И Бибчиков, и Шахмаметов сказали, что эта великолепная мысль, и сообщили, что люди на месте и будут очень рады возможности побеседовать с командиром полка.
– Только, – сказал Бибчиков, – у меня люди здесь не все. Человек пять с конями в укрытии, в Чижовке. Тут лошадей пока не спрячешь!
– Ясно! В эту разведку пойдёте пешими. Так, идёмте!
До размещения разведчиков ползли не больше получаса. Значит, оно размещалось совсем поблизости от КП. Встретили командира полка разведчики с явным удовольствием: незнакомый Егорову старшина пытался дать командиру «Смирно», но Смеляк вовремя его остановил.
Разведчики окружили группу командиров, и Смеляк рассказал им о предстоящей им работе.
– Ясно! – отвечали разведчики. – Выполним и что надо сделать – сделаем!
Смеляк напомнил им о том, что интерес к языкам никогда не исчезнет и что предъявление языка будет с удовольствием принято и полком, и дивизией, и армией.
– Но, – добавил он, – интересен всё-таки язык живой! Мёртвый язык уже не язык! Это свидетельство вашего нетерпения и, возможно, недостаточной дисциплины! Язык должен быть полезен, а от мёртвого какая же польза?
Выход в разведку назначили на эту же ночь, в часы полной темноты. И Егоров, которому было всё уже совершенно ясно и понятно, решил идти тоже. Об этом он доложил Смеляку.
– Вы хотите идти? Зачем? – спросил Смеляк.
– Думаю, что тоже буду полезен, – отвечал Егоров.
– А я думаю, что нет! Будете только мешать. Не обижайтесь. Колманов – проводник. Он поведёт людей путём, которым немцы и не ходят, и не ходили. Он – бесспорно нужен. И очень полезен. А у остальных масса дел, за небольшой срок надо многое узнать, высмотреть, выглядеть. Да ещё языка взять. Да чтобы всё это было без шума, скрытно, тайно. А вы, не обижайтесь, будете спотыкаться, падать, люди же будут вынуждены вам помогать, может быть, даже на себе тянуть! Для чего это нужно? И с точки зрения руководства разведкой вы совсем там не нужны. Пойдут двумя группами, с одной старшим Бибчиков, с другой старшим Шахмаметов. А где вы будете болтаться? Нет, ваше дело ждать их прихода, получить все сведения, обобщить, кого надо допросить, доложить мне в дивизию о результатах, то есть делать то, чего не могут делать те, исполнители. Ясно?
Егорову было, конечно, ясно, но уж очень обидно! Но, пораздумав, он пришёл к выводу, что Смеляк во многом прав. Действительно, зрением, пригодным для свободного хождения в темноте, он не обладал, ходить бесшумно, конечно, не умел. Очень может быть, что ему действительно пришлось бы просить кого-то подать ему руку или помочь соскочить или перепрыгнуть. Вздохнув, Егоров повернулся к Смеляку и произнёс:
– Слушаюсь! – затем, помолчав немного, спросил: – А проводить их можно?
– Проводить можно, конечно! Пойдёте с ними в батальон Неверова и там пожелайте им ни пуха ни пера. И там же можете их дождаться и с ними вместе прийти «домой». Это дело другое!
На этом и решили. Егоров направился к разведчикам.
Смеляк был прав, когда давал блестящие аттестации своим разведчикам. Бибчиков и Шахмаметов уже провели инструктаж своих людей, все знали отлично свои обязанности, задачи и методы их решения, была уже установлена система взаимодействия разведчиков, и теперь они готовились к выходу. Разведчики снаряжались к операции, обвёртывали сапоги тряпками, чтобы они не стучали, чтобы оружие не звякало, не соприкасалось с чем-нибудь твёрдым, но в то же время могло бы быть легко снятым и приведённым в действие, чтобы кинжалы были действительно под рукой, проверяли диски своих автоматов и обоймы пистолетов. Стало темнеть, а южные ночи приходят быстро, сумерки бывают короткими.
Появился Бибчиков.
– Ну, всё готово? Где Колманов?
Колманов вышел откуда-то из тьмы окопа.
– Я здесь и готов!
– Тогда тронемся! Вы за мной, товарищ Колманов. А уж от Неверова вы пойдёте первым, а я за вами. Товарищ Егоров! Группа разведчиков к выходу готова! Разрешите идти? – обратился он к Егорову, соблюдая устав.
– Пожалуйста, пожалуйста, – сконфузился Егоров. – Я провожу вас до Неверова.
– Слушаюсь! Внимание! Справа по одному, шагом марш! – почти шёпотом скомандовал Бибчиков.
Разведчики тронулись. Сейчас же вслед за ними вышла и группа Шахмаметова.
До окопа Неверова ползли быстро и так скрытно, что Егоров, ползущий чуть сзади, с трудом мог видеть их перед собой.
Егоров, естественно, был поражён тем, что это передвижение происходило совершенно бесшумно. Он-то ведь отлично знал, что впереди движется солидная группа людей, не менее сорока человек, но до его слуха, слуха человека, тоже двигавшегося вслед за этой группой, находившегося всё-таки очень близко к людям, не доходило ни одного звука. Значит, это тоже искусство, и искусство большое, думал Егоров.
«Я же вот не умею так ползти, то одно мешает, то другое, а я-то ведь без груза, у меня ни автомата, ни гранат, только пистолет, а всё-таки у меня не получается!»
Вероятно, Бибчиков сказал Неверову о том, что Егоров движется позади, так как рядом с часовым, стоящим у входа в «хозяйство» Неверова, стоял сам комбат.
– Привет, привет, товарищ Егоров! Значит, вы замыкающим? – не без иронии произнёс Неверов с приветливой улыбкой.
– Да нет! – отвечал Егоров. – Какой там замыкающий! Просто отставший! Разве могу я угнаться за такими орлами? Вы разрешите мне у вас попереживать? До их возвращения?
Очевидно, искренний тон и чистосердечное признание своих воинских недостатков заставили Неверова изменить отношение к Егрову. Неожиданно он тепло улыбнулся и помог Егорову отряхнуть пыль и мусор, приставший на обмундирование.
– Очень буду рад! Пойдёмте ко мне. Или хотите ещё побыть с разведчиками?
Да, Егоров хотел побыть с разведчиками. Но, увидев их, понял, что действительно он будет им мешать. Бибчиков и Шахмаметов проверяли оружие у людей, ещё раз проверяли знание ими своих обязанностей. Разведчики спешно докуривали свои самокрутки, часть их беседовала с Колмановым, который им что-то подробно объяснял и даже чертил. Вероятно, планы расположения ближайших домов, на обрывке газеты. К разведчикам присоединились ещё несколько человек сержантов из батальона Неверова.
– Я на всякий случай и своих с вами посылаю! Мне придётся первому идти, так пусть уж пойду по проверенному пути, – сказал Егорову Неверов.
Подошёл Бибчиков.
– Ну, у нас всё в порядке. Не будем терять времени. Сейчас начало первого, до рассвета четыре часа. Двинемся! Разрешите, товарищ старший лейтенант?
Егоров встал, пожал руку Бибчикову.
– Ни пуха ни пера! Буду ждать вас здесь! Надеюсь на успех и благополучное возвращение.
– Спасибо! Думаю, что всё будет в порядке.
Разведчики исчезли. Казалось, что тишина стала ещё более ощутимой.
Изредка раздавались выстрелы, иногда небо прочерчивали трассирующие пули. Зарево пожаров казалось меньше, чем обычно.
Неверов пригласил Егорова в свой блиндаж. Поговорил со своими командирами рот по телефону, справился, не нужно ли Егорову связаться со Смеляком. Словом, вёл себя как радушный хозяин. Затем, уточнив, что пока всё спокойно и ничто не угрожает, предложил попить чайку. А за чаем, благодушествуя, беседовал с Егоровым о разных разностях, старательно обходя вопрос об оркестре. Но в конце концов не выдержал:
– Да! Бросает же вас наш Иосиф прекрасный!
– В каком смысле?
– Ну как же! Не сидится, всё лезет вперёд, людей не бережёт, и вот плоды! Вы же ведь музыкант! Ваше ли это дело – с разведкой путаться? Ну затребовали Багрецова на курсы, или куда там ещё, надо же всё-таки на разведку дать человека, ну как вам сказать, ну, более компетентного, что ли, не капельмейстера же! А уж если вас сюда толкнули, значит, нет никого! Вчистую! Ну что же, бывает!
– Не знаю, право, что вам сказать по этому поводу! Но мне кажется, что здесь что-то не совсем так, как вы представляете. Хотя на первый взгляд это производит, быть может, непонятное впечатление!
– Вот, вот. Вы говорите – непонятное впечатление. Что же тут непонятного? Всё яснее ясного! Люди растеряны, растранжирены, вот и затыкаются дырки кем попало! Ведь вы уже и штабом батальона заворачивали?
– Пришлось!
– Видите! А почему? Ваше ли дело заниматься этим? А вы говорите – пришлось! Почему пришлось? Да потому что нет людей, людей поубивали, вот и пришлось вам, извините меня, лезть не в свои сани!
– Вы так думаете? По-моему, всё немножко не так!
– А как же?
– Мне кажется, что командир полка обладает одним качеством, не знаю, как классифицировать это качество, положительно или отрицательно, а качество таково. Он, по-моему, великолепно знает всех своих людей, особенно тех, с которыми формировал полк. Он им очень доверяет, по-моему, ценит и стремится к тому, чтобы они-то и были его помощниками до конца. И несомненно, что он их бережёт и принимает все возможные для него меры к их сохранению, к их безопасности. Я лично знаю, что он очень надеется на возвращение Багрецова, которого очень ценит и которому совершенно безоговорочно верит, и которого, конечно, менять не хочет. Я на этой должности только и. о. и абсолютно не рассчитываю на своё дальнейшее пребывание в этом положении. Вы сами великолепно это понимаете. А людей у него не хватает! И он их очень пристально изучает, поверьте мне! И вы меня простите, но вашу позицию по отношению к командиру полка я не разделяю, особенно потому, что знаю причину, создавшую эту, казалось бы, не то чтобы неприязнь какую-то, а недоброжелательность к нему.
– Вот как? Что же это за причина, позвольте узнать?
– Извольте, если вам хочется выслушать! Причина в том, что рывок Солдатенкова, его выход вперёд, был вам и Огневу нежелателен. Вы доказывали нецелесообразность этого продвижения и, насколько я помню, противились в выполнении приказания Смеляка. Да, да! Уж вы слушайте до конца. Ведь только после приказа Прохоровича, вы пошли, по совести говоря, одновременно с Семидевом и Осининым, у которых, естественно, могли быть и другие возможности. Вот, собственно говоря, основа ваших критических высказываний.