Появился он примерно через час с накладными в руках.
– Слушай, Егоров! Хоть ты меня и расстроил, и огорчил, я так надеялся на то, что ты согласишься перевестись сюда! Но я твой товарищ, чёрт возьми, и я делаю тебе всё, что в моих силах. Смотри: это накладные на наш склад в А**, здесь получишь деревянные духовые, они в футлярах, и трости с подушечками к ним. Запас. И два корнета получишь здесь же. Сложишь их аккуратно, перевяжешь, и будет у тебя одно место, и не очень большое. А это накладные на наш склад в Влг**. Там получишь всю медь, полностью. И даже с правом выбора для тебя. Понял? Ни черта ты не понял! Никому я таких льгот не делаю, а тебе, другу, делаю. Учти, балда! Ну вот делаю для тебя, хотя ты и зарекомендовал себя передо мной как явный идиот! Ладно! Опровержения после. Слушай. На склад поедешь завтра утром, а сейчас пойдём ко мне. Ты не обедал? Так пообедаем вместе!
– Но ты же уже обедал? Ты же уходил на обеденный перерыв?
– Перерыв – это не обед. Это возможность скрыться на час от осаждающих просителей. Это ты, дурак, не просишь, а другие только этим и занимаются. Ты думаешь, не знают о вакансии в пулемётном училище? Мне жить не дают из-за этого. Да только тех, кто просится, я туда не возьму. Вот так-то вот! Пойдём!
Сенский занимал комнату неподалёку от своего учреждения. Квартирная хозяйка принесла им тарелки с дымящимся супом, а на второе были какие-то непонятные Егорову разогретые консервы. Не то это были какие-то части уток, не то каких-то других птиц. Сенский усиленно предлагал выпить вина, но и против этого Егоров категорически возражал.
– Да что это ты стал таким скромным? – в конце концов закричал Сенский.
– Да милый мой! Вспомни, когда я был нескромным? Пил ли я когда-нибудь, да ещё днём?
– Ну, положим, я этого не помню. Но почему тебе не выпить сейчас?
– Мне надо идти в гостиницу в комендантском Управлении, и я совсем не хочу, чтобы моя фамилия фигурировала в списках, значащихся в состоянии опьянения! Только всего!
– Ну, дело твоё! – Сенский выпил с удовольствием, сочно крякнул и приступил к изложению прелестей и красот службы в пулемётном училище, через каждые десять фраз напоминая:
– Тебе достаточно сказать слово – и приказ будет оформлен.
Несмотря на то, что Егоров не выполнил его желаний, всё же расстались они добрыми друзьями, и Сенский, прощаясь с Егоровым, несколько раз напомнил ему:
– Как получишь на складе инструменты, сейчас же позвони мне. И из Влг** позвони. А чтобы не затёрло, дай-ка я напишу записочку начальнику склада. На! Держи!
Ночь, проведённая Егоровым в комендантской гостинице, была необычной! В А** были белые ночи, в номерах было необычайно светло. Даже повешенный на окно плащ не создавал должной темноты! Только под утро Егоров смог уснуть. А утром ему дали норму питания «на день»! Две булочки и небольшой кусочек мяса, вероятно, не более ста граммов по весу. Половину этого спартанского рациона Егоров оставил на дальнейшее время и поспешил в склад.
Военные склады помещались на том берегу, неподалёку от железнодорожной станции. По пути Егоров решил уехать в тот же день, но планы его не осуществились. Прежде всего ему пришлось очень долго искать нужный ему склад, а когда он нашёл его, то оказалось, что нет на месте начальника склада! Без него получить требуемое было нельзя! Плюс ко всему, ему сказали, что «сегодня не день выдачи, и вы напрасно ждёте». Другой работник склада успокоил, заявив, что «начальник может и просто не выдать!» Только увидев, что он из действующей армии, старшина сказал:
– Уж если из действующей, тут, конечно, дело другое! Может быть и исключение!
Начальник склада появился уже под вечер и был удивлён, увидев Егорова. Он долго и нудно, как все интенданты, вёл разговор о том, что:
– Даже и в военное время работать надо по плану. Нельзя только выдавать, надо и пополнять, и учитывать. Да-с! И вообще, надо помнить, что интенданты тоже люди, не двужильные. Не машины!
В конце концов всё-таки он выдал Егорову всё, что было указано в накладной, и лично, неожиданно размягчившись, удвоил количество тростей и подушечек!
– Где там, на фронте, найдёшь-то? Берите, ладно! Интенданты – тоже люди. Имейте в виду!
Старшина очень тщательно запаковал флейту, три кларнета, два корнета да ещё несколько коробок с тростями и подушечками. Получился довольно увесистый тюк. Но это уже было начало.
Довольный Егоров поспешил на вокзал, но его ждало разочарование: поезд на Влг** уже давно ушёл, а следующий пойдёт только на другой день. Приходилось смириться и ждать. Егоров сдал свой багаж в камеру хранения и поехал в город. На том берегу он пошёл в бюро пропусков и позвонил Сенскому, сообщил ему о получении инструментов. Сенский прокричал ему:
– Ноты я тебе оформил. Завтра пошлём почтой! Хоть и немного, но для ваших нужд хватит на первое время. Вот в пулемётное училище я подобрал библиотеку-то! Закачаешься! Пальчики оближешь! Может, передумаешь? Что?
Егоров искренно поблагодарил его и пожелал ему всяких успехов и благополучия. Но Сенский всё-таки оставался Сенским. Он попросил Егорова подождать, через несколько минут выскочил, подбежал к Егорову и быстро заговорил:
– Занят я сегодня буду, придётся выехать кое-куда, не смогу с тобой побыть. Завтра поедешь? Ну, давай я тебя обниму. Будь здоров! Ты парень настоящий всё-таки! Только запомни мой совет: я-то ведь уже чёрт его знает сколько времени в армии-то, не донкихотствуй! Особенно не рвись туда, куда тебе не положено. Нет, ты честно, добросовестно всё исполняй, но не лезь на рожон! Понял? Я тут узнавал: Смеляка, это твой полковой командир, хвалят, да и Прохоровича – весьма высоко ставят. Но, говорят, оба они горячи. Так что на их увещания не очень-то падай. Понял? Береги себя. Да не косись! Не об этом я! Дуром пропадёшь – чести мало. Надо уметь врага убить, а себя сохранить. Вот что! В общем-то – не дури. Ведь у тебя семья? То-то! Помни о них. Оставался бы, дурак, со мной-то! Ну, давай поцелуемся!
Они крепко обнялись и поцеловались! Нет! Сенский всё-таки, действительно, и товарищ, и друг!
На другой день, утром ещё, Егоров оформил свой отъезд в комендантском Управлении, прошёлся по главной улице, посмотрел ещё раз на памятник Ломоносову, зашёл на почтамт, написал письмо Максе, а также и открытку Сенскому, в которой выразил свои тёплые и дружеские чувства и благодарность ему, и поехал на вокзал. В этот же день он выехал в Влг**.
Прямо с вокзала в Влг** Егоров пошёл искать склад. Это тоже было нелегко. Военные склады были где-то в гуще пакгаузов, а их в Влг** было великое множество. С трудом найдя склады, Егоров убедился в том, что всё в порядке, инструменты, даже ударные, были в наличии. Егоров договорился с начальником склада, пожилым, полным интендантом, что он отберёт для себя всё выписанное ему, но возьмёт это завтра, когда за ним приедут люди и машина. Закончив дела на складе, Егоров поспешил на телеграф и дал срочную телеграмму на имя Смеляка с просьбой выслать людей и автомашину к утру следующего дня к помещению коменданта города.
Надо было подумать и о себе. Егоров пошёл в Управление коменданта города, надо было предупредить, что завтра приедут люди за инструментами, да и узнать что-либо в отношении возможности своего ночлега.
Несколько месяцев тому назад он был в этом здании по такому же делу, что и теперь. Тогда он смог получить оркестр для части майора Рамонова.
«Интересно, тот же комиссар гарнизона, что и тогда был?» – подумал Егоров, входя в Управление. Но к комиссару ему не надо было обращаться. Войдя в канцелярию, Егоров обратил внимание на адъютанта. Это был молодой, плечистый блондин с великолепной строевой выправкой, но с явно не военным лексиконом.
Адъютант, как заметил Егоров, тоже несколько раз внимательно посмотрел на него. Наконец Егоров подошёл к адъютанту и хотел уже излагать ему свои нужды, как адъютант широко улыбнулся, встал из-за стола и подошёл вплотную к нему.
– Неужели Егоров?
– Да, я Егоров! Вот и я смотрю на вас и никак не могу вспомнить! А такое знакомое лицо!
– Ну здравствуйте. Вот никак не ожидал такой встречи. Фамилия моя Пожидаев, Зоська! Зосима, если хотите! Вспомнили? Я актёр Т-ского театра. С вами частенько в концертах выступал. Читал! Художественно! А иной раз и не очень-то художественно! Так вы, значит, тоже в армию попали? Где же вы служите? Кем?
– Так вот вы кто! Ну очень рад видеть вас! Очень приятно, честное слово! Да, вот и я в армии, и уже давно, можно считать! Рассматриваю себя уже как кадрового! А вы здесь давно? И в каком амплуа?
– Сюда попал не так давно, и сразу на эту самую должность. Адъютант вот, как видите!
– А до этого где были?
– Почти сразу попал под Москву, да вот в январе сорок второго подбили, направили в госпиталь, а оттуда сюда послали, но думаю, что не задержусь здесь-то. Неудобно и стыдно!
– Верно ведь? Неудобно! Я тоже так думаю. Но не у всех такая мысль! – вспомнил Егоров убеждения Сенского.
– А сюда, к нам-то, вы по какому делу? – спросил Пожидаев.
Егоров рассказал ему коротко обо всех своих делах. Выслушав, Пожидаев попросил его командировочное предписание, быстро поставил на нём штамп комендантского Управления, а потом сказал:
– Гостиница вам не нужна. Я буду здесь сутки, спать можете в кабинете, здесь. Вам постелют, и будет великолепно. В вашу честь я позвоню ещё и подтолкну их с машиной и людьми, а то могут чесаться долго. А обедать ступайте в продпункт на вокзале, там отлично кормят, талоны я вам дам.
Он со звоном открыл дверцы сейфа и вытащил оттуда два талона.
– Пожалуйста, берите. Один талон сейчас реализуете как обед, а другой – ближе к вечеру, как ужин. И приходите сюда! Отдохните, поспите. А может быть, и поговорить сумеем о былых днях!
Народ всё время толпился в приёмной. Пожидаев, действительно, был занят поверх головы. Поэтому Егоров не стал задерживаться, а, поблагодарив Пожидаева за его внимательность и заботу, вышел из Управления.