В первую очередь они поставили Интернационал, затем Встречный марш, благо они были расписаны по партиям, затем Развод караулов, «Вечернюю зарю» и марши. Это был, так сказать, первый заряд, тот репертуар, который был срочно нужен полку, без которого полк был действительно в трудном положении. Всё, что относилось к «музыке отдыха», концертные пьесы, песни, танцевальную музыку, Егоров отнёс во вторую очередь, тем более что обещанная Сенским посылка с нотами не была ещё получена.
Смеляк долго рассматривал принесённое расписание.
– Так, так! Хорошо! А где же наши песни-то? Помните, я ещё их вам напевал? Вот что-то я их не вижу!
– Разрешите, товарищ капитан? Их здесь нет! Это только то, что совершенно срочно надо полку! Что идёт в первую очередь!
– Ну что же! Правильно! Но всё то, о чём мы говорили, обязательно включите в программу. Без этого ну прямо невозможно! Знаете, какое великое дело будет, когда оркестр заиграет эти песни? Ты думаешь, что только оркестр будет играть? Уверяю – весь полк запоёт! Да как! А это очень важно! Так что не затягивайте с песнями. А это расписание – утверждаю! – И размашистым жестом он подписал свою фамилию.
С этим составом оркестра заниматься было гораздо легче, чем с музыкантами майора Рамонова. Сразу стало понятным, что весь состав оркестра является опытными, умелыми музыкантами. Многие из музыкантов мгновенно заметили некоторые неточности в партитурах Егорова, вернее, даже не неточности, а расхождения с партиями их инструментов в тех или иных произведениях, которые были им отлично известны, ведь сколько раз они их играли по печатным нотам, следовательно – верным. Некоторые музыканты деликатно говорили об этих различиях Егорову и проигрывали ему эти места так, как они играли их раньше.
Егоров с интересом прослушивал их и вносил сейчас же и в партитуру, и в голоса соответствующие коррективы. Музыканты совершенно искренно оценили доверие к ним Егорова и говорили:
– Можно ли, в самом деле, всё запомнить? И так, смотрите, сколько человек написал по памяти, без инструмента, только головой!
Получилось так, что несколько ранее срока, обозначенного Смеляком, оркестр уже смог выйти перед полком с исполнением служебно-строевого репертуара. Оркестр звучал совсем неплохо.
Егоров доложил командиру полка о готовности оркестра и заодно положил на стол новое расписание, в котором были указаны и песни, в своё время перечисленные Смеляком.
Смеляк с удовольствием выслушал доклад Егорова и сейчас же подписал расписание.
– Значит, оркестр готов? Тогда вот что! Сегодня вечером, часов в 19, проведём построение полка, как раз кое-кому новые звания присвоены, так объявим торжественно, перед строем, а потом устроим строевой смотр. Пусть пройдут батальоны под музыку. Это начерно. Потом потренируем по-настоящему. Так, значит, Егоров, к семи часам вечера выводите оркестр на плац, только последите, чтобы вид был хороший. В чём они у вас? В пилотках? Это плохо! Надо бы фуражки, а их, наверное, нет! Ну ничего! Пусть почистят пуговицы, пряжки, сапоги. Вакса-то есть? А что играть, знаете? Для встречи командира полка – Встречный, потом, когда зачтут приказ, – Интернационал, ну а потом – марши. Только учтите, после приказа я ещё поздравлю тех, кому звания присвоили, уж после поздравления Интернационал-то играйте. Ладно? Сами-то пройдёте?
– Конечно, пройдём!
– Значит, всё в порядке. Командовать будет Варламов. Я ему подскажу, чтобы между предварительной и исполнительной командами делал паузы подлиннее! Чтобы дыхание было взять легче. Не подведёте?
– Думаю, что не подведём, товарищ капитан.
Без десяти минут семь в строю, блистая инструментами, оркестр, чётко давая «ножку» (как нежно говорят старшины всех подразделений во всех родах войск), вышел на плац. Сейчас же к оркестру подошёл капитан Варламов, который поздоровался с оркестром, пожал руку Егорову и перевёл его на другое место, против того пункта, где будет стоять командование. Капитан Варламов очень вежливо, но требовательно проверил знания Егорова по проведению этого построения и, убедившись в том, что Егоров всё знает, успокоенно сказал:
– Великолепно! Команды я буду давать не спеша. А вы, после того как пройдёт последняя рота, поверните оркестр направо, отведите на исходную и пройдите сами, с хорошим маршем!
Незаметно плац заполнился подразделениями, и Егоров изумился! Он никак не ожидал, что в полку так много народа! Но эта масса людей стояла, совершенно чётко показывая батальоны, роты, взводы. Отдельно стояли артиллеристы обеих батарей, огнемётчики, связисты. Отдельно стояли и сапёры, около которых с озабоченным видом ходил Машин. Была выведена даже и санрота, около которой старший врач полка, совсем ещё молодой военврач Вишнецкий, что-то усердно объяснял своему помощнику, тоже военврачу Маринину. На середине плаца стоял капитан Варламов и поглядывал на свои ручные часы. На плацу было тихо, и доносился рокочущий бас командира одной из пулемётных рот, Лясковского, когда-то до войны работавшего в Киевском театре оперы и балета, выражавшего своё неудовольствие нерасторопностью кого-то из взводных командиров.
– По-о-олк! Сми-и-и-рно! – прервал тишину хрипловатый голос Варламова. – Равнение напра… во!
Оркестр резким фортиссимо, чеканя ритмические фигуры, начал Встречный марш. На плацу появились Смеляк и Ураганов. Они сошлись с Варламовым. Так же неожиданно и резко Егоров остановил оркестр. Эхо ответило где-то в лесу, точно повторив два последних такта. Варламов закончил рапорт и вручил Смеляку строевую записку. Теперь, уже втроём, они повернулись и пошли к строю. Встречный опять зазвучал над плацем.
Командование пошло прямо к оркестру. Вот они уже подошли вплотную и остановились перед строем.
Егоров прекратил игру.
– Здравствуйте, товарищи музыканты! – звонко произнёс Смеляк.
Оркестр дружно и весело гаркнул «Здрррравств!»
Командование повернуло в сторону и направилось к подразделениям. Встречный гремел – прерываемый остановками. Из группы штабных командиров, стоявших против оркестра, Егорову были видны улыбающиеся лица Трускова, Соломского, Багрецова. Из-за них было видно и надутое, недовольное лицо Завернихина. Вот и начфин, и начальник ОВС, другие товарищи. Они строятся со штабом, своих подразделений у них нет. Но вот закончен и обход. Командир полка вышел ближе к середине построения и начал громко читать приказ о присвоении звания сержантов ряду красноармейцев. Затем он произнёс небольшую речь по поводу положения на фронтах и задач, стоящих перед полком, особенно налегая на необходимость отличного изучения теоретических основ стрельбы, чтобы при получении оружия не стать в тупик. Конец его речи Егоров подхватил Интернационалом.
Во время речи Смеляка Егоров обратил внимание на какое-то движение в группе штабных командиров, но не придал этому значения. Мало ли что может быть!
Но вот раздалась команда «К торжественному маршу… шагом марш» – и Егоров начал играть марш для торжественного прохождения полка. Некоторые роты шли совсем неплохо! Но большинство подразделений шло хотя и в ногу, но потеряв равнение, с видом далеко не соответствующим строевому шагу. Егоров всячески старался помочь им, усиленно акцентировал сильную долю такта, увеличил звучность малого барабана, это в какой-то степени помогло, конечно, но было видно, что эти подразделения не обращали внимания на отработку движения строем, и выручить их могла только настоящая тренировка. Но вот прошло последнее подразделение, и оркестр приготовился к своему собственному прохождению перед командованием.
Егоров решил начать движение без игры, затем дать малому барабану 16 тактов походного марша, после чего вступить всему оркестру. Для этого надо было в определённом моменте, а точнее, на 16-м такте малого барабана, поднять одновременно инструменты, энергичным движением «вырвать» их и начать игру. Отведя оркестр на исходную, он объяснил музыкантам, что он хочет, и, убедившись в том, что его желание понято, дал команду «Шагом марш». Через несколько шагов вступил малый барабан, а на семнадцатом такте ярко и радостно раздались слитные звуки вступления к маршу. Даже на лице Ураганова Егоров увидел улыбку. Смеляк же просто расцвёл! Но, проходя мимо группы командования с лицом, повёрнутым в сторону командиров, Егоров обратил внимание на то, что несколько позади Смеляка стояло пять-шесть командиров, незнакомых ему, и показалось ему, что будто бы среди них находится и полковник Прохорович, командир дивизии. Но ему было некогда раздумывать об этом. Пройдя по плацу ещё метров 100–150, Егоров остановил оркестр и начал говорить музыкантам о своих впечатлениях, что было удачным и что менее удалось. Но не успел он сказать несколько фраз, как старшина Королёв негромко произнёс:
– Полковой идёт!
Егоров быстро построил оркестр и дал команду «Смирно!».
Смеляк в сопровождении Варламова, Трускова, Атаманюка подошёл, поздоровался с оркестром и обратился к Егорову:
– Что же? Могу сказать, отлично! Дебют ваш прошёл на высоком уровне. Наши соседи кусают локти, а командир дивизии – видели его? – он тоже был здесь! Уж он их покусывал – здорово! Очень хорошо! Так вот, ещё дело к вам. Хорошо бы пройтись с музыкой через всю дивизию, ну примерно от нашего штаба до штаба дивизии. Как вы думаете? Немножко взбодрить наши части. Это Прохорович предложил. Давайте-ка, ведите оркестр к штабу, там мы вам подстроим роту и пройдитесь!
Около штаба полка Егоров разрешил музыкантам покурить, а сам, в обществе Трускова, Соломского, Багрецова, Машина, Маринина и других товарищей, с интересом слушал, как Атаманюк «сплетничал» по поводу неудовольствия «соседей» – командиров других полков дивизии.
– Оркестр играет, Егоров только голову поворачивает то туда, то сюда, а Прохорович то на одного, то на другого посмотрит искоса, ухмыльнётся и говорит: да, всё-таки Смеляк действительно самый оперативный командир, смотрите, сумел в такое время и оркестр получить, и уже вывести на игру! А вот другие, значит, на них намекает, предпочитают ждать у моря погоды! Семидев губы кусает, а Осинин прямо корёжится! А дивизионный-то, надо, говорит, полк Смеляка сделать головным теперь, всё-таки оркестр впереди будет, а то что же, где-то в середине будет музыка, а впереди одни только звёзды! В тишине. Это, значит, на Осинина намёк, он ведь когда взводом командовал, на финской-то, Героя заработал! Да! Ну тут Осинин не вытерпел, говорит, а при чём тут Смеляк? Ваши же кадровики ему прислали капельмейстера, мы-то чем виноваты? А Прохорович говорит, да ведь и у вас капельмейстеры-то тоже есть, а оркестров-то нет? Толку-то от этих капельмейстеров – как от козла молока! Хоть сами бы на гармошках играли, а то как! Верно, говорит, что под лежачий камень вода не идёт! Вот, брат Егоров, что ты наделал! Теперь они Смеляка будут подлавливать, только бы насолить ему.