая коробочку внутрь через отверстие в боковой стенке. — У неё теперь размеры, как у Лошади Обыкновенной — Equus Communis!
Снова всеобщее движение с целью добраться до зрительных труб — и Павильон наполнился криками восторга, среди которых совершенно потонул встревоженный голос Профессора:
— Только не раскрывайте дверцы Мегалоскопа! Если это животное сбежит, то с такими размерами...
Но произошла трагическая случайность. Дверца оказалась распахнутой, и в следующую секунду Страшилище выскочило и посбивало с ног перепуганных и вопящих зрителей.
Но Профессор не потерял присутствия духа.
— Сдвиньте тот занавес! — крикнул он.
Команда была исполнена. Страшилище подобрало свои ноги и одним ужасным скачком исчезло в небе.
— Где оно? — спросил Император, протирая глаза.
— Полагаю, в соседней Провинции, — ответил Профессор. — Такой прыжок унесёт ее по меньшей мере за пять миль! Теперь мы займёмся объяснением парочки Процессов. Но я вижу, что здесь едва ли хватит места, чтобы развернуться... этот маленький детёныш у меня на пути...
— О ком это он? — прошептал Бруно Сильвии.
— О тебе! — прошептала Сильвия в ответ. — Тише!
— Подвинься, пожалуйста, — вон в тот угол, — попросил Профессор мальчика. Бруно обиженно подчинился.
Профессор что-то читал по записной книжке.
— Сначала я объясню вам Процесс... Название, к сожалению, заляпано кляксой. Проиллюстрируем его рядом... — Некоторое время он изучал страницу, но Бруно не дремал.
— Рядом со мной, пожалуйста! — выкрикнул он из своего угла.
— То ли рядом Экспериментов, то ли рядом Образцов, не пойму... — произнёс Профессор.
— Пусть будут Эксперименты, — сказал Император. — Образцы мы уже видели.
— Конечно, конечно! — закивал Профессор. — Проведем пару Экспериментов.
— Можно я их проведу? — торопливо спросил Бруно.
— Ох, милый мой, не надо! — испуганно ответил Профессор. — Я совершенно не представляю, что из них выйдет, если за дело возьмёшься ты!
— Так ведь никто не представляет, даже если возьметесь вы, — возразил Бруно.
— Для нашего Первого Эксперимента нам потребуется вот эта Машина. У неё есть две круглые ручки — всего две, можете посчитать, кто хочет.
Шеф-повар вышел вперёд, посчитал, и, довольный, вернулся на своё место.
— Теперь вы можете сдвинуть эти две ручки вместе, только делать этого не следует. Ещё вы можете перевернуть Машину вверх ногами, но и этого делать не следует.
— А что делать следует? — спросил Бруно, слушавший очень внимательно.
Профессор милостиво улыбнулся.
— Ах да! — произнёс он с таким выражением, словно отыскал название главы. — Подготовка к работе и запуск! Позволь-ка! — Он подхватил Бруно под мышки и вознёс его на свой столик. — Разделим этот предмет всеобщего интереса на три отдельные части...
— Я лучше отсюда слезу, — пролепетал Бруно. — Мне не хочется, чтобы меня делили на части.
— Да у него даже ножа нет, глупый мальчишка! — зашептала ему Сильвия. — Стой тихо! Ещё разобьёшь что-нибудь!
— Пункт первый — взяться за ручки. — Профессор положил на них ладошки Бруно. — Пункт второй... — Тут он нажал какую-то кнопку, и с криком «Ой!» Бруно отдернул руки и принялся отчаянно тереть свои локти.
Профессор довольно захихикал.
— Чувствительный эффект, правда? Я настроил на щадящий режим.
— Вовсе она не режет! — с негодованием ответил Бруно. — Укусило за локти, хлопнуло по спине, дёрнуло за волосы и звякнуло в груди.
— Бруно, не сочиняй! — сказала Сильвия.
— Ты вообще не можешь знать! — возмутился Бруно.
— Наш Второй Эксперимент, — объявил Профессор, когда Бруно вернулся на место, всё ещё ожесточённо потирая локти, — суть получение такого редко-наблюдаемого-но-высокоценного явления, как Чёрный Свет! Все вы видели Белый Свет, Красный Свет, Зелёный Свет и тому подобное, но никогда ещё вплоть до этого чудесного дня глаза ни одного живого существа, кроме моих, не наблюдали Черного Света! Вот эта коробка, — сообщил он, осторожно ставя её на стол перед собой, и набросив сверху кучу покрывал, — вся наполнена этим Светом. А получил я его вот как. Я поставил зажжённую свечу в тёмный шкаф и закрыл его дверцы. Весь шкаф осветился чем? Жёлтым Светом, конечно. Тогда я взял бутылочку Чёрных Чернил, и полил ими сверху на свечу. К моей огромной радости каждый атом Желтого Света оказался выкрашен в чёрное! Это был величайший день в моей жизни! Тогда-то я и наполнил им эту коробку. Кто желает подойти и заглянуть под покрывала?
Последовала мёртвая тишина, и наконец Бруно сказал:
— Я загляну под них, если в локти не будет колоться!
Успокоенный на сей счёт, Бруно подошёл и засунул голову под покрывала. Спустя пару минут его голова высунулась, вся разгорячённая и чумазая, с дико всклокоченными волосами.
— Что ты там увидел, в этой коробке? — нетерпеливо спросила Сильвия.
— Ничего! — обиженно выпалил Бруно. — Там слишком темно.
— Его описание увиденного совершенно точно! — увлечённо воскликнул Профессор. — Чёрный Свет так сильно похож на Ничего — на первый взгляд, разумеется, — что я совершенно не удивляюсь, что этот мальчик не отличил одно от другого! Переходим к Третьему Эксперименту!
Профессор спустился с эстрады и направился к какой-то тумбе, крепко врытой в землю. С одной стороны к тумбе была прикреплена цепь с железным грузилом, а с другой стороны торчал обрезок китового уса с кольцом на конце.
— Это будет наш самый интересный Эксперимент! — объявил Профессор. — Он, правда, потребует времени, но это пустяковое неудобство. Посмотрите сюда. Если я отцеплю этот грузик и выпущу его из рук, он упадёт на землю. Кто-нибудь не согласен с этим?
Но все были согласны.
— Точно так же, если я перегну этот китовый ус через тумбу... вот так... и зацеплю кольцом за крюк на цепи, то он останется согнутым, а если я отцеплю, он сам собой распрямится. А с этим все согласны?
И с этим все были согласны.
— Теперь давайте вообразим, что, сцепив кольцо китового уса с крюком на цепи, мы так всё и оставили на очень долгое время. Сила китового уса, как вы понимаете, истощится, и он останется согнутым, даже если мы его отцепим. Тогда почему с грузом не может произойти то же самое? Китовый ус так привык находиться в согнутом состоянии, что больше не может распрямиться. Почему бы грузу не привыкнуть находиться в подвешенном состоянии и больше никогда не падать? Вот что я хотел бы знать.
— Вот что мы хотели бы знать, — эхом откликнулись слушатели.
— И долго нам ждать? — проворчал Император.
Профессор взглянул на свои часы.
— Полагаю, тысяча лет сойдёт для начала. По прошествии этого срока мы осторожненько отцепим груз, и если у него всё ещё будет (скорее всего!) небольшая тенденция к паданию, мы снова подвесим его на крюк и подождём другую тысячу лет.
Тут Императрица выказала одну из тех вспышек Здравого Смысла, которые обычно крепко поражали тех, кто становился их свидетелем.
— А тем временем можно провести ещё какой-нибудь Эксперимент.
— А и верно! — воскликнул Профессор с энтузиазмом. — Позвольте вернуться на эстраду и приступить к Четвёртому Эксперименту! Для этого заключительного Эксперимента мне понадобиться Щёлочь... или Кислота — забыл, что именно. Вы увидите, что произойдёт, когда я смешаю её с... — Он взял одну бутылочку и с сомнением стал её разглядывать. — Когда я смешаю её с... кое с чем.
Император снова вмешался.
— Как название этого чего-то?