авлением процессами обогрева, кондиционеров, включения разной домашней техники, то представьте на минуточку такую шалость хакера: среди ночи включается ваша стереосистема на предельной громкости…
— Да ладно, — не поверил Феликс.
— И это лишь пустячок. — Рита сделала рукой жест, будто мячиком стучала об пол. — Все может оказаться куда страшнее. Представьте такой кошмар: злоумышленник запирает хозяина в доме, включает при этом на полную мощность обогрев… или, наоборот, кондиционер… Человек может заболеть, даже умереть от перегрева или переохлаждения. Или хакер вызывает в электросети короткое замыкание, в доме начинается пожар, а двери-окна не открыть… А вот сценарий и того хуже: новые машины, самые дорогие, уже сегодня оборудованы мини-компьютерами, регулирующими многие процессы. И скорость-торможение, и включение музыки, и открытие-закрытие дверей, и еще кучу действий. И представьте, что по команде хакера у вас вдруг выключаются тормоза, а машина при этом разгоняется до максимальной скорости… Двери со стеклами самоблокируются, руль вас не слушается — он слушается компьютерную программу, а она подчинена воле хакера!
— Это из фантастики? Я такое вроде в кино видел.
— Ага, еще совсем недавно, в ужастиках. А теперь это из реальности. Сегодняшней.
— Господи помилуй. Хорошо, моя работа с компами не связана.
— Это пока, — ехидно заметила Рита. — Вот в американской серии «Специ…»
Договорить ей не удалось: Феликс хмуро перебил.
— Пока до нас все это дойдет, я дойду до пенсии. К счастью.
Глава 11
Лия проснулась с чувством дежавю.
Она вроде бы уже просыпалась в этой квартире… Или ей это приснилось?
За окном светает. На фоне золотистого квадрата стекол и прозрачной занавески она заметила темный профиль, будто вырезанный из бумаги умельцем с Арбата. Какой-то мужчина спал рядом с ней, голова его покоилась на соседней подушке.
Лия знала этого мужчину, только никак не могла вспомнить, кто он. Но ее это почему-то не волновало. Возможно, из-за тумана, набившегося в голову.
Она спустила ноги с кровати. В теле ощущались слабость и вялость. Хотелось снова спать…
Она легла обратно, покосившись на соседа по кровати, но тот не пошевелился. Тем лучше.
Живой ли?
Лие было совсем не интересно. И не страшно. Никаких эмоций.
Она закрыла глаза.
Пролежав так минут пятнадцать, она поняла: нет, сон уже не вернется. Она встала и, покачиваясь, будто спьяну, пошла в ванную, приняла душ.
Вроде бы стало полегче. Но только физически. В мозгу же по-прежнему царила невнятица.
Где она? Кто этот парень? Она ведь знает его, точно! Да и как иначе, если она спит с ним в одной постели… Но почему его имя уплывает из ячеек ее памяти, как мелкая рыба из слишком крупных сетей?
Лия снова надела халат — она понятия не имела, где ее одежда, а искать было лень. Ее мучила жажда. И, кажется, голод.
Она вошла на кухню, в шкафчике обнаружила чистый стакан, на столе непочатую бутыль воды, напилась. Затем открыла холодильник: что бы съесть?
При мысли о еде живот неприлично громко заурчал.
— Я смотрю, ты проголодалась, милая? — раздался голос позади.
Лия хмуро покосилась на мужчину, едва обернувшись.
— У тебя плохое настроение, а?
— Зато у тебя хорошее, — буркнула Лия. — Ты вообще кто?
— Вообще-то твой жених, — парень явно веселился.
— А, точно… вроде бы… — бегло взглянула на него Лия без всякого выражения. — Я вообще думала, что ты помер. Лежал как истукан. Скажи, жених, что тут в холодильнике есть вкусного? Не соображу никак, здесь столько всего…
Память ее пока буксует и чувства приторможены, отметил Арсений. Что хорошо, что и требовалось. Пусть вспоминает все потихоньку-полегоньку, плавно, без паники. День только начинается, у них полно времени впереди.
— Сядь, милая. Я приготовлю тебе тосты и кофе.
— Тосты… Феликс умеет делать омлет.
Арсений снова бросил взгляд на ее лицо: нет, она ни на что не намекала. Просто всплыло имя.
— Феликс? Это кто?
— Ты вкусно готовишь тосты, а он — омлет.
— Ты хочешь омлет?
— Я есть хочу. Давай что-нибудь, только поскорее!
— Сейчас-сейчас… Тут ветчина есть, сыр, хлеб тоже, хоть и не слишком свежий… Сделать тебе бутерброд?
Он понимал: Лия спала почти двое суток, с позавчерашнего дня, — неудивительно, что организм затребовал пищи. Арсений метнул еду на стол, вскрыл упаковки, нарезал хлеб, подвинул к Лие масленку. Та в мгновение ока соорудила себе бутерброд, откусила и, блаженно зажмурившись, как кошка, принялась жевать.
— Кофе? — Он был сама любезность.
…За последнюю ночь, в которую Арсений думал-передумал все по пять раз, он решил пока отказаться от резких, крайних мер. Прибегнуть к ним он всегда успеет, если не получится «щадящий вариант». Который представлялся ему так: воздействие препаратов на ее мозг будет постепенно ослабевать, по мере активизации обмена веществ, и наступит момент, когда память Лии восстановится. А Арсений к этому моменту должен создать у нее впечатление, что он не просто любящий, но и идеальный мужчина. Лучше даже в дамских романах не бывает! Тогда воспоминание о неосторожно вырвавшемся слове упадет на хорошо подстеленную соломку, не причинив вреда. Ну или минимальный вред.
Лия жадно поедала бутерброд. Парень, который жених, смотрел на нее, будто ждал чего-то.
— Лучше чаю сделай, — ответила она. — Кофе у тебя не особо… Когда мы поженимся, я буду сама готовить кофе по утрам.
Это настолько соответствовало тем словам, которые Арсений произнес позавчера за завтраком, что он напрягся. А что, если она уже все вспомнила и ведет с ним свою игру?!
Он внимательно посмотрел на Лию, но она была безмятежна.
— Черный, зеленый?
— Черный… Слушай, ты правда мой жених? Я что, уже согласилась замуж за тебя выйти?
— Да, милая… Вот кольцо, смотри.
Он взял коробочку, стоявшую тут же, на столе, открыл ее, дал Лие полюбоваться бриллиантом. Затем взял ее правую кисть и надел кольцо на палец.
Лия посмотрела на кольцо: красивое. Неспешно сняла его и положила обратно, в коробочку.
— Я почему-то ничего не помню, — нахмурилась она.
— Ты вчера разволновалась и выпила по ошибке снотворное вместо успокоительного. Это скоро пройдет, не волнуйся.
— А отчего я разволновалась?
— Девушки всегда волнуются перед свадьбой, — пожал он плечами. — Так, по крайней мере, говорят.
— Интересно. Из-за чего они волнуются-то?
— Прости, не знаю. — Он мягко улыбнулся. И так уже сказал одну ерунду, не стоит ее подкреплять другой.
— Я не могу выйти замуж за парня, которого не помню!
— Конечно, — кивнул он. — Сначала вспомнишь, потом выйдешь. Мы будем самой потрясающей парой на свете. Иди сюда, — поманил он ее в коридор. — Посмотри, посмотри на нас в зеркало: какие мы красивые. Будто созданы друг для друга, видишь?
— Правда, неплохо смотримся, — равнодушно согласилась Лия.
Арсений хотел ее обнять, но Лия ускользнула от его рук, как кошка от поглаживания чужака. Вернулась на кухню, к своей чашке с чаем.
— Сделай мне еще бутерброд, пожалуйста.
Некоторое время она молча следила за тем, как он отрезает хлеб, намазывает маслом.
— Меня, кстати, Арсением зовут, — сообщил он, протягивая ей бутерброд.
— Да? Арсений — это мышьяк. В химической таблице под номером… не помню.
— Глупости. Arsenicum на самом деле переводится как «мужская сила».
— Мужская сила… Погоди. Ты ведь гей! Да? Ты гей, и мы с тобой дружим… — Она наморщила лоб. — А жениться нам зачем?
— Давай подождем, пока ты сама полностью всё…
— А Феликс — это парень, которого я люблю? — перебила его Лия.
Она была необычайно прямолинейна — из-за буксующей памяти, конечно. Если сравнить с компьютерной программой, то мозг ее сейчас загружал лишь отдельные фрагменты информации, причем фрагменты фактов, а не эмоций. Она вспомнила о своих чувствах — однако смогла их только назвать, не испытать. И, как бы ни были ее слова Арсению неприятны, они радовали тем, что за ними не скрывалось игры.
— Нет, милая, ты его не любишь. Он тебя сильно обидел, вы поссорились навсегда. Ты любишь меня. А я — тебя.
— Хм. Но ты же гей.
— Ты забыла, что мы с тобой занимались любовью?
Лия равнодушно пожала плечами.
«…А вдруг она не всё вспомнит? — с надеждой подумал он. Вот бы повезло!..»
Арсений впервые воспользовался этим снотворным, побочным действием которого указывалась временная потеря памяти. Один приятель посоветовал — испробовал на деле сам — и достать помог: в аптеке такое не купишь. В Европе его сняли с производства именно за этот побочный эффект. Но уже готовые партии, подлежащие уничтожению, были пущены ушлыми фармацевтами налево, как это нередко случается. В инструкции написано, что память восстанавливается полностью через несколько часов — но как знать? Тем более что к снотворному Арсений добавил небольшое количество наркотика. Он сам готовил вытяжки из растений, грибов, кактусов, отлично умел их смешивать и дозировать. По его мнению, такое сочетание должно было продлить состояние заторможенности, которая обеспечивала Лиину покладистость.
Так вдруг память ее не восстановится полностью?
В конце концов, действие любого препарата зависит от индивидуальной реакции конкретного организма. Никто не может заранее сказать, каков будет эффект лекарств, будь то даже простой аспирин. Уж не говоря об алкогольном опьянении (а алкоголь — тоже химическое вещество, как и лекарства): одни помнят после пьянки все, в подробностях, другие частично, третьи вообще ничего!
В этом случае имелся шанс, пусть и маленький, что ему удастся ее память подлатать, поставить заплатки в нужных местах… В конце концов, он ничем не рискует. Не получится так не получится. А попробовать стоит.
— Милая, давай я помогу тебе вспомнить. Расскажу обо всем, хочешь?
…Так бывает, когда забудешь нужное имя: знаешь, что оно где-то тут, плавает в котелке, как юркая рыбешка, которую ты никак не можешь ухватить. С той лишь разницей, что Лия сейчас забыла множество слов. И множество фактов.