Экстаз. Дельзайт ощутил неодолимое желание сожрать мозг и вообще голову поверженного капеллана, припавшего на колени. Даже не пытаясь сдержать себя, Кровавый ринулся к ужасающей ране.
Голова Исаака сотрясалась. Он считал что выигрывает, думал, что приготовил своим богам достойное жертвоприношение.
Сейчас же, все что он мог, это всматриваться в размытые изображения, разбросанные по всему полю битвы. Он не видел удара, но в полной мере ощутил последствия. Как это странно — знать, что твоя голова расколота, подумал он, неуверенный как реагировать на пронзающие ощущения, посылаемые окружающим миром.
Зная, что сейчас умрет, Исаак начал закрывать глаза перед неизбежным, когда увидел, как капеллан Кровавых Ангелов прыгнул на него. Пораженный, Предатель к своему удивлению воздел оцепеневшие руки. Он еле успел поднять свой Крозиус, когда лоялист налетел своим лицом на кольцо шипов, служившее короной для древнего черепа, выгравированного на Крозиусе. Самый длинный шип, находящийся между глазницами черепа, легко прошел сквозь шлем Кровавого Ангела. Сила удара лоялиста отбросила его назад, с грохотом разбив каменный пол, его голова вывернулась от неожиданной остановки. Когда мир Исаака начал меркнуть, он услышал, как череп проклятого Кровавого Ангела раскололся, и его тело сползло на Крозиус, прежде чем перевернуться на спину.
Мишна и Кайнек, надеясь, что Исаак еще жив, перетащили неподвижное тело вниз по лестнице, используя небольшие, скоординированные прыжки для скорейшего бегства из здания.
Улицы, снаружи Имперской Церкви были пусты, не было никаких признаков космических десантников Кровавых Ангелов или Несущих Слово, которые, вероятно, сражались вне поля зрения двух послушников. Они могли слышать отзвуки боя на востоке. Осознав свой шанс на спасение, Мишна и Кайнек, все еще неся разбитое тело Исаака, побежали на запад, их мысли были озабочены только выискиванием наиболее короткого пути до назначенной зоны эвакуации, расположенной на изгибе реки, которая текла к западному морю. На запад, думал Мишна. На запад. Больше ничего не имеет значения.
"Мертвая Рука Власти" вышел из варпа, его корпус трещал и стонал, когда корабль завершил переход в часть космоса, более известную как Галактическое ядро. Глубоко в его недрах, мертвая тишина сковывала Длинный Зал. Стих даже яростный дредноут Арфашад, за исключением тихого, металлического шепота, рассказывающего воспоминания давних времен. У него был посетитель.
Закованный в толстую металлическую броню, одетый в ярко-красное, Исаак молча стоял, пока Арфашад рассказывал сагу о его столкновении с Космическими Волками, давным-давно, на планете, недалеко от Глаза Ужаса.
Исаак остался безмолвным, когда капелланы пришли почистить и благословить вооружение, навешанное на его тело. Его спаренные "Потрошители" мерцали в тусклом свете Длинного Зала, когда младшие капелланы растирали святое машинное масло вдоль длинных стволов, с разумной осторожностью избегая множества шипов и лезвий, торчащих из железной могилы Исаака.
Теперь он был дредноутом. Пергаменты и пророчества, прикрепленные к его металлическому телу, служили молчаливым свидетельством его жизни как капеллана Несущих Слово. Мишна и Кайнек дотащили-таки его тело до зоны эвакуации. Возвратившись на "Мертвую Руку Власти", братья-капелланы Исаака делали все возможное, чтобы спасти то, что осталось от их павшего товарища. Поняв, что ничего уже не сможет сохранить его как космодесантника Несущих Слово, они приняли решение обессмертить безжизненного капеллана в виде Ходячего Мертвеца, Воина, вечно живущего за железной маской, которая навечно отделит его от большинства своих братьев Несущих Слово.
Но Исаак не лил по этому поводу слез, не чувствовал никакого горя в связи с потерей. Слушая своего нового брата, Арфашада, продолжавшего свою историю геройств во время противостояния Космическим Волкам, Исаак, а теперь дредноут, зовущийся Шаддар, "Затмевающий Свет", знал, что он наконец-то дома.
И будет жить вечно!
Грэм МакниллУзник
Орина Септимус умирал медленной, но неизбежной смертью. Тысячелетия воздействия едких океанических испарений превратили единственный континент планеты в неспокойное море почерневших песчаных дюн. От гор остались лишь медленно разрушающиеся холмы, веками разъедаемые загрязненным воздухом и отполированные до блеска ядовитой атмосферой.
Кислотные моря покрывали девяносто процентов поверхности планеты. Огромные корабли Адептус Механикус, предназначенные для перевозки руды, время от времени появлялись на орбите, чтобы присосаться к пылающим океанам. Затем эти чудовищные суда перевозили насыщенную химикатами морскую воду в механический ад мира-кузницы, где ее очищали, производя топливо, взрывчатые вещества и всевозможные боеприпасы.
Помимо этого, из природных богатств планета располагала лишь крошечными чешуйчатыми океаническими беспозвоночными, плававшими в кислотных морях стаями размером с континент. Бронированные траулеры пересекали океаны, собирая мириады крошечных созданий, чей сверхэффективный метаболизм делал их необычайно богатыми протеином — и очень полезным сырьем для пайков Имперской Гвардии.
Теперь, когда многие линии снабжения системы Гирус были перерезаны хищными эскадрами кораблей Извечного Врага, свежие источники питания для защитников Оберича и Иллиуса были нужны как никогда.
Подобные запасы высоко ценились, но добывать их было опасно. Только те, чьи обязанности требовали отправиться на Орина Септимус, отваживались погрузиться в этот смертоносный мир.
В тюремном комплексе Жаданок размещали самых известных преступников сектора. Одно из немногих выстроенных руками человека сооружений на Орина Септимус располагалось на склонах черной долины в устье широкого залива. Большая его часть высечена в глубине распадающихся скал и побита волнами кислотного моря. Над землей находились только орудийные башни и служебные постройки посадочной площадки, защищенные от смертоносных испарений планеты несколькими энергетическими щитами.
Среди связанных контрактом охранников Жаданока бытовала мрачная поговорка: на Орина Септимус никто не прибывает добровольно, сюда может только занести.
Словно в опровержение этой присказки, с застланного дымкой неба на Жаданок спустился изящный черный катер. Он не нес на корпусе, покрытом серебристыми брызгами кислотного дождя, опознавательных знаков. Его сопровождал эскорт насекомообразных штурмовиков с подвесными штурмовыми орудиями и направляющими для ракет под каждым крылом.
Едва корабль вошел в пространство тюремного комплекса, скалы словно проросли оборонительными орудиями, тут же нацелившимися на катер и его эскорт.
Неслышимые переговоры между катером и тюрьмой быстро установили его полномочия. Пушки отступили в скальную породу, и серия мигающих вспышек указала катеру путь к только что открывшейся посадочной площадке.
Со скоростью и точностью, свидетельствующими о высоком мастерстве пилота, катер прошел над скалами и сел. Корабли сопровождения отстали и устремились в небо.
Посадочная площадка втянулась в глубины комплекса, и тьма поглотила катер. Вопреки поговорке охранников, владельца катера не занесло на Орина Септимус. Он прибыл сюда по доброй воле и в большой спешке.
А все из-за единственного заключенного.
Надзиратель Пендарева неловко переминался с ноги на ногу, наблюдая, как сервиторы на посадочной площадке поливают забрызганный кислотой катер составами, замедляющими коррозию. Зловонные пары с шипением поднялись над поцарапанным судном, и Пендарева сморщил нос от резкого запаха.
Он промокнул усеянный капельками пота лоб линялым носовым платком и повернул бледное морщинистое лицо к старшему надзирателю де Зойса.
— Проклятье, этого нам только не хватало, — сказал он. — Можно подумать, мало у нас неприятностей. Заключенные что-то затевают, я это чую.
Де Зойса был рослым бритоголовым здоровяком в поцарапанном бронзовом панцирном доспехе, а его лицо напоминало о пейзаже за стенами тюрьмы. В ответ он кивнул и сказал:
— Пусть затевают. Моим стражникам не терпится проломить кому-нибудь голову.
— Не сомневаюсь, что так оно и есть. Но было бы лучше, если бы ничего не случилось в присутствии столь высокопоставленного лица. Тебе так не кажется? — сказал Пендарева, показывая на катер.
Де Зойса пожал плечами, словно ему было абсолютно все равно, но Пендарева углядел за бравадой тюремщика настоящий страх. Он видел, как де Зойса шагает по колено в крови в самой гуще тюремного бунта, защищенный лишь собственной грубой силой и силовой булавой. До сих пор он никогда не видел его испуганным.
О репутации вновь прибывшего лучше всяких слов говорило то, что даже чокнутый головорез де Зойса нервничал. Пендарева еще раз утер лоб, когда сервиторы закончили поливать катер и начали раскладывать решетчатое покрытие от железных дверей тюрьмы к кораблю, с которого все еще капал состав.
Пендарева, как правило, прилагал все усилия, чтобы не привлекать внимание организаций за пределами Орина Септимус, погрузившись в поддержание своей маленькой империи, но поимка заключенного сделала это невозможным.
Согласно требованию протокола, Пендарева проинформировал вышестоящие инстанции о поимке и ожидал ответа в ближайшие несколько месяцев. Но буквально через несколько дней пришло сообщение уровня омикрон. Оно предписывало ему ожидать прибытия лорда Сифакса Осоркона из ордоса Священной Инквизиции Императора. Несмотря на изоляцию на заштатной планете, Пендарева был наслышан о лорде Сифаксе Осорконе. В этой части Галактики о нем мало кто не слышал.
Сифакс Осоркон — человек устрашающей репутации; человек, раскрывший тайное сердце пролива Пируса более трех веков назад. От Гируса до отдаленных систем Вердис и Сориен Дельта лорд-инквизитор Сифакс Осоркон выявил и уничтожил десятки мрачных культов, сокрушил бесчисленных пришельцев-захватчиков и искоренил ересь и бунт на многих планетах. Никто не мог ускользнуть от его взора — все, от нищего до губернатора планеты, ощутили ярость его правосудия.