– Нет, – Никто вышел из улочек памяти и уверенно дал свой ответ. – Оно того не стоило.
Он взглянул на Матиса. Мальчишка стоял с сальными волосами, и от него пахло немытым телом. И все равно он был чист. Матис еще не успел замарать руки или узнать, каковы соленые слезы скорби. Матис должен вернуться и сделать то, что Никто с Розой не смогли. Стать счастливым. У него наверняка это получится.
– Я думал, что мечтаю умереть, а на самом деле просто хотел другой жизни.
Эта фраза так давно лежала в голове Никто, что успела покрыться плесенью. Осознание пришло слишком поздно. Выход есть всегда. Брошюры по борьбе с суицидом были правы.
– А теперь – прощайте.
Матис и Роза вышли через дверь. Пустыня. Бесконечная, с витающим в воздухе песком и слишком ярким солнцем. Посмотришь в любую сторону и везде один и тот же вид – желтые дали. Мгновенно захотелось вернуться назад и снова взглянуть в знакомые глаза Никто. Но дверь, которая их впустила, с этой стороны выглядела настолько ветхой, как будто вот-вот рассыплется в труху. Роза махнула на нее рукой и начала озираться в поисках подсказок. Матис же, ощутив обжигающие лучи солнца, снял пиджак и замотал на голове, как тюрбан. После этого он тоже начал осматриваться и приглядываться к каждой песчинке.
Матис прислушался к звукам, надеясь на похожий трюк с птицами из джунглей; потом решил осмотреть дверь, разглядывая на ней трещины. Роза все выискивала ответы в одиноких кустах саксаула. Возможно, зарытый предмет или даже следы невидимых людей. Прошло больше часа поисков.
– Не могу! – простонал Матис и рухнул на песок, устало прикрыв веки.
Он мечтал спрятаться от палящего солнца, которое словно смеялось над ними, с каждой минутой становясь все ярче; оно закрывало собой весь небосвод, как гордая царица перелетных птиц и облаков. Матис жмурился, пытаясь забыться на раскаленном песке, пока тот впитывал его пот.
– Может, просто пойдем вперед? Тут мы, по ходу, ничего не найдем, – высказался он.
Роза оторвалась от двери, которую решила перепроверить, и мельком взглянула на него.
– Если хочешь, иди. Я думаю, мы упускаем какую-то важную деталь.
Матис обреченно пробормотал что-то невнятное и открыл глаза.
– Буду играть в гляделки с солнцем.
– Что, прости?
– С солнцем в гляделки играть.
– Что такое гляделки?
Матис приподнялся на локтях.
– Вы не знаете эту игру?
– Как видишь, нет.
Он удивленно уставился на Розу, которая все еще искала подсказки там, где ими и не пахло.
– Давайте сыграем, – с воодушевлением предложил Матис. – Сядем в тень двери и немного отвлечемся. Я теперь очень хочу показать вам эту игру.
Роза подумала о том, насколько нелогично прозвучала эта идея. Пока мальчик объяснит ей правила, даже если они легкие и игра сама по себе интересная, бездарно ускользнет время.
– Нет.
– Но вы ведь все равно ничего не можете найти!
Роза собиралась проигнорировать Матиса и вернуться к поискам, но поняла, что поисков-то нет. Она действительно ничего не могла найти, так что занималась буквально ничем. Здравый смысл говорил, что надо быть разумной и продолжать, но голова раскалывалась от жары и требовала передышки. Роза медленно обошла дверь и села прямо у косяка. Спина наконец-то расслабилась, и смотреть на мир стало легче, хоть коленки и гудели от приседаний.
– Ура!
Матис уже резво встал на ноги, правда, перед глазами поплыли звездочки, намекающие, что солнечный удар не за горами. Он пошел – не так весело, как подскочил, – к тому месту, где сидела Роза. Сев в позе лотоса, Матис преувеличенно бодро заговорил:
– В гляделки играть просто. Вы смотрите противнику в глаза не моргая. Кто первый моргнет, тот и проиграл. Также можно смешить или строить гримасы, чтобы человек рассмеялся, ну и проиграл.
Он посмотрел на Розу, будто ожидая восторженных аплодисментов.
– По сути просто, а нам с ребятами очень нравится играть. Сейчас все поймете!
Матис зажмурился и начал считать до трех. Роза подметила, что он сказал «нравится играть», похоже, все еще говоря о жизни в настоящем времени. Она не стала закрывать глаза.
– …Три! – Матис широко открыл глаза и с серьезным видом уставился на Розу. Она продолжала сидеть с прежним выражением лица. Они слышали дыхание друг друга и звенящую тишину.
Роза наблюдала, как смешно у Матиса дергался кончик носа при каждом выдохе. Голубые глаза старательно боролись с ней в этой детской игре. Что-то мощное и необъяснимое тянуло Розу в мир мальчика. Матис же пытался держать глаза открытыми, лишь бы доказать какую-то свою правду. Солнце за спиной Розы жгучими лучами попадало на него, заставляя щуриться. Матис сморгнул, грустно отвернулся, выражение его лица напомнило Розе дочь. Как ни крути – все дети одинаковые.
– Ну обычно я побеждаю, – он поерзал на песке. – Это солнце виновато, честно. Прямо в глаза светит.
Матис обиженно показал пальцем за спину Розе. Она с мимолетной ухмылкой обернулась и поняла, что позиция у нее действительно была выгоднее. Матис неожиданно подскочил и рванул куда-то, увязая ногами в песке. После пары минут в тени он мог теперь быстрее передвигаться без помех перед глазами.
– Смотрите! – он показал на небо. – Облаков же не было до этого… И какие-то они странные, мне же не кажется?
Роза тоже поднялась на ноги, разглядывая среди лучей солнца облака. Вытянутые, одинаковой формы, они походили на линии с треугольником на конце.
– Да это же стрелки! – ахнула Роза. – Все облака плывут в одном направлении. Да! Молодец, Матис.
Мальчик радостно подпрыгнул и махнул рукой, призывая ее следовать за ним. Роза приподняла подол юбки и двинулась за скачущей впереди спиной.
Матис шел по следам далеких облаков, зная, что теперь и он оставил след в их с Розой спасении. Когда старушка похвалила его, в душе проснулось трепетное ощущение важности. Нужности.
Солнечные лучи и наивная игра в гляделки оказались спасением, так что надежда снова проклюнулась в их сердцах.
Прошел долгий и мучительный час, сопровождаемый лишь сдавленными вдохами, тяжелыми каплями пота и медленным переставлением ног по песку. Пустыня казалась бескрайней, а желание взвыть от усталости становилось все сильнее и сильнее. Роза время от времени делала передышку, стараясь успокоить дрожь в коленях, из-за которой она часто спотыкалась. Матис физически чувствовал себя лучше – его импровизированный тюрбан получился чудесной защитой от солнца, но морально он готов был сдаться. Оба молчали, чтобы экономить кислород в легких.
Роза снова споткнулась и упала, не заметив продолговатый кусок металла, который торчал из песка. Она тут же зашипела, выплюнув ругательства на своем языке. Железяка оказалась на редкость острой и распорола ногу, порез обжег болью даже внутренности, будто растекаясь по всему телу. Роза лежала на песке, а хлеставшая из лодыжки кровь окрашивала его в ярко-красный цвет.
– Не шевелитесь! Я… я сейчас, – Матис занервничал, в панике придумывая, как помочь. От боли и от яркого солнца Роза свела брови у переносицы. – Так. Так, надо остановить кровь.
Он стащил с головы пиджак и, сопя от усердия, затянул его вокруг ноги Розы. Она же, стиснув зубы, думала лишь о том, что идти теперь будет адски сложно, а ведь они так и не нашли вертолет. Жалко. Роза не хотела стать обузой мальчику.
– Матис, послушай, – она приподнялась на локтях, разглядывая неуклюжую повязку на ноге. – Передай моей дочери, что я извиняюсь.
– Нет, нет…
– Если вдруг встретишь, ее зовут…
– Нет. Нет!
– Послушай же ты меня! Она должна знать, что мама просит прощения! Понимаешь? – Роза с мольбой смотрела на мальчика, который мог стать ее шансом на искупление.
– Я не хочу… Я не буду! Только не два… только не два трупа.
Матис метался из стороны в сторону. Липкие струйки пота ползли вдоль спины, а рубашка становилась все мокрее. Волосы растрепались и торчали, как иглы ежика, а на краях штанин появилась драная бахрома. Но его это не волновало.
– Вы не останетесь тут! Мы дойдем вместе до этого долбаного вертолета. Я же… я не оставлю вас посреди какой-то пустыни!
– Оставишь.
– Нет.
– Я сказала, оставишь.
– А я сказал, что нет! – крик Матиса эхом умчался куда-то вдаль.
Роза вспомнила, как когда-то спорила со своей дочерью, рьяно доказывая, кто прав, а кто нет. И здесь так же. Они, как два зверя, разъяренно столкнулись лбами, отказываясь уступать.
– Господи, какой же ты упрямый, – подвела черту Роза и вскинула голову к палящему солнцу, надеясь, что прямо сейчас получит божественную кару и таким образом заставит Матиса идти вперед. Неужели все говорит о том, что ей надо бороться за жизнь?
Она смирилась.
– Хорошо, пойдем.
Песок по-змеиному шуршал под тяжелой поступью Розы, когда она, потуже затянув узел на лодыжке, поднялась и на выдохе снова начала движение.
Симфония
Прошел еще час. Такой же длинный и заполненный звоном пустынной тишины.
Песок. Песок. Солнце.
Вдох. Выдох. Снова песок.
Бесконечность еще никогда не ощущалась настолько безжалостной. Каждая секунда, проведенная в палящем аду, казалась карой за все грехи. Жажда и желание с головой окунуться в прохладную воду заполонили мозг, убивая любые рациональные доводы. Смерть начала казаться единственным спасением, желание вернуться назад тонуло в грязном поту. Так бы и продолжалось, если бы полузакрытые глаза Матиса чудом не увидели вертолет.
Он стоял вдалеке – громоздкая туша с вытянутым носом, четырьмя пропеллерами и открытой дверью для пассажиров. Бока, окрашенные в желто-песчаный цвет с коричневыми пятнами, позволили ему слиться с поверхностью пустыни. Теперь палящее солнце отошло на второй план: спасение найдено, и оно рядом.
Матис рванул с места, видя исключительно винт с лопастями. Бег показался таким же легким, как смех в кругу близких людей. В сердце мальчика проснулась надежда. Снова. Роза же, оставленная среди горячих песков, думала о том, с каким рвением Матис устремился вперед, напрочь про нее забыв. Хватило лишь увидеть что-то, кроме нескончаемых далей и ослепляющего солнца, чтобы выживание наконец стало для него приоритетом. Роза ускорила шаг, игнорируя ноющую лодыжку и головную боль. Теперь-то она точно не развалится здесь после того, как Матис поднял ее обессилевшее тело; пустыня не похоронит Розу, ведь у нее появилась цель. Цель вернуться.