Все трое пошли к киоску, машина уже стояла у тротуара. Николай сел рядом с водителем, а Сергей Иванович и маэстро устроились на заднем сиденье.
Силов с удовольствием съел яичницу, обильно посыпанную вареной киноа и большим количеством зелени, орехов, жареных помидоров. В «Розмарине» была отличная кухня: вечерние блюда из жареных овощей и куриных фрикаделек — объедение. Сейчас не вечер, пили кофе, Виктор заказал еще и коньяк. Николай решил не пить совсем, а Сергей Иванович вместо кофе взял местного пива, долго упрашивая официантку принести пиво в кружке с ручкой, а не в женском бокале…
— Ну, как-то пить пиво из бог знает чего — некрасиво, — оправдался Игнатьев за свой диалог с официанткой.
Болтая о ерунде, разговор зашел о женщинах-женах. Говорил в основном Игнатьев:
— А если Лиза вам изменит, что будете делать?
— Убью насмерть, — легко ответил Силов и даже улыбнулся. Он понимал, к чему клонит инженер, но теперь Виктор стал умнее и хитрее — игра игрой, но ни на какие приключения его больше не сподвигнешь.
— Лизу?
— Лизу, конечно… — Силов видел, как суетился Николай и как не знал продолжения Игнатьев. Это его веселило. — А у вас проблемы, Сергей Иванович?
— Нет, бог миловал, проблем нет, — растерялся Игнатьев, — это я спросил любопытствуя. Лиза мне очень понравилась, как ваша жена, конечно… Очень прекрасный человек…
— Согласен.
— Так прямо бы и убили?
Виктор насторожился. Он совсем не понимал цели разговора, по лицу Николая было понятно, что и ему этот разговор не нравится.
— Я бы ее задушил… в объятиях. И простил. — Силову стало неприятно, и он поднялся. — Я должен идти, господа. Спасибо за компанию, — не пожимая рук, Виктор пошел к выходу.
— Маэстро, — вдогонку проговорил Игнатьев, — я позвоню вечерком по поводу дочки?
— Да, конечно, — Силов исчез за дверью «Розмарина». Он уже не видел, как оставшиеся двое мужчин сидели молча и грустно — Сергей Иванович отодвинул бокал с пивом, а Николай заглядывал в глаза Игнатьеву.
— На хера ты мне все это сочинил, Коля-Коля? — подперев подбородок двумя кулаками, спросил Сергей Иванович. — На себя наговорил, на парня этого! Ты ссышь, что ли?
Николай попытался улыбнуться, получилось плохо:
— Так вы налетели: колись… Я говорил, что сидел в ту ночь в ресторане — вы просили доказать, я и сказал, с кем был. А потом вы стали про наш разговор с ним спрашивать — я честно и сказал, что про жену говорил с этим мужиком. А вы уже не слушали меня — заказал и заказал, не отвертишься. Я хотел сказать, что все это блеф — вы же не слушали… Вот и получилось так.
— Мудак ты, Коля-Коля… — Игнатьев положил на стол семьсот рублей, не прощаясь, вышел. Теперь и он не заметил, как потный насквозь Николай украдкой крестился и бормотал, еле шевеля губами. Ничего этого Силов не слышал…
Он не шел, он почти бежал и пока не понимал, куда… Выйдя из «Розмарина», Силов заметил, что у светофора стояли какие-то двое мужчин и следили за ним. Виктор постоял, пока не загорится зеленый, но не стал переходить улицу, пошел дальше. Оглянувшись, он увидел, как один из этих двоих перескочил переход и шел параллельно, второго он не увидел. Увидел! Второй шел ему навстречу! Виктор перескочил через кусты, что ограждали тротуар от скверика, и побежал в глубь парка. Там, в глубине, гулял старичок с биглем. К нему-то и бежал Силов, чтобы как-то отдохнуть и понять, как спрятаться от преследователей.
— Извините, мужчина, — запыхавшийся Виктор улыбался через силу, — можно проконсультироваться? У меня уже была собака, она умерла. Я прочитал про бигля — действительно много проблем?
Старичок откликнулся с радостью. Он был из тех, кому не с кем говорить в доме — одиночка:
— Пожалуйста, пожалуйста. Много не знаю, собака не моя, дочкина — оставили на два дня. Скажу так: не советую. У этой сучки четырнадцать побегов. Кошку увидит — все, извините, пиздец… я не ругаюсь — другого слова просто не найдете. Только поводок! Но гонять надо — иначе зажиреет! Но! Есть вариант! Найти друга с собакой большой. Тогда все в порядке — биглюха задолбает любую собаку, любую! Вот и набегалась! Если найдете товарища — советую. Дома просто прелесть — игрулька такая! Тапочки носит — различает, где левый, где правый. Не нарадоваться. Прекрасная собака — друг, честное слово… Так что берите, не пожалеете…
Старичок продолжал говорить, Силов смотрел искоса в сторону — двое, посовещавшись, решили просто-напросто подойти к Виктору и встать за спиной. Силов слышал на шее дыхание одного из них.
— Но… есть одно «но»! Не берите где попало, только из питомника, — старичка совсем не волновало появление мужчин, он продолжал говорить не останавливаясь.
Кто-то осторожно взял Виктора за локоть и сжал его так, что стало больно. Силов дернулся:
— Больно!
— Ничего подобного, — продолжал старичок, — не больно. Она кусает любя, больше прикусывает, и все…
«Ненормальный», — подумал Виктор и с недоверием посмотрел на старичка и на бигля. Собачонок валялся на траве — его совсем не интересовал этот диалог. Двое тоже делали вид, что они стоят за спиной совсем по другому поводу.
— Мне больно, — выговорил Силов, показывая глазами на тех, кто стоял у него за спиной.
— Это только кажется, у него еще и зубов тогда не было нормальных… Два месяца всего.
Тут Виктор не выдержал и побежал — быстро и без оглядки. И только возле дома он остановился — это его дом, тут он в безопасности. Он стоял, глядя на подъезд, и прислушивался к шагам за спиной. Тихо… Он обернулся — никого не было ни впереди, ни у углов дома. «Слабаки», — подумал Силов и открыл парадное.
Вечером Игнатьев позвонил Силову, они встретились. Виктор трусил, конечно. Он не понимал, зачем к нему привязался этот инженер. «Договориться со мной он не сможет, у него не получится. Я — игрок, но я понимаю, где начинается игра, а где ее надо заканчивать…»
— Слушай, маэстро, давай напрямую, — после рукопожатия и долгой паузы, во время которой мужчины шли по улице, Сергей Иванович заговорил. Ему нравилось называть Силова маэстро, не так часто такое имя Игнатьев мог запросто произнести со своими знакомыми. Да что там — нечасто! Никогда… — Я не инженер, — начал он издалека, — и к инженерству не имею никакого отношения.
— А кто же вы?
— Слушай, давай на «ты»?
— Давайте, — Силову было все равно.
— Понял, маэстро. Сейчас приведем все в порядок. Где тут у нас блиндажик? — Игнатьев огляделся и потащил Виктора к ближайшей скамейке. Достал из пиджака бутылку и два маленьких стальных стаканчика. — На бутылку не смотри, взял первую попавшуюся пустую, тут настоящий, родной, армянский. Мне привезли друзья три литра…
Неинженер налил до краев и протянул Силову, налил себе.
— Ну, теперь уж точно будем на «ты»… Давай… за встречу, за знакомство, за ситуацию.
Выпили. Коньяк был шикарен. Лучше, чем в Доме актера, хотя там была фишка — подавать настоящий напиток по божеской цене.
— Ну, на «ты» теперь?
— На «ты»… звать как?
— Тут я не врал… Сергей Иванович Игнатьев, — он полез в карман пиджака и вытащил красное удостоверение: Игнатьев был начальником управления МВД области… Полковник… Это увидел Виктор на фотографии — три звезды на двух полосах…
— Следователь…
— Сыщик, — поправил Игнатьев.
— Сыщики кончились в семнадцатом…
— Не дашь в романтику поиграть! Ну, да — следователь… — раздраженно и вынужденно согласился полковник Игнатьев. — Ты ведь тоже не маэстро, а дирижер…
— Я как раз маэстро, тут все точно.
— Так, отставить, — проговорил самому себе Игнатьев, — а композитор кто или худрук?
— Композитор — маэстро. А худрук — худрук…
— Понятно. Ошибка вышла — не дочитал, — полковник улыбнулся и сделал это просто и дружелюбно. «Он хороший человек», — подумал Виктор и тоже улыбнулся в ответ. — Значит, на «ты», маэстро?
— На «ты», сыщик…
Полковник налил еще по стаканчику — выпили без слов…
— Я сейчас дело веду об убийстве — ты там всплыл, я проверять стал, так положено. А сейчас хочу извиниться, что ли… Подозрения сняты, а ведь мог бы загреметь лет на пятнадцать.
— За что это?
— А за убийство. Со всеми отягчающими — за зверское убийство.
— Не загремел бы… Если не убивать — не загремишь.
— Это ты кому говоришь? — Игнатьев даже не удивился, он просто ошалел от такой пресной и наивной мысли Силова.
— А с чего это вы решили, что я мог убить?
Полковник оживился:
— Вот именно, вот тут я и засомневался. Стал проверять — не похож ты на убийцу. Ты — артист, у ваших кишка тонка пойти на мокрое дело. А когда Николай показал на тебя, тогда я думал, что нашел цепочку. Тоже — мужик, с молодой женой. Как-то склеивалось. А теперь вижу, ошибка вышла. Я и у вашей директрисы справки навел осторожно. Ты для нее — талантливый алкаш… В общем, извини, маэстро. Перестарался и обделался — честно говорю.
— Ну, я пошел? — Виктор дорого бы дал, чтобы отказаться от этой встречи. Она унесла его туда, в ту ночь, когда он лежал на полу в кухне посреди денег и ничего не мог с собой поделать… Ему было нехорошо, противно и одиноко среди двух стаканчиков, скамейки, коньяка и полковника…
— Хочешь, иди, — расстроился Игнатьев. — Я думал, ты оценишь…
— Оценил, наливай, — Силов говорил не от себя, а от кого-то, кто сидел в нем и зачем-то брякнул о выпивке…
— Уважуха, — налил поспешно полковник. — Ты со Званцевым в каких отношениях?
Виктор молчал. Опустив голову, он просто смотрел под ноги. Кеды, которые так любил Силов (эту любовь привила ему Лиза), контрастировали с черными, форменными туфлями рядом сидящего. Резиновая подошва, кожзам — где только такие продают… «Выдают, наверное, больше негде взять, — думал Силов. — Званцев, Званцев», — вдруг промелькнуло в голове…
— Я не знаю такого человека.
— Как не знаешь, пил с ним и не знаешь, Виктор Викторович, — рассмеялся Игнатьев. — Николай-учитель.