– Этакое растяпство! Этакое свинство! Вы что думаете, об этом знает комфронта? Или командарм? Ничего подобного! Сидит в штабе какой-нибудь субчик в шпалах и, не зная ни обстановки, ни действительного положения дел, даёт «указания», видите ли! Развелось их – до чёрта! А как сыпанут немцы, тут уж, будьте любезны, отвечать будут Смеляки, Неверовы, Урагановы и тутти кванти! Дескать, не продумали маскировку, не приняли мер к спасению людей. Где их спасти? На открытом месте?
А меры предосторожности были приняты полностью.
Было выставлено охранение, караул, везде были поставлены дежурные, дневальные.
В некоторых местах стояли пулемёты, приготовленные для стрельбы по воздушным целям.
Из-под кустов, где расположился Смеляк с Урагановым, ещё долго слышались приглушённые голоса.
Полк отдыхал.
Глава 24
К новому своему месту службы шли всё-таки долго. Дорога петляла, шли же, как уже привыкли за время похода, по обочинам, но всё же пришли на станцию, когда солнце стояло ещё довольно высоко.
Станция была совсем маленькая. В давние времена, вероятно, она считалась не более как полустанок или разъезд! Чепуховая станция! Но станционная вывеска всё же горделиво утверждала, что это «Станция Алексеевка Ю. В. ж. д.»
Небольшое станционное здание с крошечным залом ожидания, окошечком билетной кассы, комнатой телеграфа, небольшим кабинетиком начальника станции, несколько будок стрелочников и несколько типично железнодорожных, обитых вагонкой домиков, да ещё небольшое здание железнодорожной школы, стоящее несколько поодаль от станции. Вот и всё!
С платформы станции был виден лес, приютивший дивизию Прохоровича. Он стоял спокойный, тёмно-синий, и невозможно было предположить, что в этом бору сейчас находится громадное количество военных людей, живущих напряжённой жизнью и тяжёлым трудом.
Казалось, что на станции нет ни одной живой души.
Появление на станции солидной группы вооружённых молодых красноармейцев да ещё подъехавшая к зданию станции повозка с Сашей Бондаренко не вызвали никакого эффекта. Не показалось ни одного лица. Егоров и музыканты поглядели друг на друга с недоумением. Затем Егоров сказал:
– Ну что же? Видно, придётся всё-таки поискать хозяев здешних мест! Пойдёмте, Кухаров! А вы, Королёв, побудьте с людьми пока здесь. Сейчас разведаем всё, что нужно!
Дверь в зал ожидания была отперта. В помещении было темновато, окна-то ведь были заколочены фанерой, а сквозь глазки, прорезанные в фанере, света проникало очень мало. В помещении этом стоял ещё специфический станционный запах. Смесь керосина с хлорной известью.
По стенам стояли типичные вокзальные скамейки с высокими спинками, на которых были вырезаны буквы «ЮВЖД».
Висели плакаты «Госстраха», старые, выцветшие, было и расписание движения поездов через станцию Алексеевку. Оно сиротливо висело около окошечка билетной кассы и напоминало о тех днях, когда на земле был мир и покой, все жили своими семьями, на станции Алексеевка собирались пассажиры, покупали билеты, уезжали и приезжали!
Дверь в телеграфную комнату была заперта, и это уверило в том, что, значит, на станции есть люди, оберегающие, во всяком случае, телеграф от проникновения посторонних лиц.
Пошли по другим домам.
И люди нашлись.
На крыльцо одного из домиков вышел пожилой мужчина с уныло обвисшими усами, порядочное время не бритый, в каких-то шлёпанцах на босую ногу. Было солнечно, тепло, воздух был напоён ароматами степных трав, а этот аромат, как всем известно, неповторим в своей прелести, тем не менее на плечах мужчины была накинута весьма потрёпанная железнодорожная шинель. Он стоял молча и внимательно всматривался в подходящих к нему военных.
Очевидно, подтянутый, пожалуй, даже щеголеватый вид Егорова и Кухарова его успокоил. Он спросил вполне спокойно:
– Свои, что ли?
– Мы-то свои, – отвечал Егоров, – а вот начальника станции нам надо бы увидеть. Не вы ли начальник?
– Был начальником, а теперь какой же начальник? И людей нет, и поезда не ходят, так, по чайной ложке через неделю! А в общем-то начальник, могу и удостоверение показать!
Убедившись в том, что это действительно начальник станции, Егоров предъявил ему своё командировочное предписание, где было сказано, что он с командой во столько-то человек направляется на охрану станции Алексеевка, с такого-то числа и впредь до особого распоряжения.
Начальник явно повеселел!
– Вот это спасибо! Это больше даже, чем отлично! Это другое дело! Ну, давайте-ка я вас устрою. Жить будете в школе, всё равно она свободна теперь, комнаты там большие, удобно будет.
– А есть ли там печь? Пищу-то готовить надо? Надо! – вмешался Кухаров.
– Ну, готовить вам найдём человека! Не самим же вам возиться. Есть тут у нас одна бабушка. С удовольствием всё вам сделает, уж наверное получше вашего приготовления-то!
Тут подошли и все дожидавшиеся во главе с Королёвым, и началось расселение охраны.
А Егоров, Королёв и начальник станции прошли в кабинет начальника и углубились в изучение «охраняемого объекта». В результате, после того как были обсуждены и установлены посты на территории станции, появилось «расписание постов». Посты установили трёхсменные и действие их решили начать с шести часов вечера, пока же всё в видимости и опасность не угрожает ниоткуда, за исключением только что с воздуха. Тут же составили и график патрулирования железнодорожного полотна в обе стороны от станции.
Королёв с заполненными листами бумаги пошёл в школу для того, чтобы поторопить с обедом, ознакомить людей с предстоящей задачей и подготовить их к несению службы.
А Егоров с начальником станции ещё раз обошёл всю станционную территорию и убедился в том, что народа на станции много!
Подошли и поздоровались с Егоровым два солидных стрелочника, потом показался немолодой уже телеграфист, и было много женщин.
Основное население станции, как выяснилось из бесед, выехало в более отдалённые от фронта места, но здесь же, в округе, так километров за сто–полтораста. Остались же только те, кто по долгу службы не мог выехать, да те, кто не хотел оставлять их одних.
Показалась и учительница, ещё молодая, сдержанная, спокойная. Она поздоровалась с Егоровым и сказала ему:
– Я очень прошу вас предупредить своих товарищей, чтобы они побережнее отнеслись к школе. Я уверена, что всё-таки скоро мы начнём заниматься в ней. Пожалуйста!
Тут же она передала ему ключи от книжного шкафа и сказала:
– Книги у нас хорошие, и много их. Читайте, пожалуйста. Только не забывайте потом ставить их на место.
Егоров искренно поблагодарил учительницу и заверил в том, что всё будет в порядке и сохранности.
В этот момент появился Королёв и объявил, что обед готов.
– Потеха, товарищ старший лейтенант! Начальник станции прислал старушку, видно, тёщу свою, нам готовить. Понятно, сразу видно, что готовить она умеет здорово. Так Кухаров и Бондаренко ей проходу не давали! Узнавали всё! Но, надо сказать, они тоже толк знают. Так что общими усилиями, наверное, хорошо получилось.
Всем очень понравилось, что обедали не из котелков, как всё это время, а из тарелок, и хлеб был нарезан и лежал не на коленках у каждого, как в походе, а на блюде. Оказывается, весь этот комфорт был устроен по инициативе начальника станции.
Не успели сесть за стол, как под окнами раздался конский топот.
Все бросились к окнам и увидели Соломского, весёлого, улыбающегося, разгорячённого верховой ездой.
– Входи, Соломский, и прямо к столу! Пообедай с нами! – радушно обратился к нему Егоров.
– Спасибо, Егоров! Спасибо, товарищи! Очень было бы приятно пообедать в вашей компании, да, во-первых, я уже пообедал, а во-вторых – некогда! Я к вам по делу!
Он отвёл Егорова в сторону и начал ему таинственно шептать:
– Что же вы, ушли, а пароль не взяли? Вот, держи пакет! Здесь на трое суток всё указано. На третьи сутки приходи в штаб, в лесок, получишь на следующее время. И учти, здесь без пароля ни шагу. Да прочти в гарнизонном уставе, и о караульном, и о пароле. Там прямо написано: «Пароль есть секретное слово», – понял? Пароль не оглашается, а сообщается запиской, после чего сжигается. Разумеешь? Почитай, почитай! Ты знаешь, как Смеляк забушевал? Да их, говорит, самих заберут как чужаков! Немедленно, говорит, скачи!
Всё-таки Соломский отведал музыкантского обеда и остался им очень доволен.
– Давно с тарелочки не кушивал! Совсем другой коленкор!
После обеда немного отдохнули, а потом Егоров собрал всех своих людей и ещё раз объяснил им задачу, стоящую перед ними.
В 18:00 посты заняли свои места, вышли на свою «тропу» и патрули.
Егоров обошёл все посты, прошёлся с патрулями, убедился в том, что все знают свои обязанности, что оружие у всех приведено в боевую готовность, что патронами все обеспечены.
На середине платформы его встретил начальник станции. Вероятно, присутствие большого количества молодых людей, несмотря на трудное время, тщательно выбритых и подтянутых, его устыдило, и он сам успел и побриться, и приодеться более тщательно.
– Вот ведь какое дело-то, товарищ старший лейтенант! Удивительно! Как-то гораздо спокойнее себя чувствуешь! Будто бы и не оторван от людей!
– Ну и очень приятно! Занимайтесь своими делами и не беспокойтесь ни о чём. Всё будет в порядке.
Но начальник станции совершенно размяк.
– Пойдёмте ко мне чай пить! У меня ещё осталось кое-что из старых запасов. Есть ещё чай настоящий, грузинский. Варенье есть, его у меня много. Малиновое! Знаете какие здесь малинники? Не собрать, такая сила! А чай будем пить из самовара! Вот вынесем столик в садок – и расчудесное дело!
Егоров поблагодарил, но решительно отказался от чая.
– Сегодня, знаете, в первый раз у нас такая работа, так надо быть начеку. Вот надо проверить, чтобы смена отдохнула, чтобы люди поспали, а то будут на постах подрёмывать, а это невозможно. Спасибо, чай будем пить в следующий раз.