— Вы знаете аварийный протокол, — повторил Рыбников. — Не заставляйте меня ждать. Вы сделали все, что обязаны.
Старший молча повернулся. Рыбников заметил на его плече едва заметную серебряную капельку. Серебряную, не серую. Он протянул руку — и отдернул ее. И вдруг улыбнулся. Это было совершенно неуместно посреди такого бедствия. Но Рыбников улыбнулся.
Старший исчез в тамбуре, унося на плече вертолетик.
— Да помогите же! — совсем по-человечески взмолился Михаил. — Помогите, сволочи!
Рыбников дождался, пока над тамбуром вспыхнет зеленый сигнал, открыл дверь, затолкал вперед Зарецкого. Включил на разогрев электромагнитную «вспышку». И здесь ты оказался умнее меня, Деденёв, подумал он. Ты все предусмотрел. Вот только тебе и в голову не могло прийти, что этот идиот уберет из подвала бомбу. А она бы сейчас ой как пригодилась.
Ничего, боты остановятся, когда разберут Нанотех.
Или не остановятся, черт их знает.
Все равно они сдохнут еще до утра.
Или не сдохнут.
Рыбников посмотрел в ту сторону, где бултыхался директор. Тот почти дотянулся до лестницы, ему оставалось совсем чуть-чуть.
Серая жижа шевелилась под полом галереи. Еще немного, и она лизнет подошвы ботинок.
— Твари поганые! — выкрикнул Михаил и умолк, экономя силы.
Рыбников встал на высокий комингс тамбура и, держась за дверь, наблюдал за директором. В тамбуре Зарецкий, подвывая и плюясь, скакал на месте, стряхивая ботов.
Рыбников ждал.
По его прикидкам, осталось секунд десять.
Потом он с чистой совестью закроет дверь.
В подвале было не страшно, но скучно. Двое охранников, седой ветеран и совсем зеленый, но мускулистый, аж форма трещит, молча подпирали стены. Ребята, измотанные неудавшимся допросом, понуро сидели на облезлой лавке. Даша с Марией привалились друг к другу и, казалось, дремали. Принц, сложив руки на груди, вполглаза подсматривал за охраной.
У них отняли телефоны, даже в Интернет не сунешься, тоска какая.
Ах да, Интернет-то он грохнул! И сам принял вызов на аварию. Так что пока на родной фирме расчухают, в чем дело, уже ночь наступит. Мама прибьет его, когда узнает. Хотя, когда мама узнает, чего тут творится и зачем Принц это сделал… Может прибить два раза. А потом нажалуется Машкиному отцу, что эта оторва плохо влияет на ее старшего сына. А чего, запросто.
Принц старался не задумываться, что за странные отношения у его мамы и отца Марии. Эти двое были знакомы с незапамятных времен, город-то маленький. Если вся Москва, как говорится, спит под одним одеялом, то у нас все учились в одной школе. Они и правда учились в одной школе, Игорь Кузнецов и Настя Коваленко — смеялись еще, мол, фамилии у нас одинаковые. Потом Настя окончила техникум связи, а Игорь пошел по финансовой части. Но по дороге немного заблудился — и стал, как бы так сказать… В общем, стал пиратом. Когда ему надоело быть пиратом, или ему умные люди подсказали, что на горизонте эскадра имперского флота, — он женился на красивой начинающей актрисе и, сгибаясь под тяжестью награбленного, снова пошел по финансовой части. А Настя уехала в Москву, окончила там институт связи, параллельно работая по специальности, и чуть не вышла замуж за короля. Но вместо этого родила черного мальчика и вернулась в свой маленький город. А Игорь как раз думал, куда пристроить награбленное так, чтобы оно приносило ему легальный процент. И некоторую часть вложил в Настю, у которой всего имущества было — один черный мальчик. Вложил ли Игорь в Настю еще что-нибудь, Принца интересовало чисто на уровне бытового любопытства. Он маму обожал, она подняла в городе полезный бизнес, все ее любили, все было очень и очень неплохо. Десять лет назад она родила белого мальчика. Ну и отлично. Кузнецов появлялся раз в месяц, а когда и раз в неделю — не хрен с горы, мажоритарный акционер, — общался с мамой, оставлял подарки младшему Коваленко и абсолютно не мешал Принцу. Он и приезжал-то всегда с утра, когда Принц торчал в школе.
Главное, решил Принц, чтобы все были довольны жизнью. Мама не плачет ночами в подушку и не пьет горькую, брат растет, доход растет, даже Принц и тот до сих пор растет. Вот и замечательно…
Сирена взвыла, все подпрыгнули, ребята едва не упали со скамейки.
— Это что? — спросил тот охранник, что помоложе.
— Пробило в центральном зале, нас не касается.
— Чего пробило? — тут же поинтересовалась Мария.
— Это просто так называется, — дружелюбно ответил седой. — Раньше там у них постоянно рвало какие-то трубопроводы, вода текла…
Даша потерла глаза: она и правда задремала. Мария с Принцем переглянулись. «В центральном зале, в центральном зале…» — читалось в глазах девушки.
— Да-да, — сказал Принц. — И «Титаник» тоже ты утопила. Имей совесть, наконец.
Мария заразительно рассмеялась.
— Ох, барышня, — седой погрозил ей пальцем. — Чистосердечное признание смягчает вину и облегчает душу.
— А чего я сказала?! — Мария снова прыснула. Ей то ли было и правда весело, то ли она не знала, как еще развлечься.
Они ждали, ничего не происходило, никто к ним не спускался, наверху сирена выла, как заведенная.
— Когда эта дрянь заткнется? — не выдержал Принц.
— Когда аварийщики придут в центральный зал, увидят, что опасности для института нет, и начнут чинить.
— Давно могли бы уже… — произнесла Даша задумчиво. — До центрального отовсюду близко.
Седой посмотрел на часы.
— Пятнадцать минут. Самое время.
— За пятнадцать туда сбежится весь институт, — сказала Даша уверенно. — Ой, ребята, не нравится мне это…
— А по мне так ничего, — заявила Мария и хихикнула.
— Поддерживаю, — кивнул Принц. — Одобряю и приветствую затопление этой клоаки по самое никуда. Знаете, что такое клоака и чем ее затапливает?..
— Много говоришь, — сказал ему молодой.
— Не зна-аете… — протянул Принц. — Узнаете, поздно будет.
Сирена надрывалась еще пять минут, потом еще пять… Отсюда, из подвала, она казалась далекой и тихой, но все равно давила на нервы.
— Становится интересно, — сказал Принц. — Становится действительно интересно.
Молодой охранник нервно дернулся и что-то стряхнул с себя. Поглядел на потолок, шагнул в сторону.
— Вода, что ли? — спросил его седой. — Лишь бы не канализация…
И тут же дернулся сам.
— Ну чего вы дрыгаетесь, — сказала Мария. — И без вас тошно. Слушайте, а если нас и правда тут зальет?
— Организованно покинем помещение, — отозвался седой.
И снова дернулся. Сделал движение, будто сбивает блоху с себя. Присел на корточки и уставился под ноги.
— Ну? — спросил молодой.
— Не пойму, — седой посмотрел на потолок. — Слушай, пойду-ка я выясню, что там творится. Заодно узнаю, не забыли ли про нас.
— А чего не позвоните? — заинтересованно спросила Мария.
Ей хотелось новостей, и поскорее. Вдруг она действительно испортила что-то в центральном зале? Это же просто замечательно! Будь у нее ящик динамита, она бы сейчас взрывала институт. Принц наверняка знает, как это делается.
— Слишком тут глубоко, сигнал не проходит, — ответил седой. — Я быстро.
Он ушел. Сирена выла. Молодой охранник нервничал. На него то и дело что-то мелкое и непонятное падало сверху. Ребята, сдавленно посмеиваясь, наблюдали за ним. В их углу подвала не текло еще.
Седой не возвращался. Молодой отряхивался, приседал, надеясь рассмотреть, что его беспокоит, ничего не видел и все заметнее психовал.
— А пойдемте-ка отсюда, — сказал он наконец.
— Не-а, — Мария помотала головой.
— Чего? — неподдельно удивился охранник.
— Нам и здесь хорошо, — сообщил Принц.
— Ага, — очень грустно кивнула Даша.
— Да я вас щас!.. — пригрозил охранник.
— Дурак совсем, что ли? — миролюбиво спросила Мария.
— Нас трое, ты один, — заметил Принц. — И видишь, сидим пока, тебя не трогаем.
— А разрешения бить задержанных у тебя нет, — добавила Мария. — И не забывай, пожалуйста, кто мой папа.
Охранник раздраженно фыркнул и принялся бродить из угла в угол. Он уже весь нервно дергался, едва не подпрыгивал.
— Дышать еще не тяжело? — участливо поинтересовалась Мария.
— А?
— У тебя ведь клаустрофобия в легкой форме, правда? — спросила Мария почти ласково.
— Значит, так… — начал охранник.
— Иди, иди, — сказала Мария. — Иди на разведку. Мы пока тут посидим. Нам, знаешь ли, утонуть в подвале совершенно не хочется. И мы не знаем, что тут где. Куда мы денемся?
С потолка уже сыпалось нечто, похожее на редкую серую пыль. Так бывает, когда дом трясется. Но здание стояло прочно. А пыль — вот она.
— Ладно, — сказал охранник. — Я мигом. Узнаю и назад.
Он вышел из комнаты и почти бегом отправился по коридору направо.
Звук его шагов быстро растаял вдали. Минуту-другую ребята молча просидели в тишине.
А потом справа — оттуда, куда ушел молодой и где уже пропал седой, — донесся отчаянный душераздирающий вопль.
Даша в ужасе прижалась к Марии, та — к Принцу.
Раздался громкий топот, в комнату ворвался охранник. Он тяжело дышал, лицо его было перекошено.
— Только спокойно! — выпалил он. И снова выскочил в коридор.
— Стой!!! — в три глотки заорали ему вслед.
— А?! — охранник заглянул обратно в комнату.
— Что там? — спросила Мария.
— Там… Там затопило. Там какая-то серая гадость, и ее очень много. Очень много. Не пройти. Только спокойно, поняли? Я посмотрю в другой стороне!
И убежал налево.
— Ну вот, — протянул Принц. — Доигрались.
— Да ладно тебе…
— Это грей гу, — сказал Принц. — И чем больше ее будет, тем быстрее она распространяется. Это грей гу…
— Ты-то откуда знаешь?
— Мне Леха объяснил.
— Ой… — только и сказала Даша.
— Если Леха, это плохо, — в рифму отозвалась Мария.
Принц не стал говорить, что именно Леха ему объяснил про серую слизь. Он подозревал, что его друг, конечно, «рубит в микробах», только мнение микробов может не совпадать с мнением Лехи.