Кортез мучил себя мыслями о том, как будет восприниматься в истории, потому что он был всего лишь человеком, и был подвержен гордости. Потеря Темени это одно, потеря жизни — другое, но потеря вдобавок имени и чести?
Устало опустившись в большое кресло, Кортез вспомнил тот день, когда огромные барочные боевые баржи, покрытые ненавистными символами богов Хаоса, появились из Искажения и безмолвно повисли над атмосферой Темени. Они выпустили флоты зубчатых посадочных судов к поверхности планеты. А теперь начинка этих смертоносцев бродила по улицам Полыни: извращенные злобные машины и существа, оставлявшие за собой несчастья, плач и ужас.
— Почему? Ответь, почему? — вопрошал Кортез у пустоты. — Эта захолустная планета, возможно, немного значит… но это же мой дом!
Он окончательно отчаялся. Его старое тело сотрясали мучительные рыдания.
— Почему я вообще сюда приехал? Почему?
Когда ему предложили пост губернатора на этой планете много лет назад, он с радостью его принял. Маленькая захолустная планета местного значения. Место, где он будет счастлив и беззаботен. Место, где он сможет оставить свои воспоминания о военной службе и виденных кошмарах. Оно стало местом страха и смерти.
— Почему?
Взяв случайный лист из кипы докладов на столе, Кортез выбрал один из зловещих докладов о деятельности еретиков на Темени. Он принял все меры, чтобы ни один такой доклад не попал в Инквизицию.
«Инквизиция?» — грустно подумал Кортез. Если бы он запросил их помощь, а он, по правде говоря, знал, что они являются единственной силой в Галактике, способной предотвращать настолько чудовищные события, тогда он точно так же стоял бы в отчаянии перед этим самым окном.
Лекарство? Столь же смертельное, сколь и болезнь! Его залитое слезами лицо искривилось в сардонической усмешке, и Кортез покачал головой.
— Всего-то и разницы, что судьбы душ жертв! — выкрикнул он, словно обращаясь к нерешительной толпе.
— Если бы я вызвал Инквизицию, — визжал он, — мы бы сейчас наблюдали за мрачными войсками Империи, марширующими по нашим славным проспектам и несущими «освобождение».
Он оставил военную службу как раз после участия в такой зачистке, которую он теперь называл по-другому. Убийство. Геноцид.
— А, да какой с этого толк? — зарыдал он, сминая ненавистные доклады. Кортез начал систематически рвать на лоскутки все те бесполезные бумажки, что приковали его к столу в то время, как он должен был вести свой народ.
Его причитания снова прервали, на этот раз быстрым стуком в дверь кабинета.
— Кто там? — раздраженно спросил Кортез.
— Изриил, капитан Изриил, сэр!
Хороший парень. Один из лучших. Верный. Кортез почти пришел в себя. Он перестал мять оставшиеся бумаги и оправил мантию.
— Можете войти.
Капитан Арбитров быстро вошел в кабинет и встал навытяжку. Он был высок и крепко сложен, одет по форме и вооружен болтером.
— Сэр! Мы эвакуируем последних гражданских, сэр! Вы должны немедленно уходить, сэр, если мы хотим получить хоть шанс на спасение, сэр!
Кортез слабо улыбнулся солдату и указал тонким пальцем на дверь.
— Идите, Изриил. Вы хорошо послужили Темени. Проследите, чтобы ее люди процветали где-нибудь еще. — устало, но с теплотой сказал он.
— Сэр? — переспросил капитан, не веря своим ушам.
— Я остаюсь здесь. Это мой долг.
Губернатор заставил себя встать и жестко посмотрел на солдата.
— Вы свободны, капитан. Это приказ! — рявкнул он. В голос вернулась частичка силы.
После этого Изриил отсалютовал, ударив по нагруднику, резко развернулся на каблуках и ушел. Двери за ним закрылись с тихим щелчком.
Снова подойдя к окну, Кортез почувствовал себя словно в каком-то странном сне. Его внимание снова привлекли захламленные улицы Полыни. Тридцатью этажами ниже среди развалин бродили заносчивые банды искаженных Хаосом десантников. Под их сапогами хрустели осколки стекол, когда-то украшавших гордые здания Полыни. Все группки выживших, встреченные ими на пути, сметались бешеным огнем болтерных снарядов, давились как комары.
Кортез заметил процессию, шедшую за десантниками-предателями, о Император, на площадь! Праздничный парад победы из оборванных еретиков и скачущих демонов выглядел почти средневековым для губернатора. Там чумоносец, омерзительный демонический слуга Нургла, погрузил болезнетворный палец в рану умирающего, здесь еретик вырезает узоры на собственной коже во славу злобной Слаанеш.
В центре процессии шла Почетная Гвардия предателей из четверых десантников Хаоса Легиона Несущих Слово, благоговейно несших большой вытянутый металлический цилиндр приблизительно четырех метров в высоту и двух в диаметре. Кортез непонимающе смотрел на богатые украшения, барельефы, изображавшие мерзких порождений варпа, вырезанные из маслянистого зеленого камня на сияющей серебряной поверхности цилиндра. Из вентиляционного отверстия на торце цилиндра вылетал легкий пар.
Кортез озадаченно следил взглядом за процессией, подошедшей к зданию Адептов Администрации, центру его правительства и гражданских служб на Темени. Предатели встали навытяжку и площадь начала заполняться почитателями Хаоса. Несущие Слово пронесли свою ношу по длинной лестнице с широкими ступенями в передний двор. Они установили цилиндр между величественными колоннами портика, изуродованными граффити и испещренными следами от снарядов ручного оружия.
Кортез наблюдал за разворачивающимися внизу событиями со смесью интереса и беспокойства. Там было нечто, чего он не понимал, загадка, звавшая и манившая его. Религия Бога-Императора проповедовала подчинение без вопросов, и это всегда устраивало Кортеза, но теперь, когда его все больше накрывала тень его собственной смерти, он хотел понять хоть немного о природе запретного врага. Уничтожителя. Рока.
Он увидел, как толпа на площади взволновалась. Губернатор инстинктивно понял, что тому причиной содержимое жуткого цилиндра.
— Что это? — Кортез едва чувствовал страх, подымающийся в нем волной вместе с любопытством.
Далеко внизу бурлящая толпа хаоситов нетерпеливо ожидала пришествия чего-то, чего Кортез не мог видеть.
— Вог! Вог! Вог! Вог! Бичуй! Бичуй! Бичуй!
Кортез был одновременно испуган и заворожен тем, что могло скрываться за замками.
— Вог. Вог? — бормотал он, завороженный словом. Колеблясь, он уже сомневался, что вообще хочет знать правду. Возможно, прыжок в неизведанное вполне подходил для того, чтобы поставить жирную точку в его жизни. Он затаил дыхание. Он был готов.
В резном цилиндре открылась дверь, и из него вырвалась густая волна пара, заволокшая ступени удушливой пеленой. Кортез схватился за бинокль, чтобы лучше видеть происходящее.
— Терминатор! — выдохнул он, кровь у него застыла в жилах. Человек в доспехах тяжело шагнул и вышел из цилиндра. Губернатор видел, что его глаза закрыты, словно тот спит.
— Стасисная камера. — прошептал он, найдя объяснение логическое и зловещее.
А затем его под дых ударило понимание, и он отшатнулся от проклятого окна. После внезапного просветления Кортез понял, что появилось внизу.
— Вог! — прошептал он, едва способный выговорить имя. Кортез теперь припомнил, где он слышал про него раньше. Это был владыка Вог, Бичеватель Планет, также известный как Отступник Харибды. Вог был печально известным за пределами Глаза Ужаса хаоситом, священником Несущих Слово, извращенной пародией на капеллана космодесанта. Говорили еще, что он мутант, что его голос может убирать грань между реальностью и Искажением.
— Хозяин демонов! — Кортез ужаснулся тому, что такой враг избрал Темень для своей мессы.
От ужаса его чувства притупились, и Кортез с удивлением понял, что теперь ему стало еще любопытнее, так как он точно знал, что присутствие Вога означало только одно: полный разгром Темени. Бичеватель пришел, чтобы отслужить победную мессу Хаоса.
Губернатор невольно содрогнулся, как загипнотизированный наблюдая за Вогом. Скользнув через ворот терминаторского доспеха, появилось поблескивающее скользкое щупальце. Вог запрокинул голову назад и резко вдохнул. Он приоткрыл веки и стали видны его бельма, пока скользкая розовая конечность скручивалась и извивалась неестественным образом.
Щель на толстой шее терминатора расширилась, и оттуда потекла чистая клейкая жидкость. Кончик щупальца проник в отверстие, и оно начало втягиваться в шею Отступника. На его горле появился нарост, влажно блестевший в слабом свете. Вог полностью пробудился, когда орган встал на место у него в глотке.
Владыка Вог ступил в сумрак Темени. Все взоры были устремлены на него, а Кортез чуть не присоединился к пению безумных послушников, когда восхищенная толпа заликовала. Вог надменно и свысока оглядел сборище. Владыка Вог излучал высокомерие и гордость и, как показалось Кортезу, странное благородство, такое же, как и у великих вождей космодесанта, которых он давным-давно встречал во время военной службы.
Когда Вог начал свою речь за победу Хаоса, губернатор удивился тому, как голос Отступника разносится по большой площади. Кортез прекрасно слышал каждое слово, но что-то, таившееся во тьме звуков, было воистину нечеловеческим. С губ Отступника срывалось множество различных звуков, оттеняемых жутким пением. Эти звуки, которые словно доносились со дна адской бездны, смердящей страданием миллионов проклятых душ, произносили уста одного человека. Это был Панегирик Преисподней, извращенная молитва капелланов Несущих Слово.
— Этим доверчивым дуракам, каждый день возносящим хвалы гниющему идолу, Императору, следовало бы послушать слова Лоргара. — насмешливый голос Вога отдавался в сердце Кортеза. — Мы предлагаем поклонение истинным богам, которые правят делами смертных, а не смертному, делами которого правит заблуждение, что он божество!
Ненависть обращения и жуткий смысл слов наполнили душу губернатора мерзкими атональными реверберациями. Кортез, задыхаясь, согнулся и попытался изгнать нечистые звуки, зажав уши бледными дрожащими руками. Стоя на коленях на чистом полу кабинета высоко над руинами своей планеты, Дэйн Кортез содрогался от слез, вызванных отрицанием. Все было кончено, и этот грех было уже не искупить.