— Как?! — не выдержал Рыбников. — Как ты это сделал?! Слушай, я всех сдам, всех заложу, только скажи — как ты это сделал?!
— Да ты всех сдашь по-любому, — усмехнулся Гуревич.
Рыбников надулся и сел прямо.
— Тогда просто так скажи, — заявил он. — Жалко тебе, что ли? Как?!
— Элементарно. Вписал в прошивку вирус, делов-то. Если «пятерка» умудрится обойти запрет, то запустится вирус и уничтожит рой. Жестоко? Но спонтанный разгон — это микробешенство. Взбесившийся рой ни на что не годен, разве только на вражескую базу его сбросить — вы с Мишкой блистательно подтвердили эту гипотезу… А с прошивкой можно делать самые неожиданные вещи. Например, так размазать по ней команду, что, если специально не искать ее, никто и не заметит, что она есть. Ага?
Рыбников пару раз моргнул, но промолчал.
— Мы давно этот фокус знаем, просто зачем он нам… Мы фокусами не занимаемся, мы задачи решаем. Да ты все сам увидишь.
Рыбников застыл.
— Тебя же осудят, — бледно улыбнулся Гуревич. — Ты сядешь. И тогда мы поработаем по-настоящему. «Трешка» морально устарела, а в твоей «девятке» есть рациональное зерно. Но ты, конечно, в гордыне своей не придал ему должного значения. Ладно, так уж и быть, тебе подскажут.
— Ты… — у Рыбникова сел голос. — Ты… что, правда?
— А ты как хотел? Я курирую один закрытый институт. Если по-простому и по-честному — шарашку. Тебе там понравится. Там много вас таких, идиотов непуганых. Увлекающихся наукой до полной потери совести. Хотя, конечно, ты можешь отказаться. Вдруг тебе зона строгого режима интереснее?
— Ну, нет, — Рыбников нервно усмехнулся. — Может, я идиот бессовестный, только не безмозглый. Рассчитывай на меня.
— Так что, дать тебе бумагу и стило для чистосердечного? — слегка иронично уточнил Гуревич.
— Вот именно, — жестко сказал Рыбников.
Уперев руки в бока — надменный жест очень уверенного в себе человека, — Гуревич стоял посреди руин. Его так сюда тянуло, словно убийцу на место преступления. Словно он сам тут все раздолбал. Наверное, и правда совесть нечиста. Ведь жалел родной институт, любил его, думал, как будет отмывать его репутацию и восстанавливать статус, когда Мишка свалится. А этот деятель вон как свалился — буквально. Упал стремительным домкратом.
То, что он придавил нескольких высокопоставленных мерзавцев в столице, из которых сейчас вытряхнут их мелкие душонки, это, конечно, здорово, только не наше это дело, наше дело — микробы.
Нет худа без добра: пускай новость о падении Нанотеха уже разлетелась по стране, нынче же политтехнологи начнут разъяснять народу, что не бывает злобных ботов, а есть злые люди. Важно, что это чистая правда. Народ поверит, не такой он дурак, как о нем Мишка думал.
А Нанотех поднимем заново. Разумеется, после вчерашнего придется сменить название. Пусть будет старый добрый НИИ микромашиностроения. Опять-таки, правда и ничего кроме правды.
Никаких больше «нанороботов». Одни честные микробы.
Кончилось вранье, прямо дышать легче. И Витя Васильев не будет кривиться, обучая медиков «нанотерапии»…
Опытное производство уцелело, это большая удача. Главный корпус, по идее, все равно надо перестраивать. Люди живы-здоровы, вот только сохранить бы их, не дать разбежаться. Объяснить, что будем жить теперь по-новому. Что будет у вас, ребята, новый институт. Совсем как при Деде и даже лучше.
Отыскать бы еще толкового начальника, чтобы тут все снова закрутилось, и побыстрее. На готовенькое присесть и щеки надувать желающих сколько угодно — вон как Мишка в кресло Деда упал, наследничек фигов. А на эти обломки кораблекрушения, остатки прежней роскоши — кого я уговорю?..
— Георгий Эдуардович! Тут к вам… э-э… посетитель. И честное слово, шли бы вы отсюда, вдруг не все еще упало.
— Посетитель — хорошо, — решил Гуревич. — А то у нас сегодня все больше разрушители, хе-хе…
Он вспомнил про ноутбук, подарок Семенова, и теплая волна прошла по сердцу. Вот есть же люди! Не разрушители. Созидатели. А казалось бы, гэбэшник до мозга костей… Правда, он оперативник и технарь, а не офисная крыса. Ох, сколько дрянного народу встретил Гуревич в этой системе. Он и не ждал от нее хорошего, просто надеялся, что она даст ему шанс удрать, вырваться из липкой паутины, которой Михаил окутывал институт. Оказалось, что и в ФСБ та же фигня: есть человеки, а есть царьки и хозяйчики. Зато Гуревич был уже не тот. Совершив рывок из Нанотеха, он что-то в себе капитально переломил. Он тогда в первый раз пробил стену лбом: неумело, трясясь поджилками, но с отчаянной решимостью. И пошел дальше, стена за стеной, повторяя про себя мантру «будем мыслить системно». И вот куда пришел. А все Семенов! Золотой мужик.
С этими добрыми мыслями Гуревич выкатился колобком из руин и весело сбежал по крыльцу вниз, посетителю навстречу.
Его поджидал красавец-мужчина с голливудской улыбкой, упакованный в такой элегантный костюм, что хоть сейчас на подиум, восхищать состоятельных дам до поросячьего визга. В почтительном отдалении каменно застыла охрана гостя. За ней издали подглядывала охрана Гуревича.
Красавец разглядывал скелет института с хозяйским интересом. Глаз у него был такой… Оценивающий.
— А я вас знаю! — обрадовался Гуревич, протягивая руку. — Какая встреча!
— А я вас почти не помню, к сожалению, — отозвался Кузнецов. — Но тоже знаю. Вы Ваню-Принца учили, верно?
— Да чего там учил, так… Все в порядке у Настеньки?
— Нынче с утра было неплохо, — сказал Кузнецов со значением. — Ну так что, Георгий? Развалили вы нам градообразующее предприятие!
— Это не я! — быстро ответил Гуревич.
— Ну да, вы старались, только куда вам с ним справиться! Отдали этому… нанотехнологу всея Руси, иметь его конем!
— Да он не наш! — воскликнул Гуревич, не понимая, то ли над ним смеются, то ли финансист Кузнецов вспомнил пиратские замашки и приперся гнуть пальцы от имени города. Собственно, Гуревичу было все равно, он ждал развития событий.
— А у меня тут дочка работала, — сообщил Кузнецов. — И друзья ее.
— Эх, соболезную, — отозвался Гуревич.
— Вот, дети интересуются, что теперь дальше будет.
— Так вас дети прислали?
— Ага! — нагло заявил Кузнецов.
— Слушайте, Игорь, — сказал Гуревич добродушно. — Мне самому интересно, что дальше. Ясно одно: надо восстанавливать институт, только чтобы такого дерьма, как при Мишке, больше не было.
— Это можно, — сказал Кузнецов.
Гуревич ждал.
— Строители есть, — Кузнецов загибал пальцы. — Отделочники есть, народу рукастого у нас в принципе сколько хочешь. Техника есть, материал есть, завод железобетонных конструкций… Да все есть. И главное, научный персонал есть, только надо удержать его на месте. Разместить где-то, чтобы не скучал, а работал хотя бы на коленке, пока здание отстроим. Ну и поддержать материально…
Он подождал секунду и наклонился к Гуревичу.
— Деньги тоже есть.
Гуревич снял очки, протер их, вернул на место.
— Игорь, вы хотите институт?
— Ага, — сказал Кузнецов. — А то дети… Вы же понимаете, они как насядут, и не объяснишь им…
— Может, вам лучше в градоначальники?
— В Москве? — тут же спросил Кузнецов.
— Нет, извините, там занято.
— А здесь-то мне зачем?..
— Ну, вдруг наконец-то асфальт нормальный в городе появится!
— Над асфальтом мы думаем.
— Я себе представляю. Восемь лет на родине не был, а вы как тогда думали, так до сих пор всей своей мафией сидите над кучкой асфальта и думаете, аж мозги дымятся!
— Так есть над чем! Вы понимали бы — плакали! Дороги надо перекладывать капитально, менять подушку, а заодно и все коммуникации, что там внизу… Георгий, честное слово, если бы я хотел стать мэром… Меня и так давно зовут. Не тот масштаб. А вот эта штука, — Кузнецов кивнул на развалины. — Это интересно. Тут есть куда развиваться.
— Один уже тут развился, — заметил Гуревич. — Так развился, что в психушку увезли. Оклемается, будет там с другими наполеонами размером треуголки мериться. Если оклемается, конечно.
— Уверяю вас, я не полезу в президенты. Я вообще человек не публичный. Максимум, что я себе позволю, — уже на пенсии стану депутатом Госдумы. А чего? Все так делают. А пока силы есть, мы будем двигать микротехнологии — и стране польза, и городу хорошо.
— Ловлю на слове.
— Георгий, я понимаю, что вы это не решаете, — сказал Кузнецов очень серьезно. — Но город действительно готов вложиться в институт. Кроме шуток, дети просят. Им это нужно еще больше, чем нам.
Он снова наклонился к Гуревичу и доверительно сообщил:
— Знаете, у них очень серьезные планы!
— Ну, раз дети просят… — Гуревич развел руками. — Я ничего не гарантирую. Но передам ваши предложения завтра же, и уверен, что к моему мнению прислушаются.
— Благодарю, — Кузнецов церемонно выпрямился. — Вы пока здесь? Мы готовим небольшую презентацию, вам ее через пару часов подвезут, хорошо?
— Да просто отлично! Чтобы я не с пустыми руками… Отлично. Насте поклон от меня. Я бы заехал, да видите, сколько дел.
— Вижу, — Кузнецов ехидно подмигнул. — Многих ваши повязали!
— Ой, не моя компетенция, я всего лишь консультант…
— Главный! — Кузнецов ослепительно улыбнулся.
Он уже был далеко, а Гуревич все стоял и глядел ему вслед, думая, не продешевил ли: надо при случае намекнуть еще раз про асфальт. Чистое позорище, в родном городе — такие дороги, словно тут не микробов, а слонопотамов делают и гонят их потом своим ходом к заказчику…
На аллее Кузнецов подошел к машине, сунул ногу в распахнутую охранником дверь, но вдруг полез обратно.
— Эй, товарищ подполковник! — крикнул он весело. — Можно вас на минуточку?
Что за на хрен провокация такая, подумал Семенов. Они тут все сговорились каждый день меня удивлять?
Он захлопнул капот, обтер руки салфеткой и только потом оглянулся.
— Простите, это вы мне?