– Мы договорились, что сегодня вы переночуете у Лорен Шо, – сказал он, и Марго взглянула на него с удивлением.
– Правда?
– Только на одну ночь. Она знает, что происходит.
– Ребекка там будет?
– Ее дочь? Вероятно. Вы против?
Марго потеребила кончик чемодана.
– Просто я их давно не видела. Ребекка знает, что случилось?
– Думаю, мама ей расскажет.
Казалось, будто Марго хочет что-то сказать, но она лишь покачала головой.
– Наверное, так будет честно.
Было что-то в том, как она это сказала. Рот дочери, голос матери. Фальк моргнул, на миг снова почувствовав странную обескураженность.
– Хорошо. Что ж. Это всего на одну ночь, – он махнул на пустой чемодан. – Возьмите что-нибудь из вещей, и мы вас отвезем.
Марго рассеянно протянула руку и вытащила из кучи на полу два кричащих кружевных лифчика. Она подняла их, потом посмотрела на него, наблюдая за тем, как он смотрит на нее. Что-то промелькнуло у нее на лице. Она его проверяла.
Он твердо посмотрел ей в глаза, сохраняя совершенно бесстрастное выражение лица.
– Мы подождем вас на кухне, – сказал он и почувствовал волну облегчения, когда закрыл дверь в приторно-розовую комнату. С каких это пор девочки-подростки так сексуализировались? Неужели они были такими и в его годы? Наверное, подумал он, вот только тогда он ничуть против этого не возражал. В том возрасте многое казалось безобидной шалостью.
В кои-то веки Бет сожалела, что дождь закончился.
Когда он барабанил по крыше, было сложно разговаривать. Пять женщин разбрелись по той из двух комнат, что была побольше, и сидели там, пока в отсутствующие окна задувал предвечерний ветер. Внутри было ненамного теплее, чем снаружи, призналась Бет про себя, но, по крайней мере, здесь было по большей части сухо. Она радовалась тому, что они остались. Когда дождь наконец иссяк, хижину обволокла тяжелая плотная тишина.
Бет поерзала, чувствуя приступ легкой клаустрофобии. Ей был виден край матраса в другой комнате.
– Пойду посмотрю, что снаружи.
– И я, – сказала Бри. – Мне надо в туалет.
Лорен тоже шевельнулась.
– И мне.
Воздух снаружи был влажным и свежим. Закрывая за собой дверь хижины, Бет услышала, как Элис что-то пробормотала Джилл. Что бы она ни сказала, Джилл не ответила.
Бри показывала в другой конец прогалины.
– Господи, тут даже есть туалет?
В отдалении стоял крошечный сарайчик, его крыша сгнила, одной стены не было.
– Не возлагай надежды, – предупредила Лорен. – Там будет просто яма в земле.
Бет смотрела, как сестра пробирается сквозь высокую траву к развалюхе. Бри заглянула внутрь и, взвизгнув, отпрянула. Сестры встретились взглядом и расхохотались, как показалось Бет, впервые за несколько дней. Даже лет.
– Боже мой, ни за что, – сказала Бри.
– Так гадко?
– Пауки. Не подвергайте себя такому. Некоторые вещи потом не развидеть. Я лучше схожу в кусты.
Повернувшись, она исчезла среди деревьев. Лорен криво улыбнулась и зашагала в противоположном направлении, оставив Бет в одиночестве. Свет уже угасал, небо становилось все темнее.
Повезло, что они вообще нашли хижину, поняла Бет теперь, когда дождь стих. Среди деревьев было несколько просветов, возможно, оставшихся от тропинок, но ничто не указывало путникам на существование этой прогалины. Внезапно Бет охватило беспокойство, и она оглянулась в поисках остальных. Их нигде не было видно. Над головой высокими назойливыми голосами перекликались птицы, но когда она посмотрела вверх, ни одной не разглядела.
Бет полезла в карман за сигаретами. Она нашла пачку в луже, после того как Элис ее выкинула. Та насквозь пропиталась грязной водой и уже никуда не годилась, но Бет отказывалась это признавать, чтобы не доставлять Элис удовольствия.
Ее пальцы обернулись вокруг пачки, чьи острые уголки стали мокрыми и бесформенными, и на нее накатила неудержимая тяга к никотину. Она открыла пачку, снова убедившись, что сигареты уже не спасти. Влажный запах табака что-то пробудил в ней, и внезапно невыносимым показалось то, что они так близко и в то же время недосягаемы. Ей захотелось плакать. Конечно же, она не планировала впасть в зависимость. Ни от сигарет, ни от чего другого.
Бет даже не знала, что беременна, когда у нее случился выкидыш. Она сидела в стерильном кабинете университетской поликлиники, где врач объяснил ей, что такое нередко случается в первые двенадцать недель. Скорее всего, срок был совсем небольшим. И она ничего не могла поделать, чтобы этого избежать. Иногда такое бывает.
Бет кивнула. Дело в том, тоненьким голоском объяснила она, что она пила. Почти все выходные. Иногда по будням. В то время она была одной из немногих девушек, учившихся на программиста, и ей нравилось проводить время с парнями с курса. Молодые, умные, они планировали создать новый грандиозный веб-сайт, стать миллионерами и к тридцати годам выйти на пенсию. Но пока они пили, танцевали, принимали легкие наркотики, тусили до утра и флиртовали с девчонкой, которая в двадцать лет все еще очень походила на свою красотку-сестру. Бет все это тоже увлекало. Возможно, признавала она, оглядываясь назад, даже чересчур.
В тот день в ярком свете стерильного медицинского кабинета она призналась во всех своих грехах. Врач покачал головой. Скорее всего, это ни на что не повлияло. Скорее всего? Почти наверняка. Но не точно? Почти наверняка это ни на что не повлияло, сказал он и дал ей брошюрку с информацией.
В любом случае все к лучшему, подумала Бет, выходя из поликлиники с брошюркой в руках. Она выбросила ее в первую же урну. Не хотела больше об этом думать. Рассказывать кому-то не было смысла. Не теперь. Бри бы все равно не поняла. Все хорошо. Как можно скучать об утрате чего-то, когда она даже не подозревала, что оно у нее было?
Она собиралась идти прямиком домой, но внезапно ее студенческая квартира показалась немного одинокой. Поэтому она вышла из автобуса и направилась в бар, встретилась с мальчиками. Пропустила стаканчик, потом еще несколько, потому что теперь ведь она могла позволить себе принимать алкоголь и изредка наркотики, правда? Уже слишком поздно из-за этого беспокоиться, правда? И проснувшись на следующее утро, она ничуть не возражала против головной боли и сушняка во рту. Вот что хорошо в приличном похмелье. Не остается сил на чувства.
Теперь Бет посмотрела на окружающие ее заросли и сжала мокрую пачку. Она знала, что они вляпались по полной. Все в группе это знали. Но пока Бет могла курить, ей казалось, будто остается тоненькая нить, связывающая ее с цивилизацией. А теперь Элис уничтожила и это. Чувствуя прилив гнева, Бет закрыла глаза и швырнула пачку в кусты. Когда она открыла их, сигарет больше не было. Она понятия не имела, куда они упали.
По прогалине пронесся порыв ветра, и Бет поежилась. Листья и веточки под ногами были мокрыми. Непросто будет найти здесь хворост для костра. Ей вспомнился первый вечер, когда Лорен искала вокруг лагеря сухие веточки для розжига. Бет почесала ладонь, сожалея о пачке сигарет, которая только что была в этой руке, и оглянулась на хижину. Та слегка покосилась, металлическая крыша нависала с одной стороны сильнее, чем с другой. Возможно, этого было недостаточно, чтобы земля под ней оставалась сухой, но Бет не видела других вариантов.
Вернувшись к хижине, она услышала доносящиеся изнутри голоса.
– Я уже сказала, что нельзя, – от нажима слова Джилл прозвучали отрывисто.
– Я не спрашиваю у тебя разрешения.
– Не забывай свое место, милая.
– Нет, Джилл. Это ты открой глаза и хорошенько оглянись вокруг. Мы сейчас не на работе.
Пауза.
– Я всегда на работе.
Бет шагнула вперед и неожиданно пошатнулась, когда земля вдруг исчезла у нее из-под ботинка. Она тяжело приземлилась на руки, подвернув лодыжку. Посмотрела вниз, и поднимающийся у нее из груди стон превратился в крик, когда она увидела, куда упала.
Звук разлетелся по воздуху, заглушая птиц. Над хижиной повисло потрясенное молчание, затем в окне показались два лица. Бет отползла в сторону, слыша позади топот бегущих ног, и ее поврежденная лодыжка, стукаясь о землю, запульсировала от боли.
– Все в порядке? – первой подбежала Лорен, за ней по пятам следовала Бри. Лица в окне исчезли, и через мгновение Джилл с Элис оказались снаружи. Бет кое-как поднялась. Упав, она разметала ветки с опавшей листвой, и под ними открылась неглубокая, но вполне заметная яма.
– Там что-то есть, – Бет услышала, как дрогнул ее голос.
– Что? – спросила Элис.
– Не знаю.
Нетерпеливо фыркнув, Элис шагнула вперед и провела ботинком по дну ямы, отметая листья. Женщины дружно подались вперед и почти мгновенно отпрянули. Только Элис не двинулась с места, глядя вниз. Даже неискушенный зритель не мог не понять, что это были за маленькие желтые штуковины, наполовину закопанные в грязи. Кости.
– Что это? – прошептала Бри. – Пожалуйста, скажите, что это не ребенок!
Бет потянулась к сестре и взяла ее за руку. Ее ладонь показалась удивительно непривычной. Бет испытала облегчение от того, что Бри не выдернула руку.
Элис снова провела ногой по земле, очищая ее от остальных листьев. На этот раз она двигалась не так уверенно, заметила Бет. Носок ее ботинка зацепился за что-то, и оно отлетело через листья в сторону. Плечи Элис заметно напряглись, затем она медленно наклонилась и подняла это. Ее лицо застыло, а потом она издала тихий возглас облегчения.
– Боже, – сказала она. – Все нормально. Это всего лишь собака.
Она показала маленький прогнивший крест, кое-как сделанный из двух прибитых друг к другу деревяшек. Посередине кто-то вырезал буквы, так давно, что их едва можно было различить: «Буч».
– Откуда ты знаешь, что это собака? – голос Бет звучал будто чужой.
– Ты бы назвала ребенка Бучем? – оглянулась на нее Элис. – Хотя ты, может, и назвала бы. В любом случае это не похоже на человека.